Держитесь, ребята. Так или иначе, все закончится через двадцать четыре часа. С победой или поражением, но игра подходит к концу.
Я очень надеюсь, что мы выиграем, и я думаю, так и будет.
Мы поймали этих ублюдков на крючок, и я уже тяну леску.
9
Джим смотрит на свою побитую команду и пытается понять, что, черт возьми, здесь творится. Дженни наконец-то пришла в себя после того, что, судя по всему, было серьезным сотрясением мозга. Затылок раскололся, когда Пит ударил ее о стену, и теперь среди блондинистых волос виднеется пятно из слипшихся кровавых сгустков размером с бейсбольный мяч. Но все, на что она теперь способна,– это стоны и слюни. Ей досталось хуже всех. И намного. Кажется, когда она упала, целая армия ос разбила на ней лагерь и устроила вечеринку. Грег сбился со счета, но сказал, что укусов около пятидесяти, и по подсчетам Джима это может убить человека. Лиам проверил и вынул все оставшиеся жала с ее кожи, но их было не так уж много. Может, дюжина. Джим и сам вытащил парочку из собственной руки, и это было не очень-то приятно.
Теперь Грег не отходит от нее, вливает воду ей в рот, промывает раны, держит за запястье, словно убеждается, что ее сердце еще работает. По мнению Джима, это вполне вероятно, но, если честно, ему вообще насрать. Она тут все равно как яд. Настраивает Грега против него, продвигает мятеж. Даже если она выживет, велики шансы, что в конечном итоге Джим все равно укокошит эту вероломную сучку.
Что касается остальных – все будут жить. Пит скулит и бесится, как ему больно, но пофиг. Он сбежал первым, унесся к деревьям так, словно за ним гналась сама смерть. Получил не больше десяти укусов, зато ноет так, будто на смертном одре. Грегу чудом досталось лишь немного, а Лиаму и с Джимом повезло не так сильно. Джиму было бы хуже, не подними Лиам его зад, чтобы буквально выставить за дверь. Этот чувак, вероятно, спас Дженни жизнь. Она бы так и осталась там на милость этих черно-желтых ублюдков, если бы Лиам ее не вынес. Его шею и лицо покрывало множество укусов, и его вырвало сразу после того, как он бросил тело девушки в заросли травы в сотне футов от дома.
Осы кружили поблизости, немного погонялись за ними, но на открытом воздухе не представляли такой уж большой угрозы. Всю кухню накрыла стена дыма, так что они либо задохнулись насмерть, либо вылетели на свежий воздух.
К тому времени, как можно было вернуться в дом, Грег ныл, что хочет отвезти Дженни в больницу – ага, щас,– а огонь в раковине погас. Дым стоял густой, и Джим из-за этого нервничал. Очень сильно. Уж что-что, но ему вообще не нужны были дымовые сигналы ближайшему рейнджеру. Но снаружи его нельзя было заметить, поэтому Джим немного успокоился.
– Думаешь, она выкарабкается? – спрашивает Лиам, осторожно прикладывая кубик льда к одному из распухших красных бугорков на щеке.
– Да, чувак. С ней все будет хорошо. Как там парень?
На входе Лиам сразу же побежал наверх, чтобы проверить Генри. Джима это устраивало – не хватало им еще найти малыша в укусах, фурункулах и гное и с мертвым сердцем, слабым, как вареное мясо.
– Порядок. Ну, по крайней мере, он так сказал. Я просто постучал и спросил. Знаешь, что он сделал? Засунул одеяла под дверь.
– И? Я же говорил, что он умный.
– Ну да,– отвечает Лиам, оставляя мысли невысказанными.
Джим кивает, но, честно, ему насрать и на парня, и на Лиама, и на всю хренову команду. Завтра они уедут из этой адской дыры, заберут деньги, скинут парня (живого или мертвого – хотя Дженни склонялась ко второму варианту) и навсегда сбегут из Штатов.
– Черт! Черт-черт! Твою мать!
Джим вскакивает и поворачивается к Питу, который смотрит на одну из коробок с едой с таким отвращением, что Джиму кажется, что там как минимум дохлая крыса.
Или что похуже.
– Что? – спрашивает Лиам, подходя ближе. Он наклоняется, почти засовывает голову в коробку, затем поворачивается и смотрит на Джима затравленными глазами.– Да вы просто издеваетесь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– О чем речь-то? – недоумевает Джим, чувствуя, как у самого в животе порхают бабочки от выражения их лиц.– Что там, черт подери? Мертвые младенцы?
