характер и пытается быть доступной широкому читателю, во всем мне удалась. В ряде случаев я не мог обойтись без научной терминологии, в других местах лишь коснулся тематики, имеющей сложное теоретическое обоснование, например в главе «Симвология как священнодейство», говоря о сопоставлении идеалов масонства и некоторых современных идеологических течений. Однако надеюсь, что в целом язык книги доступен, а аргументы вполне очевидны.
При написании книги мне пришлось прибегнуть к обильному пересказу источников. Все они даны в сводной библиографии, приводимой в конце книги. Каждый источник снабжен подробными выходными данными. Таким образом я постарался гарантировать читателю возможность перепроверить в случае надобности исходный материал.
Хотел бы поблагодарить своих коллег, которые оказали мне помощь в поиске ряда источников, своего друга Альберто Амбези, специалиста в области инициационных традиций, без поддержки которого книга вряд ли была бы написана.
Завершить же это введение мне придется с известной долей самоиронии. Дело в том, что в книге я употребляю местоимение «мы», относящееся, разумеется, к моей особе. Нет, пусть читатель не думает, что это «мы» должно звучать как местоимение в королевских рескриптах. Отнюдь нет. Просто мне хотелось таким образом сделать изложение менее окрашенным личностным отношением к предмету исследования.
Главное же еще раз подчеркнуть, сколь многим каждый из нас обязан другим людям и другим высказанным когда-то мыслям, предположениям и оценкам.
I. ХРАМ — ОТРАЖЕНИЕ ВСЕМИРНОСТИ
«Каждое слово, каждый звук, каждый шаг, движение — это отражение… Храм по сути своей заполняет физическое и духовное зрение братьев»[14] — такими словами один из масонов передал свое сугубо интимное переживание ритуальности и символогии, связанных с масонским храмом. Несомненно, для того, чтобы подойти к изучению масонства, крайне важно предварительно познакомиться с основным значением символического ряда, образующего храм, с ритуалом начала и окончания работы, ведущейся в нем, с ритуалом инициации (посвящения). Вот почему, прежде чем обратиться к фактической истории движения, на наш взгляд, было бы полезно непосредственно окунуться в атмосферу масонского храма, обратив внимание первоначально на те элементы, знание которых должно предшествовать погружению в ее глубины.
Храм имеет прямоугольную форму. Потолок усыпан звездами, пол — с узором в виде шахматной доски. Одна из стен не достигает потолка. При входе в храм, символически обращенный на Запад, возвышаются две колонны — В и J. На Востоке установлен трон Мастера, председательствующего в ложе. Возле трона возложены сверкающий меч, другие символические предметы. Восточная стена украшена изображениями Солнца и Луны, Священной Дельты (равностороннего треугольника в лучах славы со всевидящим оком в центре), а также инициалами речения «Во славу Великого Архитектора Вселенной»: А.- G.- D.- G. — А.- D.- U.-. (A Gloria del Grande Architetto dell' Universo). На Западе и Юге расположены места 1-го и 2-го Смотрителей, при которых установлены канделябры соответственно с одной и двумя свечами. В канделябре Мастера три свечи.
В центре храма треугольный алтарь, на котором лежат Библия, угольник и циркуль. На каждой из трех граней алтаря начертаны слова: Свобода — Равенство — Братство. У подножия алтаря один неотесанный и один отесанный камень, рабочие инструменты каменщика.
В храме находятся также статуи Минервы, Геракла и Венеры. Вдоль стен красный шнур, завязанный в семь «узлов любви».
Разумеется, символизм храма более сложен. Мы же ограничились описанием наиболее броских его черт, которые, надо полагать, уже приоткрыли нам доступ в духовную атмосферу, окружающую работу вольных каменщиков.
Правда, поставим сначала вопрос: а почему, собственно говоря, храм?
Традиционная легенда, по которой масоны являются наследниками и продолжателями дела строителей, возводивших храм царя Соломона, не дает адекватного ответа на этот вопрос. Более достоверным нам представляется ответ, согласно которому символика храма (при всех ритуалах) призвана поддерживать дело духовного совершенствования масона, пребывающего во всемирном пространстве (в храме сосуществуют символы иудейского, христианского и языческого происхождения) и «освященном» Космосе (храм в миниатюре воспроизводит Вселенную, будучи построен по линии Зенит — Надир), где вольный каменщик получает возможность более плодотворно работать над собой во имя самопознания и восстановления своего единства с «освященным» измерением.
Масонство в своем храме восстанавливает, пожалуй, не столько «наследие» строителей Соломона или (что исторически более обосновано) средневековых вольных каменщиков, но наследие гораздо более древнее и универсальное, наследие человека, пребывающего в поиске правды, «homo religiosus» в самом подлинном смысле этого понятия.
Как писал М. Элиаде, храм, всякий храм является «не только «отражением мира» («imago mundi»), но также и воспроизведением на Земле трансцендентной модели»[15]. Элиаде утверждает, что еще до того, как появились известные нам храмы, человек уже жил опытом «священного пространства», отграниченного от окружаю щей среды. Вспомним и мы о кельтских священных рощах или о самой греческой этимологии слова «храм», восходящей к понятию «священная ограда».
Итак, масоны собираются в храме с тем, чтобы работать «без передышки» над собственным совершен ствованием, о чем и напоминает им и каждому новоприбывшему Мастер. В масонском лексиконе совершенствование равнозначно этике самостроительства. Масон призван вечно строить. Его безусловный долг- можно было бы сказать, его «дхарма»[16] — состоит в том, чтобы продвигать дело роста, подъема, познания. Это то Великое Дело, о котором говорится в герметической традиции[17] и которое масон должен совершать в самом себе, с тем чтобы затем передать его внешнему миру.
Симвология масонского храма направлена, как мы увидим, главным образом на реализацию этой конструктивной созидательной этики (подчеркнем: целенаправленной этики, а не лишенной четкой морали).
После того как масоны вошли в храм и руководители ложи заняли свои места, начинается Работа. Согласно ритуалу, она символически начинается ровно в полдень, подчеркивая солярность события. В полдень перпендикулярные лучи солнца освещают и согревают землю с наибольшей интенсивностью. Это — магическое мгновение, благоприятствующее трудам масонов, которые связывают все свои чаяния с понятием Света.
Мастер повелевает присутствующим убедиться, что храм должным образом «защищен», и приступает к ритуальному диалогу с двумя Смотрителями. Первый находится на Западе. Он следит за движением солнца и закрывает храм лишь после того, как удостоверился, что работающие получили причитающееся. Второй — на Юге. Он объявляет братьям об окончании Работы и призывает их к отдыху, во время которого восстанавливаются силы, происходит воссозидание, а после отдыха — снова к труду.
Разумеется, речь идет о символических ролях, в которых звучит отдаленным эхом тайна мастерства вольных каменщиков. Психологическая нагрузка таких ролей двойная: с одной стороны, они включают братьев инициационную цепь, которая принимает их как звенья ритуал масонов всегда сочетает духовный