6.4
Сдирайте с кожей! Чистоте учусь,
Как учатся искусству выживанья
Солдаты, что воюют не за званья -
За тех, кто прислонился к их плечу.
Сдирайте с кожей мертвых истин чушь,
Чтоб нервов оголенных окончанья
Живьем врастали в тело мирозданья
И чудо отличали от причуд.
Закономерно или же случайно,
Но я узнаю смысла жизни тайну,
Когда искусство жизни отточу.
Ну, а пока я строю безыскусно,
И тем – мне оттого заране грустно -
Вас, ищущих мой мир, я огорчу.
6.5
Вас, ищущих мой мир, я огорчу
Столь очевидной близостью пределов,
Которые душа преодолела,
Что даже оправданья не ищу.
Хотя я в мире этом не гощу,
Творя его, быть может, неумело,
Душа моя глядит осиротело,
Как я по строкам шар земной качу.
Но почему-то бывший шар углами
Искрит, тараня придорожный камень.
Займется ли от странных искр огонь?
В нем грани мира сдвинуться могли бы,
Но еле дышит мой кузнечный горн.
Не счесть миров, что зря во мне погибли.
6.6
Не счесть миров, что зря во мне погибли,
Пока я бредил миром, в коем тлел
Душой и телом, где взахлеб старел
И превращался из орла в колибри.
Заговорят невзгоды всех калибров.
Когда мой мир забрезжит на Земле.
Он будет жарким угольком в золе
Того костра, который сам я выбрал.
Прибит гвоздями слепоты своей
К отчаянью ненайденных друзей,
Я чувствую их тайные ушибы.
Чужие чувства дом нашли во мне:
То ль это к нерву припаялся нерв,
То ль странно траекторией ошиблись?
6.7
То ль странно траекторией ошиблись
Блуждающие звезды тишины,
Когда они вдруг стали мне слышны,
То ль ноты их во мне с рожденья жили?
Но миг пришел, и в музыку сложились
Молчания задумчивые дни.
Поэзия – потребность глубины,
Поэты – кто ее не устрашились.
Не беспросветна духа глубина -
В ней слиты имена и письмена,
Которые уже не разделимы.
Но молкнут ноты, если суечусь,
Наверх свое проталкивая имя,
Всерьез не веря в то, что я шучу.
6.8
То ль верили всерьез, что я шучу,
Мои друзья, когда я предавал их
На трудных виражах и перевалах,
То ль думали, что выручать их мчусь?
Никто из них не одевал кольчуг…
Быть может, им меня недоставало,
Когда во мне любовь к ним остывала?
Теперь до них уже не достучусь.
Спасибо им за то, что жизнью были,
Что до скончанья чувств меня любили -
Они, по сути, создали меня.
Теперь шучу, из праха мир сбивая,
Свою трусливость бодренько кляня -
Но мы не шутим с тем, что убиваем.
6.9
Но мы не шутим с тем, что убиваем
В себе сомненья правотой круша.
Мы, словно дети, любим разрушать,
Мир через разрушенье познавая.
Убийство очищеньем называя,
Мы обоснуем каждый ложный шаг,
Но почему ж тогда визжит душа,
Как кошка под колесами трамвая?
Не потому ль, что правоты мишень -
Не злейший враг, а завтрашний наш день,
Который, не родившись, убывает?
Не потому ль, не вытирая слез,
Стреляем редко, целимся всерьез?
Тем более, когда мишень живая.
'
6.10
Тем более, когда мишень живая,
Мы сознаем значительность свою,
Чем менее участвуем в бою
И более победа: в нем желаем.
Как будто мир – квартира нежилая,
Свой скарб в него старательно валю
И зеркала мишеней шевелю,
С них отраженья трусости стирая.
Пока себе вина не прощена,
Придется мир сначала начинать:
По строчке, по слезе, по кирпичу.
И пусть сомненья забивают щели,
Мир ценен осознаньем самоцели
И под прицелом не дрожит ничуть.
6.11
И под прицелом не дрожит ничуть,
Кто за собою мир живой оставил.
Не потому, что дух его из стали,
А потому, что сам он выбрал путь.
А потому, что трудной жизни суть
С ним не исчезнет, а чуть-чуть отстанет
И будет жить, покуда не растает,
Покуда нужен мир кому-нибудь.
И потому всем безнадежно ясно,
Что истинное творчество бесстрашно,
Хотя творцы испытывают страх.
Последствия бесстрашия серьезны -
И кто сгорает молча на кострах,
Увы, мы понимаем слишком поздно.
