«Дружина», осуществив переход к партизанам именно в период, совпавший с поражением немцев на Курской дуге и начавшимся отводом войск, в этом не уникальна. В этот период подобные падения настроения отмечены практически во всех коллаборационистских формированиях. Из этого можно сделать вывод, что идейная убежденность не была присуща большинству коллаборационистов, скорее, они руководствовались желанием найти для себя оптимальный способ избежать ответственности, получить прощение.
Несколько иначе можно оценить восстановление Гиля в звании, награждение орденом и оставление на командной должности, что, по сути, представляет собой уникальное явление. С одной стороны, в этой акции просматривается пропагандистский мотив. Однако совершенно иное объяснение как поведения самого Гиля, так и мотивов перехода «Дружины» изложил один из белорусских эмигрантов, Юрий Дувалич. По его мнению, «с самого начала Родионов был советским провокатором». В подтверждение своей версии Дувалич указывает на странную, ничем не оправданную жестокость самого Гиля: «В местечке Зембин им были убиты 3 юноши и 2 девушки только за то, что они пришили к своим рубашкам и блузам белорусский национальный значок... Из 147 деревень Бегомльского района после Родионова осталось только 9». Расправляясь с мирным населением, Гиль «всячески избегал столкновений с большевистскими партизанами, а занимался только почти поголовным уничтожением мирного населения»[1139]. По некоторым свидетельствам, еще находясь в лагере в Сувалках, Гиль имел замысел провоцировать ненависть к оккупантам, под их маской расправляясь с мирным населением[1140]. Как результат деятельности «Дружины» можно привести уничтожение в одном только Бегомльском районе в июле 1943 г. 4000 мирных жителей[1141]. Наводит на некоторые размышления и то, что приказ из Белорусского штаба партизанского движения о начале прямых переговоров с «Дружиной» о переходе поступил сразу после завершения карательной экспедиции — 23 июля 1943 г. Любопытно и то, что сразу же после перехода «Дружины» по инициативе Гиля в Ушачах были расстреляны все свидетели его жестокости, в частности, майор Блажевич, поручик Панферов, капитан Москалев и др.[1142]. Документальных подтверждений версии о Гиле-провокаторе нам отыскать не удалось, поэтому полностью ей доверять нельзя, однако ее можно принять с большой долей вероятности. По мнению К.М. Александрова, если действия Гиля и «Дружины» действительно замышлялись как провокации, ее переход к партизанам 10—13 августа 1943 г. следует расценивать как блестящую операцию по выводу агентуры[1143]. Примечательно и то, что после перехода переименованное в «1-ю антифашистскую бригаду» подразделение Гиля, как уже указывалось выше, ставилось по приказу партизанского командования в авангард боев и на самые опасные участки. Это неизбежно вело к чрезмерным потерям, и, если приведенная выше версия верна, можно предположить, что тем самым партизанское командование проводило планомерную акцию по постепенному уничтожению бригады, уже выполнившей предназначавшуюся ей роль.
В деревне Крыжеве, в 15 км от Пскова, весной 1943 г. начала формироваться 1-я Гвардейская бригада РОА. Прибывший сюда для развертывания в бригаду «батальон РОА» составлял 200—250 чел. Сюда же прибыл С.Н. Иванов. Затем часть перебросили в д. Стремутки, в 15 км от Пскова. Формирующаяся часть была передана в подчинение местному СД через офицера связи штурмбанфюрера Хойнца[1144].
Идея создания бригады исходила от Штаба отдела безопасности СД. Организационная группа состояла из командира С.Н. Иванова, помощника командира И.К. Сахарова, начальника штаба К.Г. Кромиади, представителя Русского комитета Г.Н. Жиленкова, командира хозяйственного взвода Г.П. Ламсдорфа, о. Гормогена (Кивачук), В.А. Ресслера.
Первоначально планировалось ввиду неблагонадежности командира «Дружины» Гиль-Родионова сместить его с должности, а личный состав трансформировать в 1-ю Гвардейскую бригаду РОА, формально передав ее в подчинение Русского комитета. Однако ввиду ходатайства высшего командования СД и местных органов СД Гиль был оставлен на своей должности, а из его бригады выделили лишь 300 чел. — учебную и пропагандную группы, а также личный состав Особого русского батальона СС, сформированного в начале 1943 г. в Бреслау и находившегося там до марта 1943 г.[1145]. 20 марта личный состав батальона — 120 чел., в том числе 18 сапожников — был переброшен из Бреслау в Глубокое, куда в середине-конце апреля прибыла группа «дружинников» Гиль-Радионова и «добровольцев» из Валавской разведшколы, всего около 100 чел. Прибывшие в мае в Глоубокое Сахаров и Кромиади, чуть позже — Ламсдорф приступили к формированию 1-й Ударной бригады РОА.
