Читать интересную книгу Место перемен - Андрей Кивинов

Влад, конечно, знал, как убирают свидетелей, в том числе и в изоляторе, но на себя роль жертвы не примерял.

– Я не собираюсь ничего рассказывать, – повторил он, но уже с легким сомнением, – понял?

– Ага, я-то понял, но, боюсь, не все про это знают, – легко согласился Дима. – В этом-то и беда. Ты же член сплоченного, дружного коллектива…

– Сам ты член!

– Я вообще-то другое имел в виду, но и это тоже. Ты меня не перебивай. Так вот, если коллектив может пострадать от одного члена, то есть гражданина, то этому гражданину, то есть члену, не поможет никакой адвокат. Скорее даже наоборот, усекаешь?

Пузин, надо отдать ему должное, когда хотел, соображал быстро. Дядюшка до сегодняшнего дня был не в курсе налетов. И вряд ли одобрил бы подобные шалости. И про членов мент не гонит, правду говорит. Пузин помрачнел еще больше и тон разговора сменил.

– Ты ведь, Влад, обычная прокладка… Слышал про такой термин?

Влад, конечно, слышал. И речь не о бабских аксессуарах. Хотя суть та же самая. «Прокладками» на деловом языке называют господ, через фирмы которых уводятся бюджетные деньги. Сам чиновник не может и находит «прокладку». Периодически их меняет. Или убирает.

– Сам ты прокладка!

– И сменить прокладку – проще некуда, – спокойно продолжил Федотов.

Да. Пузин это понимал. Но, главное, понимал другое. За дело взялась Москва. И мент прав – свои могут не прикрыть. Скорее, наоборот…

– Вы мне тоже не поможете, – заметил он с такой безысходностью в голосе, будто при острой боли получил номерок к стоматологу через две недели.

– Как знать, Влад, как знать, – Дима внутренне расслабился и незаметно выдохнул. Сам себя похвалил за грамотную беседу, придал голосу строгости и продолжил растолковывать: – Не убирают тех, кого нет смысла убирать. Кто не является носителем эксклюзивной информации. Ты же не первый год замужем, сам понимать должен. По сравнению с этими художествами, твои шашни с лекарствами – так, мелкие грешки. И на людей, которые вместе с тобой в грабежах замешаны, у папы твоего управы нет.

Дима направил указующий перст в сторону снимков. Они лучше всяких слов подсказывали, за что ночью в камере на голову легко может подушка опуститься. Воздухонепроницаемая. И вспомнил мелкий романтик, о чем шептались серьезные люди, – у Владика Пузина при пожаре очко играет, в смысле – трусоват парнишка и, чтоб шкуру свою спасти – дядю родного не пожалеет. Да что там дядю! Отца!

– Вот эту штучку, – Дима ткнул пальцем в одно фото, – вы взяли на улице Большевиков у антиквара. В прошлом году перед Рождеством. Были с тобой Витя Бритва и Коля Кудесник. Сегодня планирую их навестить – и думаю, кое-кто из членского коллектива встревожится.

– Откуда знаешь? – Пузин, теряя апломб, все больше походил на вокзальную торговку семечками. – Не докажете!

Все, поплыл племянничек, слюной брызжет, словно фонтан «Писающий Самсон». Дима в предвкушении успеха приосанился и приготовился слушать, откинулся на стул, чтобы фонтан не забрызгал. Чувствовал, что до победы осталось полшага. Главное – не тормозить.

– Докажем, докажем, главное есть – чем. А вот Коля и Витя подумают о мальчике по имени Владик. И, подумав, огорчатся. А огорчившись, обидятся. Ибо, как сказано в Писании: преступление, совершенное группой, есть отягчающее вину обстоятельство.

Мальчик по имени Влад представил, как лежит на шконке бледный, холодный, с открытыми глазами и вывалившимся языком. Или с перерезанным «Жилеттом» горлом. Настройся на лучшее! А бездушный следователь составляет протокол осмотра трупа сухим казенным языком, что еще обидней.

– И потом, – осторожно присовокупил Дима, выдержав роскошную мхатовскую паузу, – Москва умеет не только закрывать, но и прикрывать. Москва – крыша надежная. Одним словом, Влад, выбирай. Усекаешь? Москва! Как много в этом звуке…

Пузин напряженно зашевелил извилинами – работа мысли красноречиво отражалась даже на побледневших ушах. Чем дольше размышлял, тем больше рационального находил в словах мента.

– Ладно… Но мне нужны гарантии.

– Обязательно!

Из изолятора мелкий романтик прилетел к Золотову с просветленным ликом. Принес благую весть.

