Читать интересную книгу Освобождение шпиона - Данил Корецкий

Но Воронов как-то неприветливо замолчал.

И выглядит он плохо. Глаза бегают. Под глазами набухли синие мешки (не спал, что ли?). Рот сжат в тонкую линию.

«Откажет! — вдруг дошло до Анны. — Передумал! Вот так-так…»

Она не была готова к такому повороту. На долю секунды даже почувствовала уважение — не сымитированное, не сгенерированное из соображений профессиональной этики, настоящее… К Воронову.

Но это быстро прошло. Она глянула по сторонам, оценивая обстановку. Наблюдения не видно. Впрочем, его и не должно быть видно. На случай форс-мажора у них с Лернером есть условный сигнал: достаточно опустить руку в карман с телефоном и нажать кнопку «1»…

— Так что? — спросил Воронов.

Анна отдернула руку и автоматически нарисовала на лице улыбку.

— В смысле?

— Я думал, мы обсудим детали… Как-то обговорим подробности… — На его напряженном лице появилось выражение неуверенности. — Или все отменяется?

— Ничего не отменяется, — сказала Анна. — Мне нужно ваше согласие.

Ей показалось, он вздохнул с облегчением.

— A-а. Так… — он махнул рукой. — Я согласен. Да, согласен. Я думал, это еще вчера стало ясно…

— Нет. Мы договорились, что вы все обдумаете и ясно выскажете свое решение, — сказала Анна.

— Да все понятно. Я подумал. Я все решил. — Он добавил торопливо: — Если, конечно, все чисто, без стрельбы…

— Никакой стрельбы, никаких трупов. Мы не уголовники.

Напряжение исчезло, взгляд Воронова сфокусировался.

«Вот тебе и следак! Ввязывается в пособничество шпиону, но хочет избежать явной уголовщины… Что ж, вполне разумно…»

— А кто вы? — мрачно спросил он.

— Профессионалы, скажем так.

— Профессионалы — чего? В чем вы профессионалы?

— В проведении эксфильтрационных мероприятий, — сказала она почти не задумываясь. Собственно, так оно и было. — Я не хотела бы углубляться в эту тему, — добавила она, предваряя следующий вопрос. — В свое время вы все узнаете. Сейчас достаточно и этого.

— Ладно, — согласился Воронов. И напряженным тоном добавил: — Только у меня есть дополнительное условие…

Анна насторожилась, но виду не подала.

— Да, конечно, я слушаю.

«Чего он хочет? Оговорить суммы вознаграждения? Или параметры жилья? Или марку автомобиля?»

— Вы вчера говорили, чтобы я не рассматривал наши отношения, как романтичные, — волнуясь, произнес он. — Только, как деловые…

«К чему он клонит?» — подумала Анна. Но сделала вид, что ей все понятно.

— Гм… Ну, не совсем так… А в чем условие?

Следователь смотрел в сторону.

— Чтобы наши отношения строились не на строгом расчете, а на чувствах… Это возможно? Вы не замужем?

«Господи, да он влюбился! Ну, неужели он такой дурак?! А ведь его характеризуют как хорошего следователя!»

— Конечно, возможно! — застенчиво улыбнулась она. — Я закоренелая холостячка, но сейчас чувствую себя влюбленной… И почему, кстати, ты говоришь мне «вы»?

Воронов просиял.

— Это просто замечательно! Я не хочу брать с собой жену. Только дочку. Ты не против, если с нами будет жить Улька?

«Клинический идиот!»

— Ну, конечно! Я буду только рада!

Мешковатый, неуклюжий, Воронов вдруг обнял ее, прижал к себе и принялся целовать лицо — быстро и нервно, будто крошки склевывал.

— Не надо здесь, — остановила его Анна, освобождаясь.

— Извини, сорвался… Тут никого нет в такую погоду…

Где-то у самой линии горизонта, изломанной крышами заозерских «хрущевок», блеснула молния. Анна подняла воротник плаща и пошла в глубь парка — возможно, там ветер не такой сильный. Неожиданный «жених» пошел следом.

— Но я не придумал, как устроить побег, — виновато пробормотал он. — СИЗО хорошо охраняется. Четырехметровая стена, сигнализация, три ряда колючей проволоки, собаки… Я пытался составить подходящий план, но в каждом есть слабые места…

«А для этого у нас есть Лернер, — подумала Анна. — И в его планах слабых мест не бывает».

— План простой, — проговорила она. — Ты должен будешь провести следственный эксперимент, для чего забрать Мигунова из тюрьмы. Это реально?

Воронов задумался.

— В принципе, реально. Но он пожизненник… Его могут не выдать для следственных действий за периметр… Хотя у них нет инструкций особого режима. Здесь он, как обычный подследственный по делу об убийстве….

— Думаю, ты сумеешь решить этот вопрос, — Анна ласково погладила его по руке.

