Читать интересную книгу Изжитие демиургынизма - Павел Кочурин

— Ты, Данилыч, и пообожди в тихости. Живи своей заботой в примиќрении. Верь одному — земле и небу. Нива обрадовала тебя урожаем, и лихо вот поотступило. Знамо, ненадолго. Зависть ретивых и будет подталкивать к скверне. С худом успели сжиться, оно и будет катиќться за нами, как колесо телеги за тем, кто ее везет. Многие и впќредь будут соблазняться сесть в эту телегу.

Яков Филиппович, пока ходили с проверками, прислушивался к разќным разгово-рам. Никого не осуждал и не защищал, плотничал смирно. Так вроде и шла жизнь, как ей надо идти. И дальше пойдет. Но под молчаливыми взглядами своего бригадира плотники невольно тревожиќлись. Работа не больно и клеилась. Тяпали, коли топор в руках, до-делывали недоделанное. Чаще курили. К Сонечке за бутылкой посылали. Яков Филиппо-вич на такое время уходил, чтобы не втягиваться в пеќресуды. Увещевать свою братию то-же не пытался. Тут сгонишь, другое место найдут, поукромней. От обиды на тебя еще и добавят. Ждал, как ждут в ненастье погоды. Солнышко глянет, день прояснится и человек к труду взовется.

И вот комиссии ушли, молва спала, как река после дождей. И слоќвно по благодати с колокольным звоном огласилось: Горяшин больше у них не появится. Никто не считал его единственным виновником всех нескладиц и неурядиц. Тоже как бы не от себя все совершал, долг исполнял. Кому-то он и благоволил. А тот уже по его хотению старался все делаќть. К нему даже и попривыкли. Но вот все равно весть, что его больше у них не будет, как тяжестью с плеч свалилась. Будто отнесло ветерком надоедливый запах и стало полегче дышать.

Яков Филиппович с плотниками немедля перешел на Большесельский комплекс, чтобы обновить перегородки. Жерди, колья, другие материќалы были припасены, но бри-гадир плотников медлил: сделанное без доброго настроя, и скотину отяготит твоим неду-гом. Кок бы все и ждало ухода от них Горяшина.

И с миром плотники пришли в коровник. Захар, жаловавшийся с утра на тяжелую голову, оскабливая жердины, пахнувшие свеќжей хвоей, оживился. Вроде опохмелился еловым и коровьим духом. Васюк, молодой парень, после вчерашней компанейской тоски, выскаќзался:

— Сегодня на тебя все с улыбкой глядит, а вчера и косяки в избе тоурились.

— От дури, коли она рядом, и сам дуреешь, — отозвался Захар, — возле безмолвной животины скорее разума наберешься. — Останоќвил доярку, проходившую мимо: — Угости-ка, милая, кружечной парноќго молочка на поправку.

Так вот уж повелось в жизни мужика: дело его по душе — бодрит, а вести дурные к дури и воротят. Животины при добре к ним твоем — вместе с тобой радуются и печалятся. Яков Филиппович это и отметил в поведении оставшихся в стойле коров. Каждая из них поворачиваќла голову в его сторону, провожала лилово-агатовым глазом. Зоотехник сказа-ла Якову Филипповичу:

— Вот и коровы ждали вас, дядя Яков. В утреннюю дойку молока приќбавили.

— Такое как на понять, — сказал Яков Филиппович, — всякую доброту твою животина чувствует и видит… дело вот у нас и пойдет споро.

2

В доме Кориных жизнь полнилась новой заботой. Готовились к появлеќнию буду-щего Корина. Этим и жили. Оберегали всячески Светлану. Главное, чтобы хранился покой и обходили всяческие тревоги. Никакая суќетность не должно омрачать будущую мать.

Больше Ивана заботился о том Дмитрий Данилович. Он сам в детстве своем изве-дал всякие унижения, угрозу, навалившиеся на дом. Это исќпытывали все Корины. Терпе-ливо, не поддаваясь унынию, все переживал отец, Данило Игнатьич. Невзгоды навалива-лись на дом исподволь, с саќмой гражданской, от которой отец, как мог уклонялся. А не-окрепќшую душу Дмитрия разом взбудоражила коллективизация. Да и послевоќенное вре-мя радостью обошло. В неволе и осознавался, и все белее угнетал, как вот ныне говорят, "комплекс неполноценности". Такое осозќнание себя таилось внутри, в душе. Как при-знаться и смириться с тем, что ты неполноценный, как бы не личность. И была боязнь, чтобы такое ощущение себя внуку не передалось. Иван тоже это нес в себе. Но то, что вы-пало на долю его отца, он "прошел" через дедушку Данила. Переќнял его опыт лажения с начальством: невинным лукавством уклоняться от прямых веление, выжидая когда пыл "велителей" поостынет, сделать веленное по-своему. Но ведь и тут, тоже не скажешь, что полностью свободен от этого мирского комплекса неполноценности. Полноценных-то как бы и нет, каждый под кем-то… Светлану комплексы такие селяќнские не больно задевали. Ко всему, что происходило в сегодняшней их жизни она относилась рассудочно, что называется по-сократовски, как об этом сама шутливо высказалась. И под демиургынами надо остаќваться самим собой, и быть сведущей в своем деле, даже и веленном. Это она и старалась привить детям, своим ученикам. Человек не долќжен ни-чего делать, не обдумав, двигать руками "без головы". В ребенќке остается то, что родители в его душу вложат. И школа вот. По-прежнему приходила на уроки с загадками и поговорками из Азбуки Льва Толстого, хотя это и было ей воспрещено комиссией роно. Это и учениќки ее знали. И вот Коля Сычев, сын монтера, сказал: "А нам не велено по, Толстому учится". Светлана объяснила: "Мы не по-Толстому учиќмся, а только берем примеры, которые великий писатель и мыслитель нам оставил в урок". На Кольку в перерыве набросились мальчишки — зачем он слушает своего батьку-хапугу.

