Читать интересную книгу Поющие кости. Тайны дЭрбле (сборник) - Ричард Фримен

— Звучит не очень убедительно, — возразил я.

— Возможно. Однако это весьма ценное дополнительное доказательство.

— Доказательство чего?

— Предположения, на которое наводят ботинки погибшего. Я их скрупулезно изучил, однако не нашел следов песка, гравия или земли, несмотря на то что до железнодорожного полотна ему пришлось добираться через пустырь. Но я обнаружил на подметках табачную золу, темную отметину, похожую на пятно от раздавленного окурка папиросы или сигары, несколько крошек печенья, а за один из гвоздиков зацепилось несколько цветных ворсинок, по всей видимости, от ковра. Это дает основание предположить, что мужчина был убит в доме, где на полу лежал ковер, а уже оттуда его отнесли к путям.

Некоторое время я молчал, поражаясь способностям Торндайка; впрочем, подобное чувство я испытывал всякий раз, когда становился свидетелем его следственных действий. Его удивительное умение сопоставлять, казалось бы, незначительные факты, выстраивать из них логические цепочки и восстанавливать по ним картину преступления всегда приводило меня в восхищение.

— Если ваши умозаключения верны, проблему можно считать решенной. В доме наверняка остались многочисленные улики. Весь вопрос в том, как найти этот дом, — наконец произнес я.

— Да, вопрос именно в этом, и решить его чрезвычайно сложно. Чтобы разгадать загадку, достаточно одного взгляда на интерьер. Но мы же не можем вторгаться в каждый дом, чтобы искать там улики. Наша путеводная нить оборвалась. Ее конец находится в неизвестном нам доме, и если мы не сможем связать обрывки, то останемся ни с чем. Ведь, как вы помните, наша главная цель — ответить на вопрос «Кто убил Оскара Бродского?».

— Так что вы предлагаете?

— На следующем этапе расследования нам необходимо связать убийство с каким-то определенным домом. Для этого я намерен собрать воедино все имеющиеся факты и рассмотреть каждый из них со всех возможных точек зрения. Если я не смогу установить необходимую связь, расследование зайдет в тупик и придется начинать с другого конца, скажем, с Амстердама, если выяснится, что Бродский имел при себе бриллианты, в чем я ни минуты не сомневаюсь.

На этом наша беседа закончилась, поскольку мы пришли на место, где было найдено тело. Инспектор и начальник станции уже осматривали рельсы в свете фонарей.

— Удивительно мало крови, — заметил последний. — Я повидал немало подобных случаев, и всегда было море крови — и на паровозе, и на полотне. Очень странно.

Едва взглянув на рельсы — они его не слишком интересовали, — Торндайк осветил фонарем землю с наружной стороны полотна — рыхлую, усыпанную гравием с мелкими включениями мела, — а затем направил свет на подметки инспектора, опустившегося на колени рядом с рельсом.

— Видите, Джервис? — тихо сказал он, и я понимающе кивнул.

К подметкам инспектора прилип мелкий гравий, среди которого виднелись пятна от раздавленных кусочков мела.

— Вы не нашли шляпу? — спросил Торндайк, поднимая с земли короткий обрывок шпагата, валявшийся на земле рядом с рельсом.

— Нет, но она должна быть где-то неподалеку. А вы, я вижу, нашли еще одну ценную улику, сэр, — усмехнулся инспектор, глядя на шпагат.

— Кто знает. Белый шпагат с зеленой ниткой. Возможно, позже он нам кое-что подскажет. В любом случае его стоит сохранить.

Вынув из кармана жестяную коробочку, в которой, среди прочего, находились пакетики для семян, Торндайк положил в один из них обрывок шпагата и надписал пакетик карандашом. Снисходительно улыбнувшись, инспектор продолжил осмотр полотна. Теперь к нему присоединился и Торндайк.

— Похоже, бедняга был близорук, — заметил инспектор, указывая на осколки от очков. — Вероятно, поэтому и забрел на пути.

— Возможно.

Торндайк, уже заметивший осколки, извлек из коробочки еще один пакетик.

— Дайте мне, пожалуйста, пинцет, Джервис. И еще один возьмите себе, чтобы помочь собрать осколки.

Инспектор удивленно поднял глаза:

— Надеюсь, вы не сомневаетесь, что очки принадлежали погибшему? Он точно был очкариком, я видел отметину у него на переносице.

— Почему бы не удостовериться в этом лишний раз? — ответил Торндайк и тихо добавил, обращаясь ко мне: — Соберите все, что найдете, Джервис. Это может нам помочь.