– Есть! Пузин пошел на контакт! – затрубил он весенним лосем, врываясь в тринадцатый кабинет. – На протокол пока ничего не дает, гарантий требует, но это не суть. Главное, бубнит. По лекарствам интересного много. Тему ему, разумеется, дядюшка подкинул. Мол, нужен свой человек вести бизнес. Он же не предполагал, что Владик разбоями увлекается.

– Кстати, а зачем Владику разбои при легальных доходах?

– Марку держать! Имидж! Короче, выписывай постановление на выемку материалов, и гоним в архив.

– То есть ты намекаешь, что появятся новые арестанты? – с тоской во взоре уточнил мистер Фейк.

– Ну это как пойдет. А есть уверенность, что пойдет.

– Тут по одному Пузину работы на год, – кивнув на пачку дел, заметил Золотов, – вам, операм, легко говорить. А я сюда не на всю оставшуюся жизнь приехал. Я, если ты забыл, в другом месте проживаю.

– И что ты предлагаешь? – Просветленный лик потускнел.

Если сейчас калининградский следак рогом упрется, то все – плакало дело. Никто больше не возьмет на себя смелость против системы переть, пусть она и мелкая система местного, великозельского розлива. Пузин выйдет, как пить дать выйдет. И что дальше? О том, что последует дальше, думать Федорову не хотелось. Чистка сортиров – цветочки из того, что ему маячило в перспективе.

Вячеслав Андреевич не мог не заметить перемен в лице нового напарника и соперника в амурных делах. Мысли Димины, казалось, пробегали по лбу светящейся строкой – вроде надписи над дверью парикмахерской: «стрижка горячими ножницами, пенсионерам скидки».

Золотов немного подумал, определяя свое место в истории. А место это называется «довыпендривался». С другой стороны, сбежать никогда не поздно.

– Хм, ладно, поехали.

…Колченогий УАЗ, ухабы, архив.

Вернее, ухабы все еще были, а архива уже нет.

Вместо него – три выгоревших окна на первом этаже закопченного двухэтажного дома. В воздухе ошметки сажи, запах гари, хлопья пожарной пены и черные лужи.

– Это что, пожар, что ли? – Федоров первым выпрыгнул из машины, бросился к обгорелому окну с выбитыми стеклами.

– Нет, это челябинский метеорит. И сюда долетел, – спокойно пояснил мистер Фейк, совершенно не удивившись подобному развитию событий.

– Нет у нас больше архива, – печально констатировала кручинившаяся возле окон дама в синем халате. – Какие-то паразиты в окно бутылку кинули с зажигалкой.

– Откуда знаете? Вы их видели? Опознать сможете?

– Вон сторож напротив видел, – дама нервно дернула головой, словно отгоняющая слепней кобыла. – Говорит, на джипе подъехали, выскочил мужик здоровущий, кинул и свалили. Почти весь архив сгорел. А что не сгорело, то водой залило. Чтоб они неладны были! Как людям без архива?

– Козлы-ы-ы, – протянул мелкий романтик и вернулся к стоящему возле машины Золотову, – понимаешь теперь? Следы заметают, гады. Видать, здорово перепугались.

Дима принялся снимать стресс подручными средствами. Табак, спички. Страшную картинку почерневших легких на пачке он заклеил кусочком пластыря, дабы не смущала.

Золотов обошел компаньона и переместился с подветренной стороны. Сам он не курил, старался вести здоровый образ жизни, – в столице больным быть не комильфо, да и курить нынче не модно. Проклятая антиреклама.

– Блин, лишь бы свидетелей убирать не стали, – озабоченно заметил Федоров.

– А могут? – насторожился храбрый следователь.

Как бы и его в скорбный список не занесли, к свидетелям. Благородство, спора нет, дело понятное, но не такой же ценой! Ему еще в планах, как положено, дерево сажать и сына рожать. Нет, рвать когти отсюда нужно, пока не поздно. В самом деле, какая разница, кто победит в Великозельске – Дураки или Горынычи? В масштабах страны это ничего не изменит.

– Они, как короли, – все могут, – авторитетно заверил Дима. – Помнишь песню такую? Куратор твой, Ланцов, между прочим, с авторитетами воровскими якшается. Вполне возможно, это с его подачи. Пойдем, что ли, со сторожем потолкуем.

Необходимо было срочно сворачивать это шапито с аттракционом «необычайная смелость». Пока сторож не донес своим хозяевам, что москвич и сюда любопытный нос засунул.

– Боюсь, он ничего не скажет, – охладил Золотов пыл младшего товарища, – даже под угрозой очень больших денег.

Но Дима, как сеттер-медалист, уже взял след и встал в стойку. Свернуть рьяного капитана с пути не смогла бы и колонна бэтээров, что уж говорить об одном напуганном перспективами московском специалисте по правовым вопросам из районной администрации. Стоять столбом посередине улицы было глупо, поэтому Вячеслав Андреевич в очередной раз вздохнул и пошел догонять романтика.