Отличительной особенностью бригады явилось то, что все командные должности занимали русские офицеры, причем, ранее служившие в РККА[1146]. Тем более что данное формирование было создано до переломного момента в Великой Отечественной войне (июль 1943 г.). Вероятнее всего, это связано с тем, что у руля создания бригады стояли эмигранты, к которым, как к убежденным противникам советской власти, у немецкого командования было больше доверия. В то же время надежность «верхушки» бригады, как показали последующие события, не явилась гарантом такой же надежности всего личного состава формирования.
Часть не была развернута более батальона, а из-за перехода «Дружины» на сторону партизан СД в срочном порядке прекратила ее дальнейшее формирование[1147]. В августе 1943 г. старший командный состав батальона отозвали в Берлин, а после передислокации части подразделения в другой район командование оставшимися бойцами было передано капитану Ламсдорфу. После перехода в ноябре 1943 г. значительной части личного состава к партизанам оставшиеся 100 чел. были разоружены и заключены в концлагерь в Пскове[1148].
Подробности перехода личного состава батальона к партизанам 2-й бригады, а также предшествовавшая этому подготовительная работа со стороны партизанского руководства подробно описаны Г. Репиным. Через местную учительницу Тину Репину удалось установить связь с командиром одного из взводов бригады, лейтенантом В. Зуевичем, который высказал свои антине-мецкие настроения, заявив, что «с радостью ушел бы от немцев, да боится», рассказав при этом, что капитан И. Касьянов настроен так же. Касьянов передал партизанам сведения о вооружении батальона. При встрече с партизанами Зуевич заявил, что ищет случая уйти и увести свой взвод, при этом добавил, что «солдаты ушли бы давно, но побаиваются неизвестности. Офицеры настроены по-разному». Зуевичу было поручено подготовлять солдат к переходу к партизанам. Затем партизанское командование послало письмо графу Ламсдорфу и Жданову, начальнику гарнизона в Назимове, указав на бессмысленность войны между русскими.
Вскоре состоялась встреча партизанского командования с графом Ламсдорфом, в ходе которой он будто бы сказал: «Мы охотно перешли бы на сторону Красной Армии, а к партизанам... нет! У вас дикие законы, наши солдаты боятся партизан. Вот мы и решили: переходить к вам не согласны, но трогать вас не будем»[1149].
По свидетельству самого графа Г.П. Ламсдорфа, приведенные слова о якобы имевшейся готовности перевести личный состав части к РККА представляются маловероятными. Категорически отрицая это, Ламсдорф в то же время засвидетельствовал об имевшей место договоренности командования с партизанами не трогать друг друга. Каких-либо боевых столкновений батальона с партизанами в этот период действительно не было, из чего можно сделать вывод, что существование договоренности между теми и другими исключить нельзя.
После упомянутого разговора Воробьев сам побывал в гарнизоне, куда его беспрепятственно пропустили, и поговорил с солдатами, согласовав с Зуевичем план перехода части, наметив его на И октября 1943 г. Построив в этот день солдат (около 150 чел.) на плацу, Воробьев обратился к ним с речью, после чего колонна двинулась к партизанам, погрузив также на двадцать повозок оружие, включая минометы, пулеметы, а также боеприпасы, медикаменты и продовольствие. Перебежчики были объединены в отдельный отряд под командованием Жданова, обязанности комиссара взял на себя Репин[1150]. Вскоре бывшие солдаты РОА Н. Панков, Н. Кучумов, И. Моисеев, С. Люшин, Н. Ковалев и другие составили обращение к своим товарищам, оставшимся в РОА, призывая также перейти к партизанам, последовав их примеру: «Вступив в РОА, мы совершили преступление перед Родиной. Пусть в каждом из вас пробудится совесть русского человека. На взвод солдат РОА приходятся 1—2 немца. Убейте их, переходите к партизанам»[1151]. Партизаны доставили письмо в 1 -ю гвардейскую бригаду РОА, однако повторного перехода к партизанам не последовало. Некоторое время отряд Жданова входил в состав 2-й бригады, однако вскоре бывшие власовцы были рассредоточены, перемещены на Большую землю и репрессированы[1152].