вместе. Надеюсь, все в порядке? Холли тоже уже несколько дней ничего не выкладывала. Мы старые подруги, и я знаю, что она часто держит проблемы в себе. Это не очень-то облегчает совместную работу, но, по-моему, ты отлично справляешься. Поэтому мне тоже захотелось сотрудничать.
<3 Лесли»
Я с удовольствием ответил бы, куда она может засунуть свое сочувствие, и сказал бы, чтобы просто больше не пыталась со мной связаться, но я этого не сделал. Я заблокировал ее аккаунт. Как должен был поступить еще тогда, когда она написала мне в первый раз. Мне бы очень хотелось поговорить об этом с Холли, однако она не отвечает даже на электронное письмо, где я подробно ей все объяснил.
Во вторник, за четыре дня до ее возвращения в Лос-Анджелес, я собираю свои вещи и съезжаю из ее квартиры. Мне кажется неправильным продолжать жить там, раз она решила вычеркнуть меня из жизни. Так что я возвращаюсь в свою старую детскую комнату. Папа рад, что дом опять наполняется жизнью, ведь Аллегра тоже снова здесь живет. Единственный человек с собственной квартирой сейчас Мика, и даже он в свободное время все чаще зависает с нами.
В среду я оставляю попытки и прекращаю бомбардировать Холли звонками и сообщениями. Наверное, она давно уже заблокировала мой номер, и я сражаюсь с ветряными мельницами. Придется подождать, пока она снова будет здесь. Рано или поздно она должна будет освободить фургон и отдать мне ключи. Это мой шанс с ней поговорить.
Днем я разбираюсь в своем шкафу, чтобы выбросить кое-какие вещи, и вдруг мне звонит Мэйвис:
– Привет, Паскаль. Мне правда очень жаль, что ты так рано познакомишься с ворчанием Мэйвис, – говорит она. – Но вы оба уже несколько дней ничего не постили, а теперь еще и прямой эфир не состоялся… Что случилось? Я видела твое электронное письмо Холли, но ничего не могу понять. При чем здесь Лесли Тернер? Я желаю получить информацию немедленно, чтобы этой ночью в конце концов нормально уснуть.
Не будь положение настолько безнадежным, меня бы, скорее всего, насмешило ее чрезмерное усердие, но сейчас я просто размышляю, как много можно рассказать ей о ситуации с Холли. После того как в ходе разговора выясняется, что нашему менеджеру известна большая часть предыстории Холли и Лесли, я решаю рискнуть и заполняю пробелы, чтобы Мэйвис понимала, что произошло.
– Я не хотел сразу блокировать Лесли на своей странице, – в отчаянии объясняю я. – Все-таки она тоже известный инфлюенсер. А я отвечаю практически на все комментарии, которые получаю. Во всяком случае, стараюсь. Так что, если каждый раз игнорировать Лесли, это сразу бросится в глаза.
– А на ее сообщения ты не отвечал?
– Конечно, нет, – возмущенно откликаюсь я. – Почему все обо мне так думают?
– Извини, просто хотела убедиться.
– Знаешь, если бы мы сумели доказать, что… – Я замолкаю, потому что мой взгляд падает на стопку школьных тетрадей. Математика, восьмой класс. Обалдеть, все это до сих пор тут. Впрочем, это подает мне идею. – Я знаю, что могу сделать. У тебя, случайно, нет номера семьи Холли?
– Нет, – помедлив, произносит она. – Позволь спросить, что ты затеял?
– Сделаю одолжение Холли. По крайней мере, если получится, – откликаюсь я, кладу тетрадь обратно в стопку и посвящаю Мэйвис в свой план. После этого она обещает мне узнать телефонный номер.
– Послушай, Паскаль, по-моему, здорово, что ты стараешься вернуть Холли, но, может, подождешь, пока закончится Social Media Week? – серьезным тоном спрашивает менеджер. – Эта конвенция и так будет для нее сплошным стрессом. Одна из ютуберов отказалась участвовать, и ее заменит Лесли. В следующий вторник они с Холли вместе будут на одной панели.
– Что?
– Холли не захотела ничего отменять. Она решила – цитирую – «больше не прятаться».
– Звучит не очень хорошо.
– Да, теперь, когда ты рассказал мне про книгу Лесли, я тоже не уверена, что отпускать ее туда – хорошая идея, – встревоженно соглашается Мэйвис.
– Давай сперва подождем, не откажется ли сама Лесли, когда узнает, что там будет Холли, – вслух рассуждаю я. – А может, и мой план сработает, тогда к тому моменту все равно все будет кончено.
На другом конце линии раздается вздох.
– Ладно. Я раздобуду тебе номер, и твори свое волшебство. Пожалуйста, не разочаруй меня! И позвони, если появится какая-нибудь причина для беспокойства. Если что-то пойдет не так, я не хочу узнать об этом из социальных сетей, ясно?
– Предельно ясно. – Поблагодарив ее, я кладу трубку.
А пока продолжаю обдумывать свой план, мой взгляд падает на нераспечатанный конверт, который лежит на письменном столе: задание на эту неделю. Сомневаюсь, что мы с Холли вместе вскроем конверты, однако до сих пор я так и не набрался смелости заглянуть в него. Но, возможно, там скрыт ответ на вопрос, как мне вновь завоевать Холли. Так что я хватаю задание, сажусь на кровать и после непродолжительных колебаний открываю.
Она и на этот раз постаралась с оформлением. Все такое разноцветное, яркое и теплое. Типичная Холли.
«Дорогой Пакс, мне очень нравятся твои ролики с тридцатидневными челленджами. Так как ты уже три недели прожил как Холли Вуд, теперь еще семь дней можешь питаться как я. Если тебе понадобится совет относительно веганских рецептов, дай мне знать. Приятного аппетита!»
Не знаю, плакать мне или смеяться. Моим последним еженедельным заданием стало то, что я сам решил делать с первого дня? Так мне вряд ли удастся достучаться до ее сердца. Вздохнув, возвращаю листок обратно в конверт, кладу его на тумбочку и откидываюсь на подушку.
Я скучаю по ней. Скучаю по ее смеху и по тому, как она начинает безостановочно болтать, когда нервничает. Скучаю по ее веснушкам и румянцу. Скучаю по ощущению ее кожи на своей и по нашим долгим вечерним разговорам. Скучаю по тому, как делился с ней своими повседневными делами, поскольку она стала настолько неотъемлемой частью моей жизни, что сейчас у меня словно не хватает части тела.
Это больно. Больно каждой клеточке моего существа.
35
Холли
Лос-Анджелес, Калифорния
Я паркую фургон точно на том же месте, где впервые села в него четыре недели назад, и рыдаю. Все закончилось. Обмен закончился. Скоро я снова увижусь с Паскалем. Будет больно возвращать ему ключи к свободе и делать вид, будто последние несколько недель не изменили меня до неузнаваемости. Будто он не пробрался в мое сердце и не нашептывал мне идеи, от которых теперь не