Шелленберг отметил про себя, что Борман предпочел не упоминать имя Гиммлера, назвав лишь его чин.
— Не мне вам говорить о том повышенном интересе, который проявляют к нашему секретному оружию разведки врагов рейха. После налета на Пенемюнде они захотят, конечно, узнать, над какими типами оружия мы будем продолжать работать, где разместим новые секретные заводы, испытательные полигоны, где будем сооружать подземные бункеры для предстоящего ввода в действие агрегата «А-4». Англосаксы дорого бы сейчас заплатили, лишь бы узнать, пока окажется для них не поздно, день и час нашего первого страшного удара…
В разгар своего монолога Борман напомнил Шелленбергу боксера. Он как бы подстерегал противника, наклонив вперед верхнюю часть туловища и быстро фиксируя взглядом его реакцию. А затем внезапно обрушивался на него. Это сходство еще больше подчеркивали округлые, выдвинутые вперед плечи и бычий затылок рейхслейтера, вся приземистая, плотная фигура начальника партайканцляй.
— Это агентурное донесение получено только что ставкой фюрера, — Борман вынул из кармана мундира и протянул Шелленбергу сложенный вчетверо небольшой плотный листок бумаги.
«Шифровка, наверное, передана по каналам абвера, иначе он не стал бы мне ее показывать», — подумал Шелленберг, напряженно следя за тем, к чему же клонит Борман.
«Командование американскими военно-воздушными силами предостерегает: если немцы начнут бомбардировку с помощью беспилотных самолетов, то это могло бы привести к полному срыву операции вторжения», — дважды прочел агентурное донесение Шелленберг. Начальник разведки СД сразу же оценил, какое решающее значение придают этой шифровке в гитлеровской ставке, планируя место и час для нанесения удара «особым оружием».
Шелленберг еще не мог знать, что Гитлер приурочил ввод в действие «оружия возмездия» именно к началу планировавшейся союзниками операции «Оверлорд».[9] «Возмездие, — записал в своем дневнике Геббельс, — должно быть связано с началом вторжения, сказал мне вчера фюрер». О тайных планах Гитлера, разумеется, был осведомлен и Борман.
…Рейхслейтер не спешил раскрыть Шелленбергу все контуры своей тщательно продуманной комбинации. Он остерегался недооценивать столь сильную фигуру в «черном ордене», каким стал за последние годы начальник зарубежной разведки СД. Ему протежировал сам Гиммлер. А это много значило! Даже непосредственный начальник Шелленберга — Гейдрих — так и не смог подставить Шелленбергу ножку, хотя и методически вел под него подкоп.
— Наш удар по армаде вторжения может иметь решающее значение для рейха только в той мере, в какой последствия ее скажутся на восточном фронте, учтите это, Шелленберг!
— Имеется в виду военный или психологический эффект? — осторожно спросил Шелленберг.
— И то и другое, «Оружие возмездия» — козырный туз! Его мы бросим на стол мировой политики в самую критическую для рейха минуту…
Борман замолчал, пристально и изучающе смотря в глаза Шелленбергу. Он еще и еще раз взвешивал необходимый риск осведомления другого лица о тайных замыслах правителей третьей империи, лихорадочно метавшихся в поисках собственного спасения и чудодейственного спасения своих зашатавшихся фашистских тронов. Помедлив, Борман произнес только одну фразу, но она мгновенно вызвала в голове Шелленберга целый вихрь ошеломляющих догадок, пугающих предположений и самых фантастических надежд.
— После этой войны, — Борман преднамеренно подчеркнул слово «после», — миру будет диктовать свою волю тот, в чьи руки провиденье вложит наше новое оружие — меч будущего. Вам, надеюсь, не надо специально разъяснять, какую политическую ценность в глазах англосаксов приобретают теперь наши патенты, чертежи, расчеты и формулы. По подсчетам германских ученых, мы опередили англосаксов в области создания самых современных средств борьбы по меньшей мере на десять-пятнадцать лет.
«…И каждый час из этих десяти-пятнадцати лет, — мысленно добавил Шелленберг, — аккумулировал миллионы рейхсмарок в золотом исчислении, напряженную, многолетнюю работу и труднейший поиск лучших ученых, конструкторов, инженеров рейха, тысячи удачных и закончившихся безрезультатно лабораторных экспериментов, опытов, сотни успешных и безуспешных испытаний на полигонах. Заполучить все это-все равно, что наткнуться на сотни тонн чистого золота…»
— Прицелы «оружия возмездия» наведены на Лондон, — продолжал Борман, — а удар мы нанесем по русскому, большевистскому колоссу. Такова, как говорят господа марксисты, диалектика борьбы… Мы не позволим украсть ни одной минуты, ни одной секунды из этих накопленных рейхом опережающих лет! — в голосе Бормана внезапно послышались визгливые нотки.
«…Ты не стал бы меня перехватывать по дороге к Гиммлеру только лишь для того, чтобы объяснить эту азбучную истину», — про себя отметил Шелленберг, настороженно следя за ходом мысли рейхслейтера.
— Главные заводы, производящие секретное оружие, мы надежно укроем под землей. Это решено. Испытательные полигоны перенесем в районы, недосягаемые для бомбардировщиков врага. Соответствующие планы одобрены фюрером. Общий надзор за осуществлением имперской «программы возмездия» фюрер передал СС.
Борман взял Шелленберга за локоть и подвел его к большой настенной карте нацистского рейха и всех территорий Европы, оккупированных гитлеровской Германией.
Вся карта была испещрена пометками и знаками, нанесенными Борманом цветными карандашами. Значение каждой из бесчисленных пометок было понятно только самому рейхслейтеру. Обладая феноменальной памятью, он постоянно держал в уме этот «топографический шифр», который сам составил для своей служебной карты.
— С этой минуты, Шелленберг, где бы вы ни были и какую задачу ни решали, вам придется постоянно помнить вот об этих оранжевых пирамидах, — Борман протянул руку и ткнул пальцем в несколько пунктов на карте фашистского рейха.
«…Похоже, Борман предлагает мне сделать выбор. Не между ли им и… Гиммлером?» — подметил Шелленберг нотки приказа, зазвучавшие в голосе Бормана. А ведь пока что он давал начальнику разведки СД только рекомендации…
Лишь одна из пирамид находилась в хорошо знакомом Шелленбергу районе. Он неоднократно участвовал в инспекционных поездках руководителей СС и СД на полигон в Пенемюнде и знал, что до сих пор там были сосредоточены основные научно-исследовательские центры, работавшие над созданием «оружия возмездия» — ракет и беспилотных самолетов.
Остальные географические пункты, указанные Борманом, воскрешали в памяти Шелленберга лишь живописные ландшафты австрийских Альп, леса немецкого Граца да поросшие буком холмы Краковщины… Ему вспомнились уютные австрийские пансионы, крутые горные тропы, зеркальная гладь студеных «форельных» озер, не потревоженных любопытными туристами.