Читать интересную книгу Оскорбленная Нетэта - Николай Лесков

– - О, боги! о, боги!.. Если вы есть и если небо не пусто!..

– - Нетэта!.. Ты богохульствуешь! -- остановил жену Сатурнин.

– - Да, я говорю то, что я думаю, -- отвечала Нетэта. -- Ты плевал себе на грудь за тунику, чтобы у тебя не украли любви моей. Ты молился за меня и жег ладонь и еще что-то делал, все для того, чтобы я служила для твоих радостей… И если бы я не была обманута Децием Мундом, если бы бесстыдно целовал меня ночью в храме не он, а Анубис, то как бы было всем хорошо через меня!

– - Да!

– - И тебе, и моему отцу, и матери, и достопочтенному Хрему!

– - Ах, да…

– - Да… О, будьте все вы далеки от моего сердца, и знайте, что все вы мне даже противней того, кто все это сделал… потому что для него одного я сама по себе всего дороже…

(На дальнейшем протяжении повести у Нетэты является наперсница. Кто-то утешает ее -- надо думать, Поливия, сестра начальника казней, сочувствующая Децию Мунду в его страсти, --дает ей советы не бежать чувства, сжалиться и свидеться с несчастным влюбленным, осужденным за нее на казнь, но и эти советы не воскрешают Нетэты.

Видимо, сама растроганная, Поливия шепчет ей.)

– - Зачем ты так печально бродишь по скучному берегу? Для чего ты одна и одежда твоя до того в беспорядке, что даже и простая белая повязка не сдерживает твоих распущенных волос? Зачем ты так вздыхаешь и слезами портишь свои превосходные глазки? Камень и железо в груди у того, кто, это видя, может сносить без страданья.

Нетэта три раза хотела убежать, и три раза ее остановила Поливия, и она отвечала:

– - О, для чего тело мое не сожгли, когда я была чистой девушкой? Зачем меня отдали замуж? Зачем я верила богам, у которых нет рук, чтобы защитить свои храмы? Зачем я живу после того, что со мной было, за что я отвержена мужем и медлю расстаться с презренною жизнью, когда толпа указывает пальцем на мой позор!

– -Ты хочешь умертвить себя?

– - О, да!

– - И для чего?

– - Чтоб погасить тот стыд, которым отмечено мое лицо!

(От намеков и обиняков Поливия переходит к прямым уговорам повидаться сДецием -- все равно его ждет казнь, о встрече никто не узнает, а он, отдавший за нее жизнь, -- не стоит ли этой последней ласки! Нетэта колеблется.)

Нетэта была смущена после разговора с Поливией, и в этот же вечер, когда возвратился домой Сатурнин, она имела более тяжкий для нее разговор с ним.

Грубый и малопонятливый Сатурнин, после дней смятения, пришел, утешенный, и объявил Нетэте, что Деций Мунд через день будет сожжен, а он, Сатурнин, получил теперь полную уверенность в том, что Нетэта находилась под влиянием злого очарования и сама нисколько не участвовала в том, что над нею случилось при коварстве бесстыдного Хрема, которого за это повесят на кресте. Но теперь зато дух Сатурнина облегчен разрешением другого жреца, с которым он, Сатурнин, долго молился и принес в храме чистой Дианы жертву богам. И сейчас еще сожжет благовонья домашним пенатам и потом, когда все это сделает, он войдет к Нетэте с веткою мира и возвратит ей все права его жены, какими она владела до этой поры. И при этом он прошептал ей, что если она после этого будет матерью, то дитя ее будет считать за дитя Анубиса-бога.

Нетэта, выслушав это, стояла как бы окаменелая и была неподвижна. И когда Сатурнин пошел переменить свои одежды и сжечь богам ладан, то внутри в душе Нетэты в эти мгновения произошел очень большой перелом.

(Все глубже и глубже уходит Нетэта в анализ своих чувств к мужу и тому, другому, обжегшему ее пламенем своей страсти.)

…Нетэта, выданная замуж в возрасте детском, не знала любовных влечений к своему суровому мужу и хранила к своим супружеским обетам ненарушимую верность потому, что имела гордый нрав, не позволявший ей унижать себя до лжи и притворства и до разделения любви своей между двоими. Но случай с ней, бывший в храме Изиды, где она с чистотою своей девственной веры была предана беспощадному пылу страстных объятий бога Анубиса, познакомил ее с ощущениями, которые были ей до сей поры чужды. И душа ее, искавшая отмщения обиды, когда теряла это настроение, не знала, к чему устремляться: все в ее жизни стало не тем, чем было прежде. Ее не только не огорчал гнев ее родителей, Пакувия и Атис, но и самая скорбь мужа ее Сатурнина. И негодование и ужас целого Рима, стремившегося разрушить алтари Изиды и избить Хрема и других жрецов, казались Нетэте чем-то чрезвычайно малым и едва стоящим какого-нибудь внимания. Не все ли равно, было или не было это позорное дело? Мало ли их происходит и будет происходить на свете, пока он стоит, и живущие в нем люди будут жадно перебивать друг у друга все, что кому из них захочется, -- не разбирая, какою это им придется ценою!..