Светлана поощряла учеников своих сочинять рассказы о природе, о том, что они сами делают дома, о животных. Первым такое свое сочиќнение принес Саша Кудрин. На-писал, как он склеил самолетик с пропеќллером. Закручивал резину, пропеллер вертелся и самолетик двигался. Саша зачитал рассказ свой в классе, ученикам он понраќвился. Стали писать сочинения и другие ученики. О птичках, о том, что у кого в огороде растет. Свет-лана подсказывала, о чем можно еще написать. Но тут же подкрались и огорчения. Маша Давыдова написала, как плохо поступил с ее мамой, телятницей, дядя Семен, кормоза-правщик. Светлана объяснила, что писать надо о том, что сама делаешь, и что ты при этом испытываешь. Маша призналась, что написать ее так заставила мама. О сочинение Маша узнало все село. Пошли пересуды в очереди у сельмага. Иван и Дмитрий Данилович встревожились. Советоќвали Светлане оставить эти упражнения с сочинениями. Кляуз и без того хватает. Но Светлана рассудила по-своему. Детей надо отучать от кляуз и доно-сов. Объяснять, что хорошо в их поступках, что плохо Школьники стали обзывать Машу ябедницей. Светлана объяснила, что каждый нечаянно может поступить и не совсем пра-вильно. И на это нельзя сердиться и обзывать человека за ошибки. Маша сделала это не со зла и поняла свою оплошность. Сказки вот и басни и учат нас как нужно друг к другу относиться и никого не обижать и не огорчать.

Светлана жила чувством матери. Внушая ученикам добрые нравы, этим самым за-ботилась уже и своем нравственном здоровье и живущего в ней будущего Корина.

Вроде бы как случайно при выходе из школы встретила Светлану Марќфа Ручейная. Шла с мешочком насобиранных бутылок и увидя учительниќцу приостановилась.

— Вот и добро, — сказала. Окинула неторопливым взглядом заботлиќвой повитухи, спросила: — Ладно ли все, молодка?..

Светлана, слегка зардевшись, ответила:

— Спасибо, бабушка Марфа, все ладно.

— Вот и хорошо, оно и должно так быть. И дай-то Бог, — проговорила Марфа. И пройдя рядом посоветовала, угадывая настроение самой Светќланы: — На людях-то, с ребя-тами и побудь пока. Слово ласковое к ним и младенец твой услышит. И у самой на сердце будет веселье. Всем и покой, когда без обид-то.

Светлана пригласила бабушку Марфу заходить к ним почаще.

— Да и зайду, — отозвалась Марфа Ручейная. — Аннушке-то, покойниќце помогала. Се-стры-то Вани, да и сам он, мои руки наперво очувствовали. Им-то самим где это знать, а я вот помню и молюсь за них как за своих кровных. Дом-то ваш тоже помнит меня. К Анисьюшке и Игнатьичу часто захаживала. Так что и зайду по старой памяти и к тебе. Как не зайти.

Часто заглядывала по вечерам Прасковья Кирилловна. Пили чай, вспоќминали о жизни дома при дедушке Даниле и Анне Савельевне. И этим держался настрой покоя и уверенности в завтрашнем дне.

Марфа Ручейная обрадовала Дмитрия Даниловича, сказала, что надо ждать внука. Помнилось какие надежды возлагал дедушка Данило на Ивана. Теперь и ему хотелось верить, что с появлением нового Корина укрепиться на земле их Коринский род. Время разметало по стоќронам мужицкую крепь — опору державы. Их Мохово до наготы оголи-лось. И они, Корины, тоже как птицы из разоренного гнезда разлетелись. Но растрево-женная земля не устает взывать к себе верного пахаря, чтобы в покое быть и самой. Земля помнит своего радетеля.

Наведалась мать Светланы, Евгения Александровна. Настаивала, чтобы дочка на время родов перебиралась в город. Светлана отмалчивалась, не осознавая еще, что все скоро должно произойти. Иван и Дмитрий Данилович тоже своего мнения не высказыва-ли, полагаясь на саму Свеќтлану. В душу Светланы запали слова Марфы Ручейной, сказан-ные как бы невзначай: "Сыну твоему судьба вот и выпала родиться в доме Боќгом обере-гаемом". Это и навело Светлану на мысль отказаться от наќстояний матери переехать в го-род. Она у себя дома, а не в гостях. Когда впервые появилась в Мохове, подумалось, будто уже была когда-то здесь, все так было приятно глазу. Со временем это ощущение укреќпилось. И реку Шелекшу вроде бы видела, и на Татаровом бугре тоже бывала. Может в той, другой своей жизни, подумалось. Сказала об этом Ивану. Он объяснил это по-своему: особенные места западают сразу же, при виде их, в душу, входят в сознание. Может и во сне виделись. Бывает и такое. Чему случится в будущем, угадывается предчувствиќем, предсказывается. С дедушкой такое вот бывало. И со Стариком Соколовым Яковом Филипповичем. Светлана и впрямь вспомнила свой девический сон, как она шла по большому поив зрелого хлеба за рекой. Сон этот забылся было, но вот Иван сказал о предсказании буќдущего во сне, и он отчетливо вспомнился, будто этой ночью привиќделся. Все до мелочей и пересказала Ивану.