class="p">- А всё потому, что у вас есть капитал и образование, тётя. Но сколько таких, как вы? Мы должны бороться за право голоса, вот что идёт у нас первым пунктом.
- Ты свихнулась, Нивея.
- Да нет ещё, тётя, ещё нет…
Моего отца разместили на первом этаже в одной из гостиных, преобразованной в спальню, потому что человек уже не мог подниматься по лестнице. Также ему определили и проверенную служанку, ходившую, точно его собственная тень, и ухаживающую за больным днём и ночью. Семейный доктор предположил диагноз в несколько поэтической форме, «хроническое завихрение крови», - сказал он моей бабушке, потому что предпочёл не сталкивать её с правдой. Я же, напротив, полагала, что для всех остальных было очевидно следующее, а именно: моего отца истощило венерическое заболевание. Шёл последний этап его жизни, когда уже мало чем могли помочь всякого рода припарки, пластыри и сулема, другими словами, наступил тот этап, которого человек предполагал избежать во что бы то ни стало. Тем не менее, сын Паулины дель Валье был вынужден его выстрадать, ведь покончить с собой раньше, как годами то и планировал, так и не хватило смелости. Из-за боли в костях человек едва мог шевелиться, утратил возможность ходить, и у него практически ослабела способность мыслить. Несколько дней беднягу одолевали ночные кошмары, он совсем не просыпался, постоянно шепча непонятные истории. Хотя на подобном фоне были и моменты совершенного просветления, и, когда морфий существенно облегчал одышку, человек мог даже смеяться и что-то вспоминать. Тогда он, как правило, звал меня и просил присесть рядом. Бедняга проводил день в кресле перед окном, бесконечно смотря на сад, неизменно поддерживаемый диванными подушками, а также окружённый книгами, журналами и подносами с лекарственными средствами. Служанка сидела неподалёку и вязала, однако всегда была внимательная к его нуждам. Сама девушка была человеком молчаливым и угрюмым, тем единственным, кого только и терпел рядом с собой страдающий Матиас, потому что она относилась к нему без всякой жалости. Моя бабушка позаботилась о том, чтобы создать своему сыну весёлое и ненадоедающее окружение. Она повесила ситцевые занавески, стены же оформила обоями жёлтых тонов. А ещё следила за тем, чтобы на столах всегда стояли свежие цветы из её сада, и соорудила связку верёвок, к которым прибегала несколько раз в неделю, и с их помощью играла любимые классические мелодии сына. И всё же ничему не удавалось скрыть запах лекарств и определённость того, что в комнате кто-то явно себя гробил. Поначалу я питала отвращение к живому трупу, однако ж, когда я окончательно смогла победить испуг и по настоянию бабушки стала его навещать, вся моя жизнь разом изменилась.
Матиас Родригес де Санта Круз приехал в наш дом как раз тогда, когда я только-только вступила в отрочество, и сразу же дал мне то, в чём я более всего и нуждалась. Как-то раз придя в себя, но в то же время находясь под утешительным воздействием лекарств, этот человек объявил, что именно он мне и отец, однако подобное открытие прозвучало столь обыденно, что нисколько меня не удивило.
- Линн Соммерс, твоя мать, была самой красивой женщиной, кого я видел в своей жизни. И меня радует, что ты не унаследовала её красоту, - сказал он.
- Но почему, дядя?
- Не говори мне дядя, Аврора. Я твой отец. Красота, как правило, всегда оборачивается проклятием, потому что пробуждает в мужчине всё самое худшее. Ведь слишком привлекательная женщина помимо своей воли всегда провоцирует в представителях сильного пола желание определённого рода.
- Вы точно мой отец?
- Точно.
- Да ну! А я своим отцом всегда считала дядю Северо.
- Вот Северо и должен быть на самом деле твоим отцом, ведь он гораздо лучше меня. Твоя мать заслуживала такого мужа, как он. Я же всегда был сумасбродом, и я именно таков, каким ты меня и видишь, стал настоящим пугалом. В любом случае, он может рассказать о твоей матери куда больше, нежели я, - объяснил он мне.
- Моя мать вас любила?
- Да, хотя я не знал, что именно стоит делать с этой любовью, и попросту сбежал. Ты слишком молода, чтобы всё это понять, дочка. И, пожалуй, достаточно знать лишь следующее, а именно: твоя мать была чудесной женщиной и искренне жаль, что она умерла в столь юном возрасте.
Я не могла с этим не согласиться, мне так нравилось подробнее узнавать о своей матери, но, тем не менее, бóльшее любопытство у меня вызывали остальные персонажи первых лет моего детства, что неизменно являлись мне во снах или же в туманных воспоминаниях, неподдающихся какому-либо уточнению. В беседах со своим отцом часто возникал силуэт моего деда Тао Чьена, кого Матиас видел лишь раз. Достаточно было упомянуть его полное имя, и я вам скажу, что дед был симпатичным китайцем высокого роста, и мои воспоминания по капле, точно дождь, сразу же рвались на волю. Озвучив имя этой невидимой, вечно сопровождавшей меня фигуры, дед перестал быть некой выдумкой моей фантазии и превратился в призрака столь же реального, как и любое другое существо из плоти и костей. Я почувствовала огромное облегчение, удостоверившись в том, что человек мягкого характера с морским запахом, каким я себе его и представляла, не просто жил, но и любил меня, и если и внезапно исчез, то уж явно не движимый желанием бросить меня как можно скорее.
- Я понимаю, что Тао Чьен уже умер, - объявил мне отец.
- Как, уже умер?
- Кажется, это был несчастный случай, но я не уверен.
- А что произошло с моей бабушкой Элизой Соммерс?
- Она уехала в Китай. Ведь та верила, что тебе будет лучше остаться с моей семьёй и не ошиблась. Моя мать всегда хотела иметь дочь, отчего и вырастила тебя с куда большей нежностью, нежели в своё время её получили я вместе с моими братьями, - уверенно проговорил этот человек.
- И что означает имя Лай-Минг?
- Я об этом не имею ни малейшего понятия, а что?
- Потому что иногда мне кажется, что я слышу это слово…
Из-за болезни кости Матиаса уже потеряли свою силу и прочность; человек быстро уставал, и было нелегко вытянуть из него нужную информацию. Как правило, он слишком далеко заходил в, казалось, нескончаемые разглагольствования, не имеющие ничего общего с тем, что меня по-настоящему интересовало. И всё же постепенно передо мной всплывали