Нехотя я допустила мысль, что, возможно, это действительно его волнует. Но, стушевавшись, отбросила подобную ересь от себя, и подняла голову выше. Уверена, что мой затравленный взгляд никуда не делся.
— Да, — старалась не опускать голову. Он мне не хозяин. — Немного.
— Немного? — его светлые брови взметнулись вверх, — мне показалось, что тебе гораздо лучше. Я теперь могу разглядеть твоё лицо.
— Пока это трудно назвать лицом, — решилась ответить, но при этом почувствовала лёгкую дрожь в собственном голосе.
— Уже сама ешь? — он кивнул на поднос и уголок полный мужских губ незаметно дрогнул.
— Я и раньше сама ела, — тихо произнесла, пропихивая ком в горле, — левой рукой справляюсь.
— Это хорошо, — на этот раз он потянул уголки губ вниз. Будто его это забавляло. — Тогда ешь.
Это приказ? Или что?
Я непонимающе хлопала глазами и всё так же комкала в пальцах края одеяла. Чего он добивается? Зачем всё это?
— Ешь. Кира. — Сухо произнёс и слегка сдвинул стул, оказываясь ещё ближе, — я хочу взглянуть на то, как ты ешь. Дважды повторять я не стану.
И я снова ему верила.
Это был не Бык. И он не бил и не унижал меня. Но... что-то мне подсказывало, что он гораздо опаснее Быка. Это был ящик Пандоры. И я была уверена, что лучше мне не знать, что скрывается под его крышкой. Лучше её не открывать. И даже не пытаться.
Поэтому, решив не рисковать, я отпустила помятое одеяло и потянулась рукой к тарелке. Но не смогла её поднять. Мне нужна была помощь. Обычно Елена ставила поднос мне на бёдра, чтобы мне не приходилось тянуться. Но сейчас она не успела это сделать.
— Нужна помощь? — поинтересовался, и встав со стула, отодвинул тот в сторону.
Я беспокойно замотала головой, не зная, что на это ответить. Стало больно, когда захотела отдалиться и подтянуться выше к изголовью. Но его взгляд заставил меня остановиться. Затихнуть под прессом давления и медленно облизать пересохшие губы.
Поняв, что я сдалась, он сел на кровать и сгрёб одеяло, освобождая себе место. Слегка наклонив голову, взял столик-поднос и поставил тот мне на бёдра.
— Приятного аппетита, — сверкнул белоснежными зубами.
Приятного. Куда уж там...
Моя рука дрожала под пристальным и цепким взглядом. Ложка ударялась о зубы и на миг меня посетила мысль о том, что это хорошо, что мои зубы остались целы. Потому что некоторым девочкам повезло куда меньше...
Пока я ела суп, он не сводил меня глаз. Едва заметно ухмыляясь, мужчина сложил руки на широкой груди и, склонив голову к плечу, думал о чём-то своём. Я была уверена, что его мысли мне бы не понравились.
— Когда доешь, мне нужно осмотреть тебя, — негромко произнёс и перехватил мой встревоженный взгляд.
— Что? — едва не подавилась.
— Я говорю: доедай. — Равнодушно пожал плечами. — А потом тебе придётся немного оголиться, Кира.
Глава 7
— Зачем мне оголяться?
Я даже не сразу поверила своим ушам. Оторопела от подобного заявления, и моя рука вместе с ложкой опустилась вниз. Возможно, я выглядела как дура, но выдавить из себя что-либо другое просто не могла.
— Мне ещё раз повторить? У тебя проблемы с пониманием или со слухом?
— У меня есть Елена, — начала оправдываться в попытке сбить с него спесь, — она может рассказать вам о моем состоянии. Или осмотреть самостоятельно... вы же не врач!
— Кто сказал?
— Что?
Это напоминало какой-то сюр. Искаженную реальность, от которой хотелось смеяться и плакать одновременно.
— Кто тебе сказал, что я не врач?
— А вы врач?
— Допустим...
Да. Это было видно невооруженным взглядом: он забавлялся. Его это не столько смешило, сколько доставляло удовольствие. Моё смятение, мой страх и вся палитра эмоций, что плескалась на дне моих потускневших глаз.
— Я не стану, — торопливо сглотнула ставшую вмиг горькой слюну, — не стану... это неправильно. Я не хочу...
