делается. Некоторые из таких преступлений называют хулиганскими.
9. Убийства ради самого убийства, только ради смерти и разрушений, получения от этого удовлетворения.
Конечно, это не все возможные виды уничтожения людей, а только основные. Могут, например, иметь место убийства ради принесения жертв — в далеком прошлом их было очень много, особенно среди индейцев доиспанской эпохи. Мотивом может быть каннибальство, как это все еще бытует в некоторых регионах Африки и Океании.
Что же касается дифференциации множественных убийств по способам их совершения, то эта задача представляется практически невыполнимой, поскольку за многие тысячелетия человечество выработало неисчислимое количество способов насильственного лишения жизни: от самых примитивных, как удар камнем или топором, до самых изощренных с использованием психологии жертв. Способы убийств зависят от культуры народа, но в нынешнюю эпоху глобализации для множественных убийств часто используются взрывчатые материалы и огнестрельное оружие. В целом выбор орудия убийств зависит от их цели и мотива (мотивов), отношения убийц к самим себе и людям вообще, к человеческой жизни, от возможностей преступников и доступности для них боевой техники.
Способы множественных убийств столь же неистовы и изощрены, сколь неистова и изощренна сама жестокость, и зависят от ненависти и страстей, снедающих убийц. Но самые жестокие множественные (и массовые тоже) убийства могут быть организованы и содеяны весьма спокойными людьми, если ими безраздельно владеет всепоглощающая и глобальная для них идея, если психологически они находятся вне людей, во всяком случае вне значительной части из них, или они не признаются ими за людей. К ним относится, например, Генрих Гиммлер, один из главных нацистских преступников, о котором я расскажу ниже.
Если одиночное убийство нередко бывает итогом несчастливых или случайных обстоятельств и в его совершении иногда велика вина самой жертвы, то множественные и особенно массовые убийства всегда на вершине кровавых злодеяний, это самые видимые, самые яркие убийства, это чистый продукт жестокости, взращенный обществом, в том числе и в самих убийцах. Они меньше других связаны с пьяным разгулом, когда жизнь, лишенная четких очертаний и понятного смысла, протекает в иском тумане, с безысходностью и смертельной тоской человека, оказавшегося в тупике или поставленного на колени, причем его жертва часто отнюдь не в лучшем положении. Множественные же убийства — это прорыв злости, злобы, ненависти, мстительности, это вожделение убивать ради самого убийства, ради господства над жизнью других, невзирая на их пол, возраст или возможность сопротивления.
Особое внимание следует обратить на современных наемных убийц, помня при этом, что заказное убийство отнюдь не новинка наших дней. Такое преступление существовало всегда. Теперь руками наемных убийц уничтожают экономических конкурентов, политических противников, журналисток и сотрудников правоохранительных органов, несговорчивых криминальных партнеров и конкурентов, «изменников» из числа членов преступных групп, лиц, отказывающихся платить дань таким группам, и т. д. Это новая категория множественных убийств, взращенная свободным рыночным обществом российского качества, позволяющим киллерам долгое время безнаказанно злодействовать.
1.2. Сравнительные данные о лицах, совершивших множественные и иные убийства
У меня имеются некоторые статистические данные о психологических и иных особенностях преступников, совершивших множественные убийства (их условно можно назвать некрофильскими личностями), и тех, которые осуждены за одно-два убийства. Условный характер обозначения первых определяется тем, что я не обследовал каждого из них, с тем чтобы выяснить, являются ли все такие множественные убийцы некрофилами. Между тем думать так есть все основания, поскольку среди данной категории преступников чаще всего, как показывает исследовательский опыт, встречаются некрофильские личности. Речь идет о 120 лицах, отбывавших пожизненное лишение свободы в 90‑х годах прошлого века в Вологодской области.
По результатам применения Методики многостороннего исследования личности наиболее криминогенное сочетание шкал 6 и 8 (застревание аффекта, склонность к подозрительности, злопамятность, повышенная чувствительность в межличностных отношениях, а также тенденция к соблюдению психической дистанции между собой и окружающим миром, уход в себя) среди лиц, совершивших одно убийство, встречается у 27,2% преступников, а среди тех, кто осужден за три и более убийств, — 42,8%, т. е. почти в два раза чаше. Более того (и это очень важно отметить), у лиц, совершивших три и более убийств, наиболее выражена аутичность — стремление к дистанцированию от людей и уход в себя. Если исходить из того, что некрофилия представляет собой влечение ко всему мертвому, разлагающемуся, к смерти, то вполне естественно стремление удалиться от окружающего живого мира, уйти от контактов с ним — психологически, разумеется. Эта тенденция относится к числу ведущих у некрофильских личностей.
Влечение к смерти проявляется у названных людей и в другом. Нашими исследованиями обнаружено, что склонность к суициду наличествует у 31,8% преступников, совершивших одно убийство, и у 61,9% лиц, осужденных за три и более убийств, т. е. у последних почти в два раза больше. Данное обстоятельство позволяет говорить о том, что совершившие несколько убийств отличаются глобальной деструкцией, они агрессивны не только по отношению к другим, но и к самим себе. Это тоже естественно, поскольку смерть имеет как бы единое лицо, независимо от того, кто попадает в ее власть. Повышенное стремление к суициду лиц, совершивших три и более убийств, явно корреспондирует с их аутичностью.
Чтобы не было сомнений по поводу допустимости сравнения двух групп лиц — совершивших одно убийство и совершивших три и более убийств, — отмечу, что все они отбывают одно и то же наказание в абсолютно одинаковых условиях.
Теперь рассмотрим применительно к упомянутым двум группам различные обстоятельства совершенных преступлений и особенности личности преступника[4].
Согласно психологической методике Шмишека, распределение психологических типов среди лиц, совершивших одно убийство, примерно такое же, как и у лиц, осужденных за три и более подобных же преступлений. Так, эмотивных личностей среди первых было 13,5%, среди вторых — точно столько же; демонстративных соответственно — 11,3 и 11,2%; застревающих — 11,8 и 10,7%; возбудимых — 10,8 и 10,7%. Однако предположительно больше оказалось некрофильских убийц, принадлежащих к тревожно-мнительному типу (10,8 против 11,8%), что подтверждает мои предположения по поводу того, что повышенная тревожность играет заметную роль в насильственном некрофильском поведении, о чем подробнее будет сказано ниже.
Теперь я предлагаю читателю ознакомиться с данными, полученными в результате применения других психологических методик, вначале — теста Кеттела. Соответствующие данные я буду приводить отдельно о лицах, совершивших одно и три и более таких преступлений. Оказалось, что по сравнению с теми, кто совершил одно убийство («обычные»), предположительно некрофильские преступники («некрофильские») отличаются ригидностью (30,8 и 45,0%), меньшей способностью обучаться (48,4 и 36,0%), эмоциональной неустойчивостью (69,2 и 80,0%), озабоченностью (42,3 и 56,0%), подверженностью чувствам (11,6