Они оба отступают, когда Джим подходит посмотреть. Он хватает коробку за угол и наклоняет ее к себе, гадая, не прикалываются ли эти два придурка над стариной Джимом.
А потом он видит личинок.
Пакет с хлебом кишит ими. Пластик провисает, как набитый подгузник, когда Джим поднимает его за завязанный конец. Однако, в отличие от подгузника, там все движется.
Он смотрит на остальную еду. Овсянка, арахисовая паста, коробка хлопьев, «Орео», огромный пакет чипсов… все это покрыто белыми клейкими тварями.
«Похоже, их сотни»,– думает он, роняет пакет с хлебом и стряхивает нескольких заползших ему на пальцы личинок.
– Наверное, пакет был открыт,– бормочет он, понимая, что это все равно странно. Как их могло появится так много и так сразу? У него внутри что-то сжимается.– Проверьте другие коробки,– резко командует он.
К их чести, ни Лиам, ни Пит не колеблются и не задают идиотские вопросы. Пит вытаскивает коробку из-за керосинового бака, заглядывает внутрь и чертыхается. Лиам ковыляет в другую сторону комнаты, пинает обломки стола и заглядывает в коробку, что стояла у них на столешницу – в основном с бухлом, но там были крекеры и еще кое-что…
– Господи,– говорит Лиам.– Это невозможно.
– Боже, чувак. Они внутри джема! – восклицает Пит, поднимая стеклянную банку с плотно завинченной крышкой. Джим видит плавающие белые тела, прижимающиеся к стеклу, и чувствует, как желчь поднимается в его обычно стальном желудке.
– Вся еда,– подытоживает Пит.– Они испортили всю еду. Не знаю, Джим,– Пит подносит пальцы к вискам, сильно потирая кожу. Его глаза широко раскрыты и остекленели, и Джим видит, как он дрожит.– Мне уже кажется, что дом проклят,– продолжает Пит с дрожью в голосе.– В смысле, это все неестественно, брат. Осы? А теперь это? Не-а. Так не бывает.
– Расслабься,– отзывается Джим, но в его тоне слышится беспокойство. Двумя пальцами он достает банку арахисовой пасты, на которую смотрел. Он смахивает несколько личинок, прилипших к стенке, затем открывает крышку. Там осталась где-то половина, они все буквально выживали на ней, но все оставшееся было в личинках, измазанных пастой. Он с отвращением бросает открытую банку в коробку. Ему неприятно, будто из колеи выбили. Это невозможно. Еда не заражается за несколько часов, еще и в закрытых банках?
Это саботаж.
Но как?
Он чувствует себя человеком, заблудившимся в огромном темном море, который не может сориентироваться, не может схватиться за реальность, за то, что имеет смысл.
– Ладно, давайте уберем отсюда всю эту срань. Выбросим в траву.
– Но это наша еда, Джим! – кричит Пит, в панике швыряя коробку с хлопьями на землю. Джим видит, как личинки вылетают из коробки вместе с кругляшами и рассыпаются по полу. Его желудок снова начинает бурлить, как горячее рагу. Он отворачивается от всего этого и встречается взглядом с Лиамом.
Лиам выглядит напуганным или, по крайней мере, чертовски взволнованным. Пожалуй, лицо Джима выглядит так же. Но Пит… Пит буквально в панике. Словно вот-вот сорвется. Словно немного не в себе.
Джим держится за терпение так, как ковбой держится за поводья взбрыкнувшей лошади, удерживая ее под контролем. Пока что.
– Я не знаю, что случилось, но у нас есть вода и выпивка. Остался один, максимум два дня. Мы справимся.
– Два дня? – Рот Пита кривится в гримасе, и Джим вдруг видит десятилетнего мальчика по имени Педро Скалера: его лицо красное, уродливые рубцы от укусов ос покрывают кожу, волосы сальные, а изо рта воняет. И тогда Джим просто ненавидит Пита. Лошадь брыкается, народ. Лошадь брыкается, и ковбой вот-вот ослабит хватку на поводьях.
– Как и договаривались, чувак. Завтра получим добро. И тогда сразу же уедем. Но если возникнут проблемы, мы вернемся, так? Если нет проблем, и я не вернусь, ты поджигаешь дом и сваливаешь. Как. И. Договаривались.