— Кира, — одним словом поставил жирную точку на моих попытках отгородиться и отстоять неприкосновенность, — ты сделаешь это. Так или иначе. Я не предлагаю тебе. И не прошу. Это не приглашение на чай. И если тебе дорога твоя шкурка, — он поднял руку, цепляя пальцами прядь моих тёмных волос. Мягко растирая волосинки между подушечками большого указательного, продолжал смотреть на меня так, словно я здесь ничего не решаю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И он, скорее всего, был прав.
— Что вы хотите?
— Сколько тебе лет? — опустил мой вопрос, тараня меня тяжёлым взглядом.
— Что вы хотите? — понятия не имею, откуда взялась эта дерзость, но чувство собственного достоинства, привитое мне в далёком детстве, вдруг решило обозначить себя.
Не уверена, что вовремя.
— Я хочу, чтобы ты ответила на мой вопрос, — спокойно ответил, коротко взглянув на тарелку, что я оставила в покое.
— Двадцать три, — скривила губы от досады.
— Хорошо, — задумчиво произнёс, кивая головой. — Ты ведь детдомовская? Так?
— К чему эти вопросы?
— Ты мне “выкаешь”... это непохоже на тех, кто там вырос. Эти люди быстро переходят на “ты”. Они вообще не заморачиваются по подобным мелочам.
Это не мелочи. И даже для него. Я была уверена, что это какая-то провокация. И вежливое, уважительное обращение, для не является мелочью. Он наверняка не из тех людей, что позволяют по отношению к себе пренебрежительное. Но... что-то скрывалось за его вопросами.
— Меня так научили... — снова скривила губы, удерживая дрожь в голосе.
— Быка ты тоже на “вы” называла?
Его я никак не называла. Даже в сторону его смотреть боялась. Даже не пыталась.
Я молчала. Поджав губы, тяжело дышала, и моё дыхание было слышно даже ему. Уверена, с сердцебиением творилось то же самое.
— Ты наелась? — обронил, отпуская прядь моих волос.
Я вновь промолчала, и он просто убрал поднос с моих ног. Поставил тот на комод и медленно обернувшись, вопросительно выгнул брови.
Паника подбиралась к моей глотке. Её было некуда деть. От неё невозможно было избавиться. Она просто имела место быть.
— Не будь дурой, Кира.
Это звучало как приговор.
И ведь он был прав. Так чертовски прав!
Я бы не смогла. Я не смогу. Физически не потяну его. Даже если сильно захочу.
У меня были сломаны рёбра и ключица.
О чём здесь может идти речь?
— Просто скажите зачем?
— Думаешь, я тебя тут трахать собрался?
Грубо. Ощутимо. Почти больно.
Ничего не ответила. Смотрела на него исподлобья, ожидая какого-то продолжения.
Но большего я не дождалась. Он пересёк комнату, возвращаясь к постели, и рванул за край одеяла. Скинул его с меня, оставляя в моих ногах воздушное облако. Вздрогнув, я смотрела на то, как оно оседает на моих ступнях. И слышала пульс, что гудел у меня в ушах.
Он смотрел. Неотрывно. Прошёлся по моим ногам, обжигая холодом и задержал взгляд на бёдрах. Там, где большая мужская футболка начинала прикрывать кожу. Затем выше. Не спеша. Пока наши глаза вновь не встретились.
— Ты ведь не целка...
И это был не вопрос.
Пальцы на моих ногах машинально поджались. Кулаки вновь натянули на костяшках кожу.
— Дорого ты бы не стоила. Ты задолжала? Или твоя подружка?
От обиды уголки моих губ поплзли вниз. Я отвела взгляд, прерывая зрительный контакт.
Задержала дыхание, когда мужчина опустился на кровать. Слишком близко.
— Открой рот.
Что?
Кажется, этот вопрос даже не стоило произносить вслух.
— Открой рот, я сказал.
И я открыла.
Чувствуя себя кобылой на торгах. Чувствуя себя так омерзительно, что хотелось выть. Плюнуть ему в лицо.
Оттянув мои губы, он провёл пальцем по моим зубам. А после, слегка хлопнув меня по щеке, растянул губы в гадкой улыбке.
— Слушай меня внимательно, девочка, — в ту же секунду поддел край длинной футболки. Слегка задирая ту и обнажая мои бёдра ещё больше. Я не смотрела туда, но была уверена, что трусики, предоставленные мне, ему были видны, — ты будешь делать всё, что я тебе скажу. Хочешь ты того или. Если будет необходимость, то ты даже затанцуешь, когда тебе это скажут. Когда я скажу. Обычно, выбор есть всегда. Но не в твоем случае. Я тебе его не дам.