— Интересно, а почему из стекла? И кто эти двое? — спросила Тиана у нашего гида, человека кстати. Впрочем, он был единственным человеком, которого мы видели за последнее время. Наверное, и для него мы были единственными людьми. Он был не высок, коренаст и очень улыбчив. Казалось, его восторг ничто не могло унять. Он рассказывал нам обо всем и, сейчас, услышав вопрос Тианы, казалось обрадовался еще больше и принялся рассказывать. Это Алия и Эл, побратимы и основатели Адеона. Точно такая же фигура венчала главную площадь Серинити, столицу Тринона. Эл и Сэл были братьями-побратимами, лучшими воинами своего племени. Сэл воплощал в себе силу зверя — волка, Эл олицетворял силу природы. В то время было уникальным, что двое не только братья по крови и близнецы к тому же, но еще и побратимы. А сейчас такое и вовсе не возможно. Но их уникальность делала братьев очень несчастными. В своей тесной связи они не могли полюбить. А ведь любовь для побратимов священна. Она разделяет их и в то же время делает сильнее. Влюбленный побратим черпает силу в своем возлюбленном. Братья же не были способны впустить в свой мир хоть кого-то. Так они и жили много лет, не способные познать это светлое чувство, одинокие и вместе. Они видели, как их друзья находили своих Ли-ин, видели рождение их детей, то счастье, что переполняло истинные пары. Видели, как на них стали смотреть с начала с сочувствием, а потом с жалостью. И тогда могучие воины приняли решение разделиться. Эл остался в племени, Сэл ушел искать лучшей доли за пределами призрачных гор. Через год Эл стал вожаком. Продолжал жить, нашел девушку, не Ли-ин, конечно, но с ней он не был одинок. А через пять лет Сэл вернулся. И не один. Он привел с собой двух девушек-побратимов, двух близняшек, таких как они с братом. Их звали Элия и Алия. Элия стала Ли-ин Сэла, а Алия была Ли-ин его брата. Только двух вожаков одной стаи не должно было быть. Поэтому Сэл и Элия основали неподалеку свой маленький клан. А Эл и Алия остались в своем клане.
— Стоп, стоп, — встряла Медея. — А как же та девушка, которую Эл взял себе в жены?
— Какая девушка? — удивился мистер Каан.
— Как какая? Та, которая была у него до Алии.
— Я не знаю, — немного стушевался наш гид. И как-то даже померк весь. Видимо до нас ему таких странных вопросов не задавали.
— Вот кобель, — плюнула Медди. — Нет вы только посмотрите на него. Пользовал значит девушку, пока не появилась эта Ли-ин. А потом выкинул за ненадобностью. Кобель и есть.
— Но это совсем не так, — воскликнул мистер Каан. — Силе Ли-ин нельзя сопротивляться, также как и силе притяжения побратимов. Это противоестественно.
— Противоестественно то, что этих двух изменников выставляют на главной площади и превозносят их в легендах, а бедная девушка совсем забыта.
— Но… но…
— И ладно Сэл и Элия. Они хоть никому не изменяли. А этот… — продолжила Медея, распаляясь все больше. — Этот кобелина волчастая значит герой?
— Не думала я, что ты такая поборница морали, — хмыкнула Милава.
— Я просто не понимаю. Почему эта история так воспевается? Что во всем этом романтичного? Мой папенька тоже вот полюбил человеческую девушку, только как более выгодная партия появилась, тут же выселил нас за пределы серебряного леса. И всех это устроило. Никто даже слова не сказал. Наоборот, все завидуют. Как же, дочь самого князя, пусть и полукровка. И даже мама гордится, на людях. А по ночам ревет в подушку, чтобы я не слышала. Конечно, быть бывшей любовницей князя почетно, вот только подстилку лесного никто замуж никогда не позовет.
Последние слова она сказала уже шепотом. А потом повернулась к скульптуре, чтобы только не видеть наши пораженные и сочувствующие лица и закончила:
— В Реинире тоже на главной площади стоит скульптура первого князя и стоящую перед ним на коленях человеческую женщину. Знаете, почему она на коленях?
Мы молчали, даже наши охранники как-то притихли.
— Потому что где бы мы ни были и кем бы мы ни были, суть всегда одна. Женщине никогда не будет позволено то, что мужчине. И если бы та девушка рискнула найти свою настоящую любовь, ваш Эл вот также поставил бы ее на колени.
— Миледи, — прошептал мистер Каан. — Я обещаю найти все, что смогу о той девушке и докажу, что прародитель анвар Эл не был таким, как ваш отец.
Мы все отшатнулись, когда Медди повернулась. В ее глазах была ярость, такая неконтролируемая, что мне захотелось спрятаться или наоборот, подойти поближе и обнять, крепко-крепко, забрать себе хоть часть ее боли.
Но, увидев наши растерянные и напуганные лица, Медея словно встряхнулась и лучезарно улыбнулась.
— А знаете, мистер Каан, я проголодалась. Давайте сейчас мы свернем вон в ту замечательную кафешку и вы посвятите нас в историю местной кухни, — и с этими словами она взяла мужчину под руку и потащила в нужную сторону.
* * *
В уличном кафе мистер Каан постарался скрасить всю неловкость возникшей ситуации. Он рассказывал о местной кухне, о кулинарных обычаях Адеона, обо всем подряд, а я удивленно таращилась по сторонам. Адеонцы на удивление спокойно к нам относились. Никто не пялился, не показывал пальцем, не косился взглядом, словно присутствие людей в городе в порядке вещей.
— Простите, Мистер Каан, а много ли в Адеоне людей? — все же решилась спросить я, когда мы попробовали на удивление вкусный ежевичный пирог.
— Точно сказать не берусь. Но пятая часть всего населения точно, — ответили мне. Чем вызвали легкую смесь удивления и шока у всей нашей троицы.
— Но как же… — воскликнула Мила. — Адеон — закрытая страна. Здесь же не любят людей.
— Это не так, точнее не совсем так. Людей здесь не то чтобы не любят. Скорее не принимают всерьез. Хотя любой чистокровный человек может пройти отбор и стать анваром. Также здесь достаточно много переселенцев, из Легории, например. Когда там началась гражданская война, много беженцев попросило защиты Адеона. Еще 18 лет назад, прошлый Повелитель попросту бы уничтожил недостойных, а наш Регент очень лоялен.
— И многим это не нравится? — проницательно проговорила Милава.
— Надеюсь, что когда-нибудь это изменится, — тяжело вздохнув, ответил мистер Каан.
— Скажите, а чем люди здесь занимаются? — спросила Ти. — Являются ли они полноправными жителями страны или же для всех мы как животные.
Последние слова Тиана громко прошептала, но пара адеонцев за соседним столиком все же услышала и, судя по тому, как увеличились в размере их глаза, мы их и правда поразили.
— Никогда больше не говорите такого на людях, — воскликнул мужчина. — Для адеонцев это ужасное оскорбление.