И к собственному своему унижению, которое она перенесла и рассказами о котором возбудила негодование цезаря и целого Рима, Нетэта теперь относилась так, что это могло бы быть вменено в вину ее целомудрию: это ее уже не гневило и не угнетало и не побуждало к мщению, а только томило, как стыд, заставлявший ее скрываться и избегать встреч и разговоров. Но всего более… ей было жаль этого человека… этого злодея… несчастного, которого сожгут за нее живого.

Она не знает до сих пор, можно ли его простить, но она не раз уже думала о том, что виною его погибели будет она и что если он страшно оскорбил ее целомудрие и отнял у нее удовольствие уважать свою чистоту, то она отнимает у него без сравнения большую ценность -- самую жизнь, без которой уже нельзя сделаться лучшим. И Нетэта находила, что и Поливия, и Ферора, над которыми произошли такие же беды в храме всеблагопомощной Изиды, поступили лучше, чем она, тем, что снесли в себе свое оскорбление и не вызвали гнева цезаря и общего негодования…

Конечно, может быть, если бы не молчали Поливия и Ферора и другие женщины, с которыми случилось то же… то, может быть, зло это давно было бы пресечено и Нетэте не пришлось бы страдать, как она нынче страдает, но тем не менее, если бы все это ей пришлось пережить наново -- она не бежала бы по улицам Рима, не рвала бы на себе одежд и волос, не царапала бы ногтями свои плечи и щеки и не вымаливала бы у цезаря мщения, которое не возвратит уже ей утраченный покой в доме, а только прибавит ей муку на муку оттого, что Деций Мунд будет замучен… Поэтому слова Поливии о том, что можно извинить его преступление жестокостью его страсти и можно о нем пожалеть, нашли отзыв в сердце Нетэты, а отсюда уже становился открытым путь к дальнейшему состраданию, доходившему до готовности уронить каплю милосердия на пылающий костер, который должен задушить своим дымом дыхание Деция и испепелить огнем его тело…

И вот теперь это все опять пронеслось, как прошумевшая буря, перед Нетэтою и представило ей супружеские ласки Сатурнина такими, какими они до сей поры ей никогда не казались… В них она уже не видела радостного возвращения ей прав жены и словно не верила в благословение богов, которым Сатурнин пошел сжечь щепоть благовонной смолы. Но ее охватывал страх, и в ушах ее раздавался запрет: "Смотри… или я в темноте закричу: это мои… это мои поцелуи!.."

(Потрясенная Нетэта бежит из мужнего дома, сама еще не зная куда.)

…Теперь она яснее всего сознавала, что самое тягостное в эту минуту было бы исполнение долга супруги, а самое желательное -- избежать свидания с Сатурнином, если он пожелает возвратиться в запертую спальню. Чтобы избежать возможных последствий этого свидания, которые вдруг представились ей несносными и превосходящими возможность всякого над собою насилия, Нетэта, не задумываясь вдаль, бросилась к открытому окну и вышла из него на двор, где в одной из ниш стены догорала еще позабытая лампада, и огонь ее, вздрагивая от набегавшего ветерка, осветил ей выходную дверь на улицу. Дверь эта была полуоткрыта, потому что рабы, посланные за Исменой, поспешая исполнить как можно скорее данное им поручение, опережая один другого и друг на друга надеясь, позабыли запереть эту дверь. А когда возвратились с Исменой, то хотя и увидали свою оплошность, однако никому о ней не сказали и при известии о пропаже их госпожи еще тверже решились никому не говорить о том, что оставляли отпертою дверь.

Нетэта же именно пользовалась этой оплошностью слуг Сатурнина и вышла на улицу через открытую дверь, и это не было ею предумышлено, а случилось так, как бы волею рока, под силою которого она себя чувствовала и который будто руководил ею на самом деле.

Едва она вышла, не зная сама, куда направить хочет свои шаги, как к ней устремились из темноты две фигуры мужчин, искавших сообщества уличных встречниц, и стали хватать ее за одежды и приглашать ее идти с ними под портики храмов, и Нетэта узнала по голосу обоих людей, которые ей заступили дорогу. Это были Лелий-поэт и сенатор Помпедий, а за ними еще выступал двусмысленный Зет, и, чтобы скрыться от них, Нетэта быстро вырвалась из их рук и бросилась бежать в первую встречную улицу и бежала, поворачивая из одного переулка в другой, лишь бы скорее скрыться с глаз их, что ей и удалось. Но зато она и сама теперь не знала, в какой части Рима она находится и какою дорогою ей надлежало идти, чтобы возвратиться в дом мужа. Кроме того, она нисколько не думала о том, чтобы спешить возвращением домой, и в своей роковой растерянности и мечтательности шла до тех пор, пока почувствовала сильное утомление и пожелала отдохнуть.