— Я постараюсь…

— Где ты будешь проводить это… действие? — спросила она.

— В управлении, конечно, — сказал Воронов. — У меня в кабинете. Или еще где…

— Кабинет маленький, — возразила Анна. — Он же должен будет бороться с чучелом, душить его, все это надо заснять на видео. Лучше — в учебном классе, точнее — на криминалистическом полигоне. Там просторно, двойная дверь, из-за которой в коридоре ничего не слышно, а главное — есть «черный ход» на улицу…

— Откуда ты все это знаешь? — изумился Воронов.

— Неважно. Важно, что знаю.

Следователь и будущий пособник шпиону смотрел на Анну новыми глазами. Теперь он видел перед собой опытного секретного агента в облике красивой и стройной женщины, как в голливудских фильмах.

— Дальше. Кто будет охранять Мигунова? — спросила Анна.

— Спецконвой, — сказал Воронов. — То есть специально сформированный наряд. Кого выделят. Обычные милиционеры. Это не те волкодавы, что охраняют пожизненников на «Огненном Острове»…

— Можешь устроить так, чтобы там оказались люди, хорошо тебе знакомые?

— Да какая разница? Я и так каждого мента в Заозерске знаю. И они меня знают… Я для них вроде как начальство: милицейские преступления — наша подследственность.

— Хорошо. Значит, с ними ты легко договоришься, — сказала Анна, улыбнувшись краешками губ.

— О чем? — спросил недоверчиво Воронов. — Взятки тут исключены, да и вообще, есть определенные границы…

— Ты их не перейдешь. Просто Мигунов не захочет показывать при посторонних, как он убивал сокамерника. Понятно? Ты попросишь конвой удалиться, и в комнате останетесь только следователь, подозреваемый и двое понятых. Конвоиры ведь послушаются тебя?

— Конечно, — сказал Воронов. — Но дальше-то что?

Навстречу им из-за поворота вышла компания молодых людей. Впереди шагал рослый парень, укрывая от ветра полой своей куртки девчонку в ярко-красных колготах, которая была на две головы ниже его. Остальные шли чуть поодаль, что-то вроде почетного эскорта. Поравнявшись с Вороновым и Анной, парень состроил восторженную гримасу и сказал что-то своей девчонке. Та рассмеялась. Воронов посмотрел им вслед. На куртке у парня было выстрочено: «U.S. Army Special Forces». Спецназ армии США. Символично…

На горизонте опять полыхнула зарница, на землю упали первые капли дождя.

— У него будет твой пистолет, — сказала Анна, когда компания прошла. — Мигунов отберет его у тебя. Старшему следователю ведь положено личное оружие?

— При особых обстоятельствах.

— Ты проводишь следственный эксперимент с убийцей. Чем не обстоятельство?

Анна посмотрела на небо, надвинула на голову капюшон.

— Конвой выйдет в коридор. Мигунов набросится, отберет пистолет. Прикажет лечь. Запрет дверь в коридор. Свяжет тебя и понятых. Затем переоденется… Да, скорее всего, ему придется одолжить чью-то одежду — твою или кого-то из понятых, что подойдет по комплекции. А потом он выйдет через черный ход, где его будет ждать машина. На этом твое участие в операции заканчивается…

Воронов знал, что его одежда Мигунову точно не подойдет. Мигунов выше его, шире в плечах, мускулистее… Несмотря на восемь лет, проведенных в колонии особого режима. И в том, что он, зек, сможет отобрать оружие у старшего следователя, сытого и здорового, в общем-то, мужчины — в этом не будет никакой натяжки. Они все правильно рассчитали. Воронова опять уколола непонятная ревность, обида. Она так спокойно об этом говорила, как о само собой разумеющемся…

— Ладно, Мигунов сел в машину и уехал, — произнес он сухо. — Это вы, положим, хорошо придумали. А что будет со мной?

Анна замедлила шаг, повернула к нему лицо.

— О тебе я тоже подумала, Виталий, — сказала она. — В первую очередь — о тебе.

Так беззастенчиво врать человеку, который рискует своей шкурой, нехорошо. Но от него зависит судьба операции, значит, врать — надо. Деструкция и цинизм в чистом виде. Хотя Лернер, как человек аккуратный, сделал соответствующий прогноз.

— В худшем случае тебя уволят из Комитета за халатность. А скорее всего, просто объявят строгий выговор. Это наиболее вероятно…

Она снова коснулась его руки — Воронов вздрогнул. Его как током ударило. Но руку не убрал.

— Будет трудно, Виталий, не спорю. Служебное расследование, неприятные вопросы, подозрения коллег. Только подозрения — не доказательства. Через месяц-другой все закончится, и ты сможешь вылететь в Москву или Владивосток. А оттуда — мы проложим маршрут в Штаты. Или, если захочешь, попутешествуешь по Европе. Ты сможешь себе это позволить. Самые лучшие гостиницы и рестораны, всякие удовольствия…