Читать интересную книгу Грёзы и чернила (СИ) - Джинкс Моро

все тот же скрипучий голос, от которого на душе скребли кошки, — он обязательно будет спать. Тебе ничего не угрожает — зайдешь, возьмешь что требуется, и ты свободна.

Майра задержала дыхание, пытаясь осознать масштаб бедствия, в которое по незнанию ввязалась. По-хорошему следовало извиниться, выйти из квартиры и дать деру, но долго ли можно прятаться по подвалам и чердакам? Темная Столица — тесный мирок, ее обязательно найдут и заставят выполнить работу. Или убьют, чтобы не молола языком почем зря.

— Не вздумай его дурманить, будет трудно добраться до памяти, — проворчала она, смиряясь. Древние не умеют лгать, и, если он говорит, что проблем не должно быть, значит, так оно и есть. Но тревога затаилась лишь ненадолго, чтобы встрепенуться при звуках хриплого самодовольного смеха.

— О, не переживай. Он уснет сам.

Сон второй. Дом номер четыре по Сливовой улице

Ночь для своей вылазки Майра выбрала самую темную. Долгожданное новолуние, небо с самого обеда затянуло пухлыми тучами, обещающими ливень после заката. Самое подходящее время для не самых законных дел.

Прежде чем покинуть ее дом, Древний напомнил равнодушно: “Я не ставлю сроков, но в твоих же интересах выполнить работу как можно скорее”.

И вот, неделю с лишним спустя, Майра кралась по неосвещенным коридорам дома номер четыре по Сливовой улице в поисках заветной двери. Если верить Паучьей Сети, спальня ее цели — Орфея — находилась на втором этаже особняка, за шелковым пологом цвета фуксии.

Все должно было быть просто как дважды два — зайти, взять и уйти тем же путем. Но Майра до самого последнего момента боялась, что ее обвели вокруг пальца: тряслась от вида собственной тени, чуть не упала в обморок, когда зеленый виноград (в ноябре!), обвивающий козырек, зашевелился при ее приближении к крыльцу. Но Древний не солгал — как только она выудила из кармана медальон, сторожевые лозы тут же успокоились, а дверь распахнулась сама, без скрипа и стука.

И теперь, бесшумно скользя по залитым тьмой комнатам, она удивлялась — как подобное сойдет ей с рук? Дом вибрировал силой — страшной, темной. Половицы шли волнами, пока она торопливо пересекала гостиную, ступени лестницы ускользали из-под ног, когда поднималась на второй этаж, а перила на ощупь были ледяными. Под пальцами хрустел иней.

Здесь жил маг Старшей Школы, могущественный даже во сне, и, если он поймает воришку на горячем, ей не сдобровать. Майра — монстр. Орфей может прикончить ее на месте, вырвать сердце из груди, и Шабаш даже не спросит у него пояснительной записки для открытия дела. Избирательная политика Шабаша по причинению вреда иногда доводила ее до белого каления.

Особняк из красного кирпича внутри оказался гораздо больше, чем снаружи. Слишком широкая лестница из мореного дуба уходила вверх, на несуществующие этажи, а гуляющее по комнатам эхо отзеркаливало каждый звук в ночной тишине.

Остановившись на площадке второго этажа, Майра оглянулась в нерешительности — куда идти? Коридор полукругом уходил в обе стороны от лестницы, темнота скрывала углы и картины на стенах. Где-то в глубине дома слышалось гулкое ворчание, призрачный лай и свист, но это легко было списать на оживленную ночную жизнь Столицы, недоступную глазу смертных. Если верить Древнему, хозяин дома номер четыре по Сливовой улице должен был мирно спать в своей постели, не подозревая о том, что в его владениях объявился незваный гость.

— Ну и где здесь спальня? — шепнула она себе под нос, сдувая волосы, которые упрямо лезли в глаза.

Медальон, крепко зажатый в руке, завибрировал и нагрелся. Она поднесла безделушку к лицу, разглядывая узоры в темном серебре — что бы это значило? И словно дождавшись ее внимания, медальон потянулся влево, игнорируя все законы физики. Ну что ж, подумала она, пряча артефакт в карман куртки, спасибо за подсказку.

Коридор разветвлялся, дробился нескончаемым количеством дверей и арок, и на какой-то момент она задумалась — не пытается ли дом ее обмануть? Закружить-завьюжить, чтобы она до скончания дней бродила по нему в поисках выхода? Но долго переживать не пришлось — спальня Орфея обнаружилась на следующем же перекрестке. Тяжелая ткань из лилового шелка трепетала на неосязаемом сквозняке, манила к себе, и Майра, стиснув зубы, отвела ее в сторону. Ну, была — не была.

Комната встретила ее полумраком и сладковатым душком жженых трав. Пожирательница снов помедлила у входа, привыкая к мягкому свету прикроватной лампы после тьмы коридора, а затем огляделась. В спальне Орфея не было ничего, кроме кровати и массивного стола, сплошь заваленного книгами в кожаных переплетах. Некоторые из корешков развалились от старости и страницы торчали наружу, как кривые клыки в оскалившейся пасти. Рядом с книгами теснились пустые склянки и пробирки. На столике у кровати негромко шелестела желтыми страницами книжонка, тощая и без обложки. Пришлось шикнуть на нее, чтобы та перестала шуметь.

Подумав, Майра осторожно взяла одну пробирку со стола — воспоминание придется в чем-то нести, раз уж от нервов позабыла принести сосуд с собой. И неслышной тенью скользнула к кровати.

Безликий мужчина, о котором она столько думала за эти дни, наконец обрел плоть и кровь. И мелькнула тоскливая мысль, что судьба — редкая сволочь.

Парень был тот самый, из кофейни. Запутавшись в простынях и обняв подушку обеими руками, Орфей мирно посапывал и не пошевелился даже когда она аккуратно пристроилась на краю кровати, наклоняясь к его лицу, чтобы рассмотреть получше. Вдруг показалось или тени сыграли злую шутку?

Но нет, надежда сдохла в тот миг, как она пересекла порог проклятого дома — это точно был он. Растрепанные темные волосы, татуировки, змеящиеся по рукам — руны и знаки Старшей Школы, значения которых Майра не знала и не хотела знать. Часы, выбитые чернилами на предплечье, оказались живыми — прыгала под кожей секундная стрелка. Минутная и часовая застыли на без четверти полночь.

Отходя ко сну, Орфей не снял серьги и цепочки, и они теперь мягко переливались на золотистой коже, отражая свет ночника.

“Надеюсь, там нет охранных амулетов” — подумала она мимоходом, позволяя себе долгую минуту полюбоваться его лицом. Черты тонкие и изящные, словно выточенные из мрамора, и сейчас, без усмешки или нахмуренных угрожающе бровей, он казался юным и трогательно уязвимым.

Майра вздохнула и погасила светильник. Пора начинать.

Самый короткий вход в память лежал тропой снов. Она недолго побродила среди грез о чужих прикосновениях и ласках, вдыхая аромат вишни и можжевельника. Тепло чужого тела просачивалось в нее по