— Не вижу, каким образом, — возразил я, ползая по гравию в поисках мельчайших осколков стекла.

— Неужели? Посмотрите на эти осколки: некоторые из них довольно приличных размеров, а вот те, что на шпале, совсем крошечные. И обратите внимание на их количество. Состояние стекла явно не согласуется с обстоятельствами произошедшего. Это толстые вогнутые линзы, разлетевшиеся на массу мелких осколков. Как же они разбились? Явно не в результате падения: такие линзы при падении разбиваются на несколько крупных кусков. И не паровоз их переехал, иначе они превратились бы в порошок, который обязательно остался бы на рельсах, а там его нет. С оправой та же история: при падении ее повреждения были бы менее значительны, а если бы по ней проехал паровоз, тогда мало бы чего осталось.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Состояние оправы говорит о том, что на очки наступили. Но если тело сюда принесли, вполне возможно, что и очки тоже, причем они были уже разбиты. Скорее всего, на них наступили, но не здесь, а раньше, во время борьбы. Поэтому так важно собрать каждый кусочек.

— Но почему? — никак не мог понять я.

— Если мы соберем все осколки, которые сможем найти, и окажется, что их меньше, наша гипотеза найдет подтверждение и недостающие следует искать совсем в другом месте. Если же осколков наберется точно на две линзы, значит, очки были разбиты здесь.

Пока мы собирали осколки, официальные лица кружили с фонарями вокруг путей в надежде обнаружить шляпу. Когда все осколки были найдены и дальнейшие поиски с помощью лупы уже не приносили результатов, мы увидели, что блуждающие огоньки фонарей удалились на весьма приличное расстояние.

— Пока наши друзья не вернулись, мы можем рассмотреть наш улов, — предложил Торндайк.

Поставьте чемоданчик на траву у ограды — он послужит нам столом.

Достав из кармана письмо, Торндайк разложил его на чемоданчике и прижал парой камней, хотя ночь была безветренной. Потом он высыпал на бумагу содержимое пакетика и, тщательно разровняв осколки, какое-то время молча изучал их. Вдруг на лице его появилось какое-то странное выражение, и он стал энергично выбирать крупные осколки, раскладывая их на две карточки, вынутые им из футляра. После чего начал быстро и ловко складывать осколки вместе, пока на карточках не появились очертания восстановленных линз. Я с растущим волнением наблюдал за его манипуляциями: что-то подсказывало мне, что мы находимся на пороге открытия.

Через некоторое время на карточках появились два стеклянных овала, в которых не хватало всего лишь пары мелких осколков. Оставшиеся фрагменты были столь незначительными, что дальнейшая реконструкция не представлялась возможной. Торндайк поднял голову и тихо рассмеялся.

— Довольно неожиданный результат, — объявил он.

— А в чем дело?

— Разве вы не видите, друг мой? Здесь слишком много стекла. Мы почти полностью собрали линзы, а осколков осталось гораздо больше, чем требуется, чтобы заполнить пустоты.

Взглянув на кучку мелких осколков, я понял, что он прав. Они явно были лишними.

— Удивительно. И как вы это объясните?

— Ответ нам подскажут сами осколки, если мы сумеем найти к ним подход.

Торндайк снял карточки с линзами и осторожно опустил их на землю. Вынув из чемоданчика микроскоп, он установил на нем объектив с десятикратным увеличением и поместил на предметное стекло оставшуюся стеклянную мелочь. Направив на нее свет фонаря, мой друг стал сосредоточенно смотреть в окуляр.

— Ха! — наконец воскликнул он. — Интрига усложняется. Стекла здесь одновременно и много и мало. Иными словами, очкам принадлежит лишь пара осколков, которых явно недостаточно, чтобы полностью воссоздать линзы. Остальное — это мягкое, неровное формованное стекло, не имеющее ничего общего с твердым оптическим. Все эти посторонние осколки имеют изогнутую форму, что указывает на то, что они были частью цилиндра, скорее всего стакана или бокала.

Немного переместив предметное стекло, Торндайк продолжал:

— Нам повезло, Джервис. На одном из осколков видны две расходящиеся гравированные линии, образующие острие восьмиконечной звезды. А на другом я вижу три точки — скорее всего, это концы трех лучей. По ним мы можем судить о характере сосуда. Это был тонкий прозрачный стакан со звездами. Я думаю, вам знаком этот узор. Иногда его дополняет ободок с орнаментом, но чаще наносят одни звезды. Вот, взгляните.