– Зачем нам морская вода? – спросила я у Стива.
– Во-первых, в ней масса ценнейших химических элементов, – ответил Розенберг. – Соль, понятно, пойдет в пищу. Но самое главное, в морской воде есть тяжелый водород: дейтерий и тритий. Мы давно заметили, что вся морская вода, которую продает нам корпорация «Сталь США», – это «легкая» вода, из неё выкачан тяжелый водород. Прежде это не играло для нас никакой роли. Ведь всегда было дешевле приобрести тяжелый водород на Земле, чем строить на орбите завод по его производству. Теперь ситуация изменилась. Джулис Хаммонд разъяснила нам на прошлой неделе, что, имея одну тонну полноценной морской воды, мы можем выработать до сорока тонн тяжелого водорода. Вот сколько дейтерия и трития в тонне морской воды!
– Значит, мы построим завод на орбите? – спросила я.
– Такие вещи не возводятся за одну ночь, – сказал Розенберг. – Но мы его уже начали строить. Через месяц или около того, возможно, мы уже будем гнать воду на наш завод. И нам не понадобятся поставки топлива с планеты.
– Лобби в курсе? – поинтересовалась я.
– Да… это их ещё больше сплотило, – ответил Стив.
У меня были большие сомнения на сей счет, но я промолчала.
Собрание прошло очень нервно, напряженно. Разговоры велись в основном вокруг того, что включать в разрешенные семь килограммов. Я решила, что лучше пойду на посадку голой и босой, но свой кларнет на Земле не оставлю. Ну, а если всерьез… Что такого ценного у меня есть с собой, кроме кларнета и дневника на листочках папиросной бумаги? Конечно, я бы чувствовала себя скверно, если бы не привезла друзьям в Ново-Йорк сувениры. Несколько пачек сигарет для Дэниела, несколько бутылок «Гиннесса» для Джона. Возьму на корабль и картину Бенни, в память о нем. А что же останется мне на память о Джеффе?
Когда собрание подходило к концу, я, как бы невзначай, «проговорилась», что мне совершенно не хочется возвращаться в свою комнату в общежитии. Мол-де, там недавно покрасили полы и стены. Единственным человеком, который не помчался сломя голову прямо из «Космос-клуба» упаковывать вещи, а затем не бросился с ними на поезд до Кейпа, оказался Стив Розенберг. Он предложил мне кушетку в своей комнате.
Когда мы с ним остались тет-а-тет в поезде подземки, Стив предложил мне разделить с ним его ложе. Я ответила, что меня порядком измучила эмоциональная сторона секса, и вроде бы Стив меня понял.
Несколько бессонных часов я провела на кушетке в номере Розенберга, беспокоясь – увижу ли я Джеффа? В душе зарождалось тем временем и ещё одно крошечное беспокойство: мне хотелось оказаться где-нибудь в соседнем номере, в пустом. Увы, иного снотворного не нашлось, и пришлось принять то, что было под рукой. И признать, что Стив – не только терпеливый и внимательный человек, но и весьма приятный в общении.
Глава 39
Хочу играть именно в этом составе
На следующее утро я попыталась дозвониться до Дэниела, но оператор телефонной станции заявил, что на линии неполадки, связи с орбитой нет. Приехав в общежитие, я нашла в почтовом ящике анонимное послание – приглашение на вечер в «Виноградную Косточку». Мероприятие начиналось в восемь и, по всей вероятности, было организовано в «пожарном порядке». К восьми вечера я намеревалась быть уже за две тысячи километров от «Косточки».
Я закрыла счет в банке, рассталась с кредитной карточкой, затем обратилась к брокеру и потратила почти все свои наличные, приобретя двадцать унций золота. На орбите золото – вечный дефицит. Я положила в дорожную сумку две смены белья, все остальное упаковала должным образом, отвезла на Пенсильванский вокзал и отослала в Кейп-Таун. Встретилась с Джеффом в ресторане – мы с Хокинсом договорились вместе пообедать.
