Читать интересную книгу За Ленинград! За Сталинград! За Крым! - Петр Кошевой

В лесу поднялся шум. Кто-то поносил танкистов отборными словами. Те не остались в долгу. В результате танки с десантом в таком же строю вновь показались на злополучной дороге, но уже без артиллерийской подготовки атаки: снарядов для нее не имелось.

Все повторилось сначала. Запылали еще два танка; десант, потеряв несколько человек, рассыпался по полю. Оставшиеся машины повернули назад.

День показался мне вечностью… Когда стемнело, я, оглушенный, перемазанный глиной и болотной грязью, добрался до места, где осталась моя «эмка», и – прямо в Павловские Концы к командующему.

…Медленно спускались сумерки. Я ехал по фронтовой дороге, а перед глазами стояла картина действий танкового десанта. Сердце мое и сознание протестовали против того метода наступления, свидетелем которого мне только что довелось быть. Не так следовало атаковать и готовить бой. Не были продуманы ни подготовка, ни обеспечение успеха. Бойцов и технику бросили на съедение врагу, понесли ничем не оправданные потери и не добились ни малейшего положительного результата. Боем по-настоящему никто не управлял. Представлялось, что никто из командиров должным образом не подумал о том, что побеждает живой, а не мертвый воин.

В пути на командный пункт командарма сложилось для меня безусловное правило: всячески беречь жизнь солдата – главную нашу силу и надежду, делать все возможное для того, чтобы победа над врагом достигалась наименьшей кровью.

«Значит, Петр, думай больше сам и требуй того от командиров, не жалей энергии и сил, организуя бой, добиваясь, чтобы все возможное для победы было сделано».

Осмысливая все виденное и пережитое на переднем крае, я не заметил, как машина преодолела путь до Павловских Концов.

К.А. Мерецков принял меня сразу. По внешнему виду он мог определить, что не раз и не два мне пришлось пластом лежать на земле под огнем.

Доложил командарму все, как было: что танки жгут, пехота разбегается, боем руководят плохо.

К.А. Мерецков выслушал, не перебивая.

– Знаю, – заметил он. – Разберусь сам. Но нельзя медлить: завтра с утра пошли на передовую командиров полков. Пусть и они понюхают пороху. Затем направь командиров батальонов и им равных.

* * *

…Следующий день, 13 ноября, был очень напряженным. Предстояло побывать на переднем крае с командирами полков и дивизионов, вывести стрелковые части в исходные районы для наступления, провести митинги личного состава и собрания коммунистов в преддверии грядущих событий. Митинги прошли тогда активно под лозунгом, брошенным М.И. Калининым: «Дойти до Берлина!» Еще не остыло впечатление от встречи с Михаилом Ивановичем в Куйбышеве. Горячо звучал призыв Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина с Красной площади следовать примеру наших великих предков. Воины клялись разгромить врага под Тихвином и гнать его на запад.

Я был вместе с командирами полков на переднем крае и очень волновался: как-то воспримут они постоянную угрозу их жизни, как поведут себя на глазах у солдат под пулями и снарядами врага. Мы прибыли на знакомую уже опушку леса западнее Астрачи, наблюдали за поведением противника, не раз побывали под минометным и артиллерийским обстрелом. Все шло по-фронтовому нормально. Внезапно над нашим передним краем появились фашистские самолеты. Они вынырнули из-за леса справа и стали бомбить и поливать пулеметным огнем расположение нашей небольшой группы. Под завывание пикировщиков и дробь пулеметов на поле и опушке леса с оглушительным грохотом поднялись высокие фонтаны бомбовых разрывов. Полетели вверх осколки металла, комья мерзлой земли, вывороченные с корнями деревья. Командиры частей залегли вместе с солдатами в окопы, укрылись в свежих воронках.

Мы тогда понесли тяжелую утрату. Погиб командир 127-го легкого артиллерийского полка полковник С.Я. Ходов – участник боев на Халхин-Голе. Атака самолетов врага застала его на открытой местности на полпути от леса к нашим траншеям.

Вторая половина дня – ознакомление командиров батальонов с условиями фронтовой обстановки – прошла без происшествий. А с наступлением темноты мы с командирами полков собрались, как было приказано, у Мерецкова. Он начал беседу с привычного вопроса:

– Ну как?

Мы рассказали все по порядку, не забыв, конечно, о Ходове.

Командующий помолчал, медленно прохаживаясь по горнице. После некоторого раздумья генерал армии продолжил разговор:

– Во время атаки самолетов внимательно смотрите, где они и какой у них курс. Прикидывайте расстояние и скорость полета. Тогда и поймете, где может быть бомба. От нее можно спастись, умело укрываясь в кюветах, окопах и щелях, просто в складках местности.

