скорее. Хотя… единственная молитва, которую я знаю наизусть — это «Отче наш». И то…
Расскажу историю… Может, интересно. Помню… помню — деревня. Деревня маленькая. Уютная. Родная такая… Там дед мой жил. Дед… дед… хороший был.
Дед, несмотря на то, что жил при Союзе, был очень верующим человеком. Шестидесятые… К Богу и религии тогда… ну… не очень относились. Библию не издавали в принципе. Могу ошибаться — это мне дедушка мой рассказывал мне. Но… но так вот.
И Ты спросишь… вот… как в такое время — и вера? Это же… это же как-то, ну не знаю, странно. А вот. Шел он однажды по метро. Маленький совсем. Если я правильно помню, ему было… лет… лет тринадцать.
Съел ириску, фантик решил выкинуть в мусорку. Подошел — выкинул.
Присмотрелся — а в мусорке лежит книга. Затрепанная такая, но толстая. А книги тогда ж — на вес золото. Мне так дедушка говорил. Он принес ее и… и… и не представишь. Не представишь! Он очень удивился названию, так как… так как слышал его впервые. Евангелие. В такие-то годы. Евангелие. Представляешь?..
Прочитав эту книгу, как он мне говорил, он стал не то что бы верующим, но… в нем… в нем что-то зародилось… что-то появилось… Он начал верить той… тем истинам, которые там прописаны. Только к сорокам годам он пришел к Церкви. В шестьдесят начал поститься, ежедневно молиться и… так далее… Я… я не много понимаю в этом. И… и вот с ним я когда-то учила «Отче наш». Помню, выучила — прочитала один раз, и все. Больше я к ней никогда… никогда, собственно, и не возвращалась. Хотя… хотя, знаешь.
Знаешь, я маленькой могла ходить по улице и… и в голове проматывать фразы из… Вот помню, иду и говорю под нос: «Отче Наш!.. хлеб наш насущный даждь нам днесь…». Не… непроизвольно как-то. Автоматически.
И вот мне сорок: и я впервые прочитала эту молитву по своей воле. Мм… может, просто захотелось. Может, время настало. Может, сон… о, Господи! Этот мерзкий сон! Не хочу о нем вспоминать. До сих пор мотает от него… как вспомню…
Господи!.. что ждет меня завтра?..
Слово двенадцатое. День 9. Понедельник
Господи!
Мне… мне сегодня как-то тепло на душе, знаешь. Не знаю почему. Вот не знаю, больничная палата мне не импонирует от… от слова «совсем», но… но сил стало словно… как-то больше. То ли настроение поднялось, то ли что… Ай, черт его знает.
Мне Пашенька мой вчера такие слова сказал… Ой, Ты и представить себе не можешь! Ой, не можешь! Они… они такие простые, но… но какие… какие! Какие важные и сильные… какие… Мы с ним вчера говорили под вечер, и я ему сказала тогда, что люблю его — сильно-пресильно, не важно где, и как, и что. Ну… ну я это нередко ему говорю: мне, знаешь, от этого спокойней как-то… чуть-чуть…
Обычно он просто улыбался и… собственно, потихоньку засыпал. Но… но вчера… он не промолчал. Он сказал… он сказал пять простых слов… (ведь пять? Да) пять простых слов мне в ответ. Но каких… каких важных для меня. Я вдруг поняла, что опять кому-то нужна, что… что не все… далеко не все потеряно! Далеко не все! То, что надо, надо и еще раз надо! Ведь кого мне… кого мне тогда холить и лелеять, кого мне… любить? Ведь что может быть сильнее любви матери к сыну? Что? Вот… вот я не знаю, наверное, исключительно любовь к Богу. И то… и то это вот такая… духовная любовь. А тут земная. И без нее на Земле никак.
Помню, моя мать меня на дух не переносила. Да… Всегда делала все наперекор, кричала и… и в основном ругала меня. Ругалась сильно. Ни разу я не слышала от нее чего-то… такого… греющего душу, что ли. Никогда. Мне иногда хочется от этого плакать. Знаешь, хах, я… я, наверное, пожалеть себя хочу. Слезами этими никому… никому, кроме меня, не нужными.
И вот мы с матерью не общались довольно… довольно долго. Очень-преочень. Лет пятнадцать. Ни… ни с днем рождения не поздравляли, ничего. Ни словца. Отец мой умер давно, связи никакой с матерью не было. Я не очень-то и переживала… не очень-то и переживала на этот счет. Поссорились и… поссорились — ничего такого. Все ссорятся. Все… У меня тогда своя жизнь была, мне не до матери было… совсем. Эх…
И вот… и вот… Господи, прости, сейчас…
…И вот… я узнала от соседки маминой, что мама… мама… при смерти лежит… в… в… в больнице, и… и она перенесла третий инфаркт. И… и из черствого по отношению к матери… к матери человека я… я… я начала плакать в телефон от таких… таких известий. Я плакала, я плакала очень и очень долго, пока… пока не осознала, что полная дура. И пока… и пока не додумалась перезвонить на номер и спросить, где мама лежит…
Я приехала на место через два часа… Ох, Господи… спокойно… все это прошло давно. Все. Я приехала на место через два часа. У меня спросили, кем… кем я прихожусь больной, кто я, собственно… собственно, такая. Помню… помню, сказала — дочь. Мне ответили, что дочери… дочери у пациентки нет. Помню, я долго кричала, долго-предолго… кричала… Возмущалась, говорила, что… что это беспредел, что… чтобы они немедленно меня пустили. В итоге пустили. Помню. Помню.
Я никогда не видела маму в… маму в таком… таком плохом состоянии. Ей было плохо. Немыслимо… немыслимо…
Плохо… И вот я вошла, помню. Она увидела меня. Ее глаза, словно заплаканные, они… они вдруг стали гореть… горели эти глаза, горели… А потом… потом начали… начали капать слезы. Я помню мы стояли так — она плакала и… и я плакала. А потом… потом мама, не прекращая лить слезы, сказала мне: «Соня… Сонечка моя… прости меня… Прости меня за все. Прости меня за все. Мне тебя… мне тебя так не хватало».
…Фух… сложно. Сложно, Господи. Я помню тот миг — я помню его. Я помню, как… как… как…
…
Я помню, что простила ее. Искренне. За все. За… за все. И осознала, самое главное, свою вину. Свою огромную вину. Маме ведь… сложно тогда было. Но она это же… это же не со зла. Я простила ее. Простила. Искренне. И сама попросила… попросила прощения за все. Помню… помню, в слезах мы обнялись. Помню… помню, я хотела расспросить ее про жизнь, про то… про се… Но услышала… ровный звук. Медики ворвались в палату. Мама умерла. На моих глазах.
Я помню… я помню, я вышла в коридор и начала… и начала вопить. Вопить. Рыдать. Мне было плохо. Очень плохо. Но даже тогда я не додумалась помолиться, сходить… сходить в церковь… Почему?..
Ладно, проехали. Зачем… зачем прошлое-то ворошить… Вспомнила что-то… Не дай Бог такого больше… пережить.
ЧАСТЬ 2
Слово тринадцатое. День 10. Вторник
Утро
Господи! Господи! Спаси! Паша сегодня… Паша сегодня весь с раннего утра в конвульсиях — врачи… ока… оказывается, ситуация двигалась не в… в самом лучшем направлении. Мне… мне страшно смотреть на Пашу, он… он страдает, а мне всегда больно смотреть на чьи-то страдания… Всегда. Мне, кажется, становится так же больно, как и им… Господи, это ужасно, Господи! Не дай