же неуловимо, как у какого-нибудь музыкального инструмента.
Стелла на мгновение заколебалась.
– Прошу вас, скажите мне, я не обижусь.
Она засмеялась и вцепилась одной рукой в сирень, глядя на него сверху вниз.
– Я думала о том, как хорошо, что она не может выпороть вас. Это несправедливо, так как вы оба такие вспыльчивые, что наказать следует не только одного.
Он не засмеялся, как сделал бы другой человек, но в темных глазах промелькнула удивленная насмешка, какая могла бы сверкнуть в глазах гигантского Гулливера, когда какой-нибудь лилипут ударил его палкой размером с булавку; и губы его приоткрылись в улыбке.
– Это было естественное отражение, – сказал он после паузы. – Вы позволите мне помочь вам спуститься?
Стелла покачала головой. Каким-то образом она чувствовала себя в безопасности там, наверху, над ним, где только темные глаза могли дотянуться до нее.
– Спасибо, нет, я собираю немного сирени. Не беспокойтесь.
И она слегка отвернулась от него и протянула руку за веткой над головой. В следующее мгновение он легко вскочил на берег и встал рядом с ней.
– Позвольте мне, – сказал он. И одним взмахом он притянул ароматную ветвь в пределах ее досягаемости.
– А теперь вы спуститесь вниз? – спросил он, как будто она была каким-то своенравным ребенком. Стелла улыбнулась, и он протянул ей руку. Она вложила в него свою, и его пальцы сомкнулись на ней хваткой твердой, как сталь, но гладкой, как у женщины. Когда теплые пальцы сомкнулись на ее пальцах, которые были холодными от ее долгих попыток дотянуться до веток над головой, дрожь пробежала по ней и заставила ее слегка вздрогнуть.
– Вы замерзли, – мгновенно сказал он. – Весенние вечера коварны. Вам далеко идти?
– Мне не холодно, спасибо, – сказала она с быстрой тревогой, потому что в его глазах был взгляд и движение руки, которое, казалось, предупреждало, что он собирается снять пальто.
– Мне совсем не холодно!
– Вам далеко идти? – повторил он с видом, каким бы мягким он ни был, человека, привыкшего получать ответы на свои вопросы.
– Недалеко, вон к той маленькой белой калитке, – ответила она.
– Маленькая белая калитка к Этериджу, художнику? – сказал он мягко, с ноткой удивления в голосе.
Стелла наклонила голову; его глаза изучали ее лицо.
– Вы там живете, остановились там?
– Да.
– Я никогда раньше не видел вас в Уиндворде.
– Нет, я никогда не была здесь до сегодняшнего вечера.
– До сегодняшнего вечера? – эхом отозвался он. – Я знал, что не видел вас раньше.
В его тоне было что-то, совершенно не похожее на банальную лесть, отчего лицо Стеллы залилось краской.
К этому времени они уже дошли до ворот, он шел рядом с ней, перекинув уздечку через руку, огромный конь шагал тихо и по-ягнячьи, и Стелла остановилась.
– Спокойной ночи,– сказала она.
Он резко остановился и посмотрел на нее, запрокинув голову, как она видела, когда он ехал к ней, его глаза пристально смотрели ей в лицо и, казалось, проникали сквозь ее опущенные глаза в ее душу.
– Спокойной ночи, – ответил он. – Подождите.
Это было слово команды, несмотря на всю его музыкальную мягкость, и Стелла, как женщина, остановилась.
– Я уезжаю, – сказал он не резко, но со спокойной прямотой. – Если вы приехали только сегодня вечером, я не смогу узнать ваше имя; прежде чем я уеду, вы скажете мне его?
Стелла улыбнулась.
– Почему нет? – сказал он, когда она заколебалась.
– Меня зовут Стелла Этеридж, я племянница мистера Этериджа.
– Стелла! – повторил он. – Стелла! Спасибо. Я этого не забуду. Меня зовут, – и он приподнял шляпу простым жестом гордого смирения, – Уиндвард, Лейчестер Уиндвард.
– Я знаю это, – сказала Стелла, и в следующий момент она могла бы снова произнести эти импульсивные слова.
– Вы знаете это! – сказал он. – И пришли сюда только сегодня вечером! Как это так?
Брови Стеллы нахмурились, темные и полные, они сошлись на ее лбу в истинно южной манере и придали ее лицу значительное красноречие; она многое бы отдала, чтобы избежать ответа.
– Как так? – спросил он, не сводя с нее глаз.
– Это очень просто, – сказала она, как будто раздосадованная колебаниями. – Я видела ваш портрет и … узнала вас.
Он улыбнулся странной улыбкой.
– Узнали меня до того, как мы встретились! Мне интересно … – он сделал паузу, и его глаза, казалось, прочитали ее мысли. – Интересно, было ли у вас предубеждение относительно того, кого вы увидели? Это справедливый вопрос?
– Очень странный, – сказала Стелла.
– Так ли это? Я не буду настаивать. Спокойной ночи! – и он приподнял шляпу.
– Спокойной ночи и до свидания, – сказала она и снова импульсивно протянула руку.
В его глазах не было удивления, что бы он ни чувствовал, когда он взял ее за руку и сжал ее.
– Нет, – сказал он, позволяя ей убрать руку. – Не до свидания. Я передумал. Я не поеду. Это всего лишь спокойной ночи, – и с улыбкой, вспыхнувшей в его глазах, он вскочил на лошадь и уехал.
Глава 3
Стелла стояла и смотрела, пока большая лошадь не скрыла своего хозяина из виду и не побежала по тропинке через луг; Стелла еще раз мельком увидела их, когда он проезжал через брод, вода поднимала серебристый дождь брызг до головы лошади; затем они исчезли в тени леса, окружавшего Уиндворд-холл.
Но она все еще стояла, погруженная в мечтательную задумчивость, ни о чем не думая, пока из сада не донесся голос ее дяди, и, вздрогнув, она побежала по дорожке и, затаив дыхание, остановилась перед ним.
На безмятежном лице старика появилось легкое выражение тревоги, которое мгновенно исчезло, когда он сказал:
– Где ты была, Стелла? Я думал, ты передумала и снова уехала в Италию. Миссис Пенфолд лихорадочно обыскивает луга.
Стелла рассмеялась и обняла его за шею.
– Тебе так легко от меня не отделаться, дядя. Нет, я была только на красивой дорожке в конце сада. Видишь, вот несколько цветов, разве они не прекрасны? Они будут у тебя на столе, и они будут стоять в пределах видимости, пока ты работаешь.
И она наполнила вазу водой и поставила их.
– Но цветы – это не все плоды моих странствий, дядя, – продолжала она, – у меня было приключение.
Он расхаживал взад и вперед с трубкой во рту, сложив руки за спиной.
– Приключение!
– Да, – кивнула она. – Я встретилась … ты можешь догадаться, с кем?
Он улыбнулся.
– Мистер Филдинг, священник? Это его обычная вечерняя прогулка.
– Нет.
– Возможно, старушка в кружевной шали, с толстым мопсом рядом. Если так, то вы познакомились с великой миссис Гамильтон,