Читать интересную книгу Место перемен - Андрей Кивинов

– Не замерз? Хочешь, еще одним одеялом накрою? – щебетала жена, поглаживая его по небритой щеке.

Плетнев вместо ответа блаженно зажмурился. Да она – само совершенство! Не женщина – мечта. Неужели мне так повезло? Или здесь кроется какой-то неведомый пока подвох?

– Мне надо выскочить, буквально на полчасика, – осторожно сообщила мечта. – С Машей встретиться. Не хочу ее сюда приглашать, пока ты болеешь. Ты ж знаешь, какая она шебутная. Будет шуметь, а тебе нужен покой. Ты дверь никому не открывай, у меня ключ есть, договорились?

– Что за Маша? – Плетнев снова открыл глаза и уставился на жену. Никакой Маши он вспомнить не мог, ни шебутной, ни тихой.

– Ну, помнишь, из салона, – Лера отвела взгляд, – она еще мне на свадьбу прическу делала. Помнишь мою прическу?

Плетнев утвердительно мотнул головой. Шестое чувство подсказало – нельзя признаваться жене даже под пыткой, что не помнишь ее свадебную прическу. Особенно когда от нее всецело зависишь.

– Я постараюсь быстренько, – успокоила Лера, одеваясь. Ее тронул эпизод с прической – ясно, что помнить он не мог, тем паче замуж она до сих пор ни разу не сходила. – Не скучай без меня!

Плетнев насторожился. Вроде бы ничего особенного. Встреча с подругой. Но ему показалось, что жена оправдывается. И вид виноватый. Словно на все семейные сбережения шубу норковую купила и молчит.

Перед внутреннем взором, как на экране, всплыло испуганное лицо больничного соседа. Неужели все это инсценировка? И забота, и борщи – ради того, чтобы его на органы распилить и продать по частям? Ну уж нет – просто так он не сдастся. И для начала проведет разведку. Неосознанный пока инстинкт следователя заставил Плетнева вскочить с тахты, как только за женой закрылась дверь.

В тесной «хрущевской» прихожей он быстро обулся, тихонько открыл дверь, вставил под язычок замка бумажку, чтобы не захлопнулась, и начал спускаться по лестнице, прислушиваясь к удаляющимся шагам.

Он проследовал за Лерой до ближайшего скверика и спрятался за припаркованным внедорожником. С водительского сиденья на Плетнева уставилась субтильная пигалица лет восемнадцати. Антон Романович улыбнулся ей самой лучезарной из возможных улыбок. Не вор он и не насильник. И не «СтопХам». Радостный оскал явно достиг цели – барышня испуганно пискнула и поспешно нажала на кнопку стеклоподъемника, а заодно и на все другие кнопочки, прочно забаррикадировавшись изнутри. Через пару секунд Плетнев и думать о ней забыл, увлеченный совсем другим зрелищем – встречей Леры с Машей. Поскольку куафер Маша оказался холеным мужиком в костюме и с портфелем, этаким породистым красавчиком. Холеный подошел к Лере, по-супружески пресно клюнул в щеку, по-хозяйски взял под руку и повел вглубь сквера. Как у Корнея Чуковского: нашу муху в уголок поволок. К несчастью, подходящих уголков в сквере не оказалось – весь как на ладони, поэтому Плетнев не решился следовать за парочкой. А вдруг Лера никакая не торговка органами, а обыкновенная изменщица? А домой забрала из жалости. Или по каким-то меркантильным соображениям. А истинные чувства – вот они, в сквере.

Антон проводил парочку взглядом официанта, не получившего чаевых. Повис вопрос: холеный – просто любовник жены или подельник, претендующий на долю с продажи его почки. Но ответ не повис. Оставалось убраться восвояси.

На лестнице поджидала еще одна малоприятная неожиданность в виде соседа-десантника. Ветеран дымил на лестнице, стряхивая пепел в вонючую банку из-под растворимого кофе, стоявшую под приклеенным объявлением «Курить запрещено совсем!».

– Сосед, когда долг отдашь?

– Какой долг? – Про долг Плетнев помнил так же, как и про ветерана, когда увидел его в прошлый раз. То есть никак.

– Пятерку месяц назад занимал. На сантехнику. Сказал, на пару дней всего. Ты извини, но я на одну пенсию живу. А на дворе инфляция.

– Отдам.

Создательница революционного метода в психиатрии в этот самый момент переживала не самые лучшие мгновения своей личной жизни. Как и ее законный сожитель.

– Лера, в более бредовую ситуацию в жизни не попадал! Жена снимает квартиру, чтобы привести туда другого мужика, да еще просит на это денег у мужа!

Лера, как психолог, не сомневалась, что Александр работает на публику. Ну то есть как бы на публику. И даже обижаться не могла – не профессионально это. К его демонстративным выпадам она уже давно привыкла, точнее свыклась с ними, словно карточный игрок с правилами. Иначе игра не состоится.

