не курит, — ответил за нее Арон.
— Вы похожи на женщину, о которой рассказывала монахиня Феодосия.
— А это что? — спросила Шуля, указывая пальцем на рубцы.
Шуля, конечно же, догадалась, что перед ней та самая Анна, которую, по ее совету, следовало бы оттрахать. О плачевном результате Арон ей не докладывал. Сам дурак. Шуля тут уж точно ни при чем.
Чтобы отвести разговор от неприятной темы, Арон рассказал женщинам, как Альберто Сорди посадил всех своих возлюбленных на колесо обозрения, и они, проплывая друг под дружкой, болтали в воздухе стройными ногами.
— Мечта идиота, — фыркнула Шуля и, натянув на пальцы красные перчатки, склонилась над лункой. Анна последовала ее примеру. Вторая лунка была забита доверху, в Шулиной было небольшое углубление.
— Если я не ошибаюсь, у тебя были какие-то проблемы с самоидентификацией, — как бы между прочим бросила Шуля, собирая в пучок непослушную рыжую копну. — Арон, найди нам какие-нибудь подходящие палки или железки!
— Получив благовещение от архангела Гавриила, Мария отправилась из Назарета в Эйн-Карем. Услышала глас — и в дорогу, сто пятьдесят километров на осле, по бездорожью… Все те, кто по зову архангелов или Всевышнего пускались в рискованные путешествия…
— Не темни, — поморщилась Шуля, извлекая из лунки грязный полиэтиленовый мешок. — Я спрашивала про шрам и самоидентификацию…
— Об этом знает Арон.
Шуля кивнула, счищая пилкой для ногтей липкий нарост.
— И что же за новость пригнала сюда Марию?
— Новость такая, что немолодая двоюродная ее сестра Елизавета понесла… Около трех месяцев Мария прожила у Захарии и Елизаветы. Вон там, на месте белой церкви, был их дом. Можно навестить.
— Врубайся в реальность, детка!
Выбравшись из-под сени источника наружу и сняв перчатки, Шуля достала сигарету. Анна пристроилась рядом. Спросила, давала ли Шуля Алексею Федоровичу задания на дом.
— А вот это пассе, — вздохнула Шуля.
— Нет, это реальное. И вы — единственный живой источник…
— Ха-ха! Этот источник следует прочистить!
Из орудий, доставленных Ароном, Шуля выбрала кривую железяку. Завязив руку по самый локоть, она выуживала железкой из отверстия вонючее содержимое и сбрасывала его в пакет, который держала наготове Анна.
Святая вода начала стекать в лунку.
Она стекала и не возвращалась вспять.
Сантехническое чудо свершилось.
* * *
В машине Арон аккуратно описал Анне ситуацию с чемоданами. Спросил, как ей понравилась Шуля.
— Сердечная. Не всякий психолог возит своих пациентов в Абу-Гош… Если это ее вещи, пусть забирает. Материал в компьютере.
На вопрос, хотела бы Анна еще раз повстречаться с живым источником информации, она покачала головой. Во всяком случае, не сейчас, когда она занята поисками Фани.
— Тоже родственница Алексея Федоровича?
Анна молчала.
— А когда можно будет познакомиться с результатом исследования?
— Никогда. Как только будет поставлена последняя точка, я уничтожу директорию.
— В пику Шуле?
— Нет. Просто важно кое-что вспомнить…
— Может, тогда имеет смысл обратиться к началу начал?
— А где оно?
— На горе Кармель, в пещере Мислия. Там обнаружили кости грызунов двухмиллионной давности. Эти мили-фрагменты смогут много чего поведать.
— О чем?
— О человечестве. Получается, оно покинуло Африканский континент в Ледниковый период, а вовсе не после того, как он завершился. Вообрази: Homo Sapiens уже на заре своего существования умел приспосабливаться к любым условиям.
— Прозорливости ему это не прибавило, — усмехнулась Анна. — Прости, я опаздываю на суд.
Фаня
Защита состоялась. Пока она тщательно мыла руки кусковым мылом по рекомендации министерства здравоохранения, Анатолий Канторович успел сказать свое слово и даже занять свое место. Сидя между Фаней и дипкурьерами, он слушал оправдательный приговор. Судья Хо держался спокойно. По завершении суда началась какая-то суматоха, судья и Фаня потерялись из виду. Как выяснилось позже, судья Хо сбежал на иностранную концессию в Тяньцзинь, за что его жена, две дочери и брат поплатились жизнью, Фаню же назначили в розыск.
Жужжали телефонные провода, газеты, непременно с ее фотографией, пестрили пространными сообщениями. За поимку целой Фани была объявлена награда в тридцать тысяч долларов, за одну голову на десять тысяч меньше. Китайские полицейские искали повсюду полных, чернявого вида, дам.
Шпики и белогвардейцы оцепили посольский квартал в Пекине. Дабы полицейские могли беспрепятственно вести наблюдение за автомобилями, поперек улицы, ведущей к полпредству, выкопали яму и вывесили плакат «Ехать медленно!» Хотя машин в тогдашнем Пекине было мало. Ездили на рикшах. По словам американского журналиста, «город был перевернут вверх дном, велась слежка за поездами, совершались налеты на подозрительные дома». В Тяньцзине проверяли каждый пароход.