Командующий не торопился. По всему чувствовалось, что он решил использовать это время для воспитания еще необстрелянных людей.

– Командирам нужно обязательно привыкнуть к свисту пуль. И не кланяться им без толку. На вас, командиров, равняются подчиненные. Вы для них – пример поведения в боевой обстановке.

…Беседа затянулась до позднего времени. Она послужила хорошей школой командному составу дивизии.

Так, на практике, вводил меня и моих подчиненных в «курс дела» генерал армии К.А. Мерецков. Возможно, кто-нибудь теперь и усомнится: зачем, мол, рисковать людьми, устраивая подобные «экскурсии» на передний край? Но я на собственном опыте убедился в необходимости и огромной пользе такой науки. Я хорошо запомнил тихвинский урок Мерецкова и позднее, командуя соединениями под Сталинградом, Севастополем, в Белоруссии и под Кенигсбергом, всегда старался хоть немного приучить необстрелянных людей к боевым условиям, не бросать новичков в огонь с ходу. Даже короткая закалка позволяет людям освоиться с обстановкой на передовой и в итоге сохраняет немало жизней.

* * *

Командарм назначил наступление на 19 ноября 1941 года. Я очень волновался, когда приступил к разработке своего решения. Мерецков учел, видимо, мое состояние, как новичка на поле боя, и, когда ставил задачу дивизии, прямо подсказал мне, что главный удар следует наносить в центре полосы наступления, то есть смежными флангами двух стрелковых полков первого эшелона. Остальное было относительно просто: сюда же, на смежные фланги, направлялись и основные силы артиллерии, инженерных частей и других средств.

Суть моего решения состояла в том, чтобы прорвать оборону противника восточнее Тихвина прямым фронтальным ударом, как и требовал командарм. Эта задача решалась силами 311-го и 38-го стрелковых полков. Разграничительная линия частей проходила примерно по ручью Таборы севернее железнодорожной насыпи. За ними, тоже в центре полосы наступления, находился 60-й полк. Его мы намеревались использовать для немедленного развития успеха и преследования противника. Как уже говорилось, наше наступление проводилось во взаимодействии с наступлением групп войск П.А. Иванова и А.А. Павловича.

Во исполнение решения полки выводились на их направления. Проводилась командирская разведка местности, артиллерия занимала позиционные районы. Командиры старались использовать каждый час, чтобы научить солдат наступать в лесисто-болотистой местности. Много работы было у политического состава. Комиссары и политруки разъясняли личному составу, почему важно разгромить врага под Тихвином. Тогда отдельным оттиском было сделано и доведено до каждого бойца обращение ленинградок – участниц общегородского митинга женщин – ко всем жительницам Ленинграда. Митинг состоялся еще в конце сентября 1941 года. Обращение это было написано кровью сердца и призывало воинов быть стойкими до конца, доблестными, бесстрашными. Позволю себе привести некоторые строки обращения.

Части 65-й стрелковой дивизии на марше под Тихвином

«Мужья наши, братья, сыновья! Помните, мы всегда с вами…

Мы говорим вам сегодня: „Наши родные, не опозорьте нас“. Пусть дети наши не услышат страшного укора: „Твой отец был трусом“. Лучше нам быть вдовами героев, чем женами трусов. Гневом нашей Родины благословляем вас на победы».

Тогда, на митингах, воины дивизии поклялись жестоко бить врага. И клятву сдержали.

* * *

Приняв решение, которое К.А. Мерецков утвердил, я, однако, чувствовал себя неспокойно. Все дело было в кордоне Воложба – двух деревянных строениях на поляне к югу от Тихвина, занятых противником. Забравшись на дерево, можно было видеть, как там поднимался дым – гитлеровцы топили печи. Временами небольшие группы противника с полным вооружением направлялись по дороге от кордона в лесную чащу. Вероятно, это было охранение или засада. Вот эта дорога и не давала мне покоя. Она вилась среди болот и топей на Мулево, шла мимо озера Дымское, через лес на Старое Галично, Турково, Горелуху и Большой Двор. Если двигаться по ней от Тихвина, можно было обойти всю группировку войск 65-й дивизии с юга и оказаться под брюхом нашего расположения. Одного взгляда на карту было достаточно, чтобы понять, сколь большую опасность таил для нас такой маневр немецко-фашистского командования. В то же время и наш выход на кордон означал бы обход наиболее сильного участка обороны противника на восточной окраине города и угрозу флангу всей группировки германских сил в Тихвине.