Я рассказала Хокинсу о смерти Бенни. Это сообщение едва не лишило Джеффа дара речи.
Он никак не хотел согласиться с тем, что мне следует ехать в Кейп-Таун и как можно быстрее уносить подобру-поздорову ноги.
– Сначала выйди за меня замуж, – настаивал Джефф.
– Странно, как только мы оказываемся в ресторане, ты сразу же заводишь разговор о женитьбе, – заметила я. – Ты знаешь, я люблю тебя, Джефф, но, скорее всего, этот брак нам обоим принесет одни несчастья.
Хокинс, возражая мне, помотал головой и сгреб мои ладони в свои.
– Это для проформы, не более, – убеждал меня Джефф. – Кто говорит, что брак должен быть, как и любовь, до гробовой доски? Поженимся в Делавэре, подпишем брачный контракт, по которому будем мужем и женой в течение года. По истечении этого срока брак, в связи с желаниями сторон, может быть расторгнут. Или продлен ещё на год. Когда я прилечу к тебе в Ново-Йорк, мы приведем контракт в соответствие с вашими законами, оформим соответствующий документ.
Контракт на год? По моим представлениям, настоящий брак – нечто совсем иное. Но, с другой, стороны, с такой бумагой Джеффу будет легче эмигрировать в Миры.
– Что ж, – вздохнула я. – Особого вреда, надеюсь, это нашим отношениям не принесет. Раз решили, давай действовать немедленно.
– У меня есть два дня выходных, – заявил Хокинс. – Если поторопимся, так хватит времени и на крошечный «медовый месяц», ужатый, правда, до сорока восьми часов. Где проведем его, в Кейп-Тауне?
– В Новом Орлеане, – сказала я. – Не увидев Новый Орлеан, я эту планету не покину.
Из того часа, что мы провели в американском Дувре, секунд тридцать ушло на подписание скучнейшей декларации у нотариуса, оговаривающей права и обязанности супругов. Сама церемония бракосочетания была организована здесь почетче, чем на Девоне, но уступала обряду девонитов в торжественности.
Нам повезло, словно мы специально и заранее подгадывали, в какие дни лучше всего посетить Новый Орлеан. Неделю назад здесь отшумела оргия, сопровождающая ежегодные концерты Марди Грас, и жизнь вернулась в свою колею, в привычное русло, к нормальному и бесконечному загулу, замешанному на традиционно-сумасшедшей музыке Юга.
Игорный бизнес и проституция официально разрешены в старом Французском квартале. Но если игорный бизнес сосредоточен под крышей одного гигантского казино, то с проституцией в старой части Нового Орлеана вы сталкиваетесь на каждом шагу. И надо признать, представители древнейшей профессии выглядят тут поярче, чем на Бродвее. Допуск на работу осуществляется после приобретений специальных лицензий.
Жрецы и жрицы любви подвергаются обязательному ежедневному медицинскому обследованию. Цены на секс-услуги устанавливаются городскими властями. Обсчет клиента, равно как и уклонение от налогов, автоматически караются немедленной высылкой из штата, без права возвращения. Это, как я слышала, называется «взять билет до Невады». Шлюхи одеваются очень броско. Популярны полумаскарадные костюмы «а-ля рабыня» – цветастые лохмотья и неизменные цепи на шее и руках. При виде «рабынь» меня бросило в дрожь. Но есть и такие проститутки, что носят цивильные платья; поверх крепятся, словно аккредитационные карточки журналистов, пластмассовые лицензии, разрешающие обслуживание клиентов. В толпе попадается очень много травести и тех, чью секс-ориентацию определить весьма сложно. Или наоборот, они – всеядны, легко приспособятся под ваш вкус. Глядя на иные пышно разукрашенные экземпляры, я испытывала странное возбуждение – во мне «прорезались» явно не женские инстинкты.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});