– Саша, успокойся, – «просительница денег» погладила его по рукаву брендового пиджака, – во-первых, это не мужик, а пациент, во-вторых, я прошу в долг, а в-третьих, мы пока не муж и жена.

Оба отлично понимали: последнее обстоятельство – главное. Замужество для женщины – как платформа для добытчиков нефти. Базис. Статус. А Козырев поступиться свободой не готов пока. И давить на подругу мог только вполсилы.

– Какая разница? Живем же вместе! И как, интересно, мне реагировать?! Серенады петь под окнами, пока вы там развлекаетесь?!

– Саша! – прервала тираду Лера – нет времени оправдываться, дома пациент ждет. – Это не развлечения, а работа. Пойми. Ничего у меня с ним не будет! Я с больными не сплю.

Прозвучало двусмысленно, и Козырева понесло. Если он на ней не женился, это не дает ей права вести себя словно она свободная женщина.

– У тебя-то, может, и не будет! А у него? Почему ты над женщинами эксперименты не ставишь? Или над пенсионерами? Их, слава Богу, у нас в стране хватает!

– Саш, ну что ты такое говоришь? Так получилось – пациентов не выбирают, они не туфельки… Ну такой уж подвернулся. В следующий раз будет пенсионер или женщина. Мне ж наработки нужны! С разным контингентом, разного пола и возраста, – Лера постепенно закипала.

Она занимается серьезным, ответственным делом, пытается создать прогрессивный научный метод, а он, вместо того чтобы поддержать, несет всякую ерунду! И мечтает, чтобы она дома сидела, борщи варила и полы драила. Может, кому-то и за счастье – такая убогая жизнь, но не для нее.

– Говорю прямо и откровенно: твой метод – это маразм! – не унимался Козырев. – А за маразм я платить не собираюсь!

– Ты… ты серьезно считаешь мою работу маразмом? – Голос у Леры задрожал и сорвался.

– В данном конкретном случае – да! – отрезал законный сожитель.

Слезы навернулись на девичьи очи, обида ежовой рукавицей сжала сердечко. Только влажные Лерины глаза смягчили бездушное сердце педанта.

– Хорошо, хорошо, послушай… Только без эмоций, с позиции здравого смысла. В любом деле нужен четкий план. Три раза у тебя получилось, да. Замечательно. Теперь не получается. Значит, надо просто извиниться, всё объяснить, в конце концов, дать ему денег. Чтобы без обид. И вернуть его в больницу…

– Действительно, как просто! – Ивлева горько усмехнулась и всхлипнула.

Извиниться, расплатиться, и сослать назад в больницу – не ее методика. Даже с женщиной-пенсионеркой не могла бы так поступить, а тем более с новым симпатичным пациентом. И внешне на актера Дюжева похож, и в быту по сравнению с Козыревым – предел мечтаний. Борщу радуется, как ребенок, которого месяц на голодном пайке держали. И заботливый. И не мелочный. Пылинки с каждого предмета не сдувает.

– А если он ничего не вспомнит? Что дальше? Так и будешь с ним жить-поживать? Сколько? Пока сама не поверишь в эту счастливую семейную жизнь с овощем?

– Он вспомнит! – решительно заявила Лера. Она в свой метод верила. – И он не овощ! Не смей его так называть!

– Ой, как мы запели! Вспомнит он! Только пусть вспоминает не за мой счет. Пускай твой институт эксперименты финансирует, это будет справедливо. Хочешь, поговорю с твоим руководством?

Козырев очень удивился и даже обиделся: он дело предлагал, реальную помощь, а она вместо спасибо повернулась, не сказав ни слова, и по-хамски ушла. Козырев немного постоял, повертел в руках портфель. Сначала хотел было проигнорировать ее демонстрацию, но вовремя вспомнил о штампе в паспорте. Вернее, о его отсутствии. А что, если этот беспамятный у него женщину уведет? Лерочка хозяйственная и без лишних запросов, жилы не тянет, материальных благ не требует. Умница. И внешне вполне. В Москве таких девушек пора в Красную книгу заносить, как редкий исчезающий вид.

– Погоди! Только без обид! Поставь себя на мое место! – Он шагнул за ней, но заметил, что развязался шнурок. Пока завязывал, исчезающий вид растворился в городских джунглях.

Она же возвращалась домой, озабоченная вечной проблемой – у кого бы перехватить денег? Ничего путного в голову не приходило. Ее подружки-аспирантки сами копейки считали. Плюс кризис, никто в долг не дает. В общем, вернулась ни с чем.

– У нее что-то случилось? – спокойно поинтересовался больной, пошевелившись под пледом.

– У кого? – не сразу вошла в роль Лера, расстроенная разговором с Козыревым.