это ты собираешься спросить? — поинтересовался Василий. — Уж не у этих ли разнаряженных чучел?
— Зачем же, куклы, естественно, о гостиницах ничего не знают. Спросим у какого-нибудь более эрудированного робота. Вот, кажется, то, что нам нужно, — добавил Виталий, указывая на подметавшего улицу робота-дворника.
Вид робота, правда, не внушал особых надежд. Это была довольно древняя модель. Никелированное туловище порядком измято, места подвижных сочленений кистей рук, часто соприкасающихся с влагой почвы и соком растений, кое-где основательно проржавели, хотя и обильно покрыты были густым слоем полупрозрачной смазки. Движения робота медлительные, неуклюжие, но на фоне бессмысленной суеты кукол-автоматов робот, в общем, создавал благоприятное впечатление своими целенаправленными действиями. Он старательно собирал в кучу старые листья и мусор, поливал зеленые газоны перед зданиями, гремел какими-то металлическими инструментами и совершенно не замечал ни людей, которые его пристально разглядывали, ни кукол, снующих вокруг.
Левушкину три раза пришлось повторить свой вопрос, прежде чем электронные глаза дворника как-то отреагировали. И выяснилось, что робот совсем не умеет говорить. Капитану в общении с ним не помогли ни электронные переводчики, ни язык жестов, и вскоре стало ясно, что у дворника еще более узкая сфера знаний, чем у роботов из магазина.
После получасовых усилий астронавты оставили надежду выудить что-либо случайными расспросами на улицах города.
Решено было просто идти вперед и надеяться на обычное везение. К удивлению скептика Василия такая тактика быстро принесла плоды. Вскоре зоркий глаз истосковавшегося по комфорту Виталия заметил очередное здание с открытой дверью, оказавшееся разновидностью гостиницы.
Снаружи гостиница ничем особым не выделялась из тысяч других высотных зданий города кукол, стены розового камня, десятка четыре этажей, множество широких зеркальных окон. Внутри же — это был рай в миниатюре. Помимо кафе, десятка бассейнов с проточными и стоячими водами различной солености и сотен спальных комнат с регулируемой температурой, влажностью, концентрацией кислорода и огромными кроватями (если только эти сложнейшие приборы для поддержания самых благоприятных условий сна и отдыха можно было так назвать), в гостинице имелись комнаты для игр, музыкальные комнаты, кинозалы, библиотеки и кристаллотеки, различные помещения для развлечений и наслаждений, комнаты для вдыхания благовоний и ароматов, комнаты-курильни. Последние, по мнению Геннадия, предназначались для любителей наркотиков. И хотя робот, встретивший астронавтов в холле гостиницы, и уверял, что все маленькие радости и удовольствия, которые доставит утомленным путешественникам гостиница, совершенно безвредны и пойдут только на пользу посетителям, Роман с известным опасением воспринял перспективу поселиться в таком храме блаженства. Планетолог присоединил свой голос к ворчанию Василия Огурцова, который с самого начала пребывания на планете повсюду усматривал козни сверхцивилизации и за каждым поворотом улицы ожидал встретить врага.
— Знаете, ребята, — сказал Роман, — в этой коллекции наслаждений, в этом комфорте, доведенном до абсурда, есть что-то извращенное, это не для людей.
— Почему же, — возразил Геннадий, — гостиница нее содержимое рассчитаны как раз на человека. Созданы самые благоприятные условия существования, не так ли, Виталий?
— Кто в этом сомневается? — вздохнул Виталий. — Садитесь ужинать! Потом обсудим эти вопросы.
— А вот я сомневаюсь, — не сдавался Огурцов, — Человеков-то мы пока не обнаружили!
— У нас для этого было мало времени, — сказал Виталий. — Может быть, завтра больше повезет.
— Хватит спорить! — вздохнул Левушкин. — Виталий прав. Философствовать будем утром, а сейчас ужинаем — и спать. Совершенство местного сервиса и мне, признаться, внушает известные опасения, но, как говорится, за неимением худшего, придется отсыпаться в этих супергробах, начиненных электроникой. У каждой планеты свои обычаи, так не будем нарушать их в первый же день контакта. У кого-нибудь будут возражения?
Глава 7
Прошла неделя. Понемногу люди узнавали мир, в который их забросила судьба, или, что точнее, прихоть неизвестной цивилизации.
Планета Синкс выглядела весьма привлекательно. Тысячи сверкающих городов, утопающих в зелени садов и парков. Безукоризненно прямые линии дорог. Вечнозеленые леса, озера с чистейшей водой, бурные и спокойные реки с перекинутыми через них арками мостов. Загадочные сооружения, древние замки, дворцы, храмы с причудливой геометрией куполов и башен, стен и лестниц.
В городах встречались всевозможные средства передвижения: от аналогов обычных земных автомобилей и поездов до летательных аппаратов, непонятных дисков и прозрачных, порхающих шаров.
Правда, кроме машин и механизмов, сотен тысяч роботов и различных кукол-автоматов, другого населения астронавтам обнаружить все еще не удавалось.
— Эпоха абсолютной автоматизации — вот как это называется! — подвел итоги наблюдений Виталий.
— Меня так от всего увиденного оторопь берет! — ворчал Василий. — Где же люди? Как они до такого докатились?
— Правильнее спросить, куда они укатили? — заметил Геннадий, уныло созерцавший городской пейзаж за окном гостиницы.
Штурман с Романом только что возвратились из очередного полета над планетой и докладывали капитану о своих безуспешных попытках отыскать что-либо разумное и живое. Нет, они встречали во время полета огромные стада различных животных, видели кошмарных чудовищ, наблюдали гигантские стаи перелетных птиц, но пока не обнаружили ни одного гуманоида.
Было от чего прийти в уныние. В любом городе, в любом уголке планеты перед астронавтами возникала одна и та же картина.
Полностью автоматизированная промышленность, сельское хозяйство, строительство. Роботы, убирающие улицы городов и следящие за порядком в миллионах уютных, предназначенных явно для живых существ, но, увы, либо занятых куклами-автоматами, либо безнадежно пустых зданий и квартир.
Роботы перевозят грузы, продукты. В городах непрерывно работают автоматические магазины — все для людей, бери, что пожелаешь! Дымятся и источают ароматы удивительные кушанья в автоматических кафе, но… везде единственными посетителями оказывались сами астронавты. Они наблюдали, как залежалые, никому не нужные на этой планете наряды, ювелирные украшения, сложнейшие уникальные приборы и самые разные предметы домашнего обихода, по прошествии определенного срока, перекочевывали из «магазинов» в мусоропроводы и безжалостно уничтожались, переплавлялись, а на их место привозились новые вещи, наряды, приборы, одежда…
Остывали кушанья на столиках кафе и ресторанов, и невозмутимые роботы-официанты вываливали их в те же мусоропроводы-утилизаторы, а через минуту по ленте конвейера на столы попадали новые деликатесы, чтобы еще через десять минут их поглотил все тот же мусоросборник.
И в такой дикой, бессмысленной карусели производства и уничтожения корчилась и кружилась вся эта странная планета.
— Прямо кроссворд какой-то, — ворчал Левушкин. — Должен же быть где-то центр, который руководит всей этой свистопляской? Что-то или кто-то должен координировать работу всех этих бесчисленных заводов по производству самих роботов и механизмов, производству машин, синтезу продуктов, вещей? Должно, наконец, существовать какое-то администрирование? Ведь кто-то отдал приказ: посадить наш звездолет на эту планету? Зачем-то нас сюда затащили?
— Не верю! — отвечал Роман. — Я, знаете ли, уже не верю, что, кроме