6. 12
Увы, мы понимаем слишком поздно,
Что кроме чистой совести, все – тлен.
Когда мы поднимаемся с колен,
То раб в душе не изменяет позы.
Он помнит все побои и угрозы,
Ему спокойней под прикрытьем стен,
А потому и плен ему не плен,
А потому ему понятней проза.
Но из раба рождается поэт,
Когда в себе он ощущает свет
И в мир идет, забыв о карах грозных,
Не затеняя свет ни перед кем.
И этим он показывает всем
Простую сущность отношений звездных.
6.13
Простую сущность отношений звездных
Возможно ли постичь, живя в грязи,
Стремясь друг друга в сердце поразить,
Выдумывая казни или козни?
Я сатанею от грызни и розни,
Я бормочу бессвязно, но в связи:
Спаси меня, мой разум, отрази
От мира одиночества морозы!
Но разум обессилел в дебрях строк,
И мир мой, как и прежде, одинок,
Что означает – никому не нужен.
И ямбом я в сердца людей стучу,
А солнце надо мной с улыбкой кружит -
На каждого у солнца – по лучу.
6.14
На каждого у солнца – по лучу.
А что взамен? Да, ничего – бесплатно!
А если мыслъ к нему летит обратно,
И я, как солнце, разумом свечу?
Я – Человек! Я – мир вселенских чувств!
Вселенской ноосферы звездный атом,
Я есть затем, чтоб сделался понятным
Мир сам себе, когда я научу.
В глобальности космических масштабов
Дух забывает собственную слабость;
На крыльях слов сквозь время полечу,
Но быть должно пространство духа чистым,
Чтоб разуму во время излучиться -
Вгрызайтесь в грязь, пока не закричу!
7. ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАЖ
7.1
На каждого у солнца – по лучу:
Щедра, спокойна, бескорыстна сила
Практически бессмертного светила,
А я в мгновенье жизни суечусь,
Надеясь, что потомкам поручу
Все то, на что мне жизни не хватило,
Стремясь, чтоб это жизнь мою продлило -
И я тогда в бессмертие помчу.
Смешно, наивно, а точней» нечестно:
Потомкам продолжать неинтересно,
Они, скорей всего, начнут с нуля.
Но если в жизни создал я хоть что-то,
То долг свой солнцу возвратит Земля.
А в мирозданье солнц таких бессчетно.
7.2
А в мирозданье солнц таких бессчетно,
Которых свет – единственности боль -
Ведь нужно умирать звезде любой,
Когда вселенский выключатель щелкнул-
Уйти в себя звездою отключенной,
Как коллалсар, забрав свой свет с собой,
Стать центром тяготенья, вечный бой
Продлить в умах поэтов и ученых.
Непониманья черная дыра
Сколь беспросветна, столь же и стара,
Но все-таки основа жизни – чётность:
Есть Я – и Мир, есть только Мир – и Я,
А потому нам третий не судья -
Величие души неподотчетно.
7.3
Величие души неподотчетно,
Н самоосознать его нельзя -
Оно исчезнет, между слов скользя»
Как меж двух сфер клин грусти перелетной,
И, обернувшись ликом оборотным,
Вдруг отразится в любящих глазах
Тем, что подумать страшно, а сказать
Немыслимо – сначала, позже – поздно.
И только совесть требует отчет,
Чтоб провести грехов моих учет,
А я все строю так, как я желаю -
Мечтой над миром звезды золочу
И никогда свой мир не доверяю
Ни богу, ни судье, ни палачу.
7.4
Ни богу, ни судье, ни палачу
Моя тревога будет непонятна;
Над жертвой возносясь неоднократно,
Они теряют чуткость добрых чувств.
Хотя и я топор порой точу
И суд вершу, увы, весьма невнятно.
Не утаю – вершу лицеприятно,
И приговор с улыбкою вручу,
Поскольку никого не осуждаю,
А только бесконечно понимаю
И шар земной задумчиво кручу:
Планету я слепил из пластилина,
Теперь бы мне величье властелина,
Но я величья в дар не получу.
7.5
Но я величья в дар не получу!
Бессмыслица – дареное величье.
И ждать таких подарков неприлично,
Пока не уподобился рвачу.
Спеша, по строкам дней своих скачу,
Из них сбивая крепким ритмом личность.
Жизнь – афоризм: в нем нет и буквы лишней,
И я его до пауз изучу.
В нем сила цели сжата до предела,