В давнее время жили старик со старухой. У них был один единственный сын. Женили они сына и взяли в дом невестку. Жили так.
Однажды утром старик пошел за овцами и видит — пропала одна коза. Говорит старик невестке:
— Ну, невестка, пропала у нас одна коза, может пойдешь поищешь?
— Хорошо, — сказала невестка и пошла искать козу.
Долго искала и еле нашла. Козу задрали волки и оставили возле дерева за рекой. Она повернулась и быстро пошла домой. Хотела рассказать об это отцу, но не знает как быть: ведь на свадьбе своей они поклонилась людям, которых звали Шоно (волк), Уhан (вода), Модон (дерево).
Подумав, она сказала отцу:
— Поймите, отец, нельзя мне назвать людей, которым поклонилась на свадьбе. Нашего блеющего задрал воющий (там), за текущей.
После этого та невестка стала считаться самой умной.
12. ХАН РЕБИ
Ребии хаан — Хан Реби. Аарне-Андреев, № 875. Совпадает мотив: девушка дает умные ответы на вопросы хана. Записала С. С. Бардаханова от Доржи Намсараевича Шаракшанова, 1898 г. рожд., с. Кырен Тункинского района БурАССР, 1972 г., РО БФ СО АН СССР, инв. № 3295. Перевод С. С. БардахановоЙ.
Вариант данной сказки под названием «Сэсэн хүүхэн» опубликован в сборнике А. И. Шадаева «Бурят-монгол арадай онтохонууд». Эпизод сказки построен на игре слов. «Суур татаха» употребляется в значении «запеть». В другом случае «суур» обозначает стебель трубчатых растений.
Некоторые мотивы этой сказки роднят ее со сказками «Баян хунэй сэсэн бэри», «Хоёр сэсэнэй хеерэлдөөн», РО БФ СО АН СССР, инв. № 2868, «Сэсэн хаани бэри — угээтэй хууни басаган». См. комментарии к этой сказке.
Жил один хан по имени Реби. Еле-еле дождался он сына, да и тот уродился придурковатым. «Не может он занять мой ханский трон, в чужих краях надо подыскать ему жену, — думает хан. — Найдется ли там умная девушка?»
Сначала надумал поискать такую среди своих подданных, которые жили на равнине с южной стороны горы. На северной стороне никто не жил. На той горе по велению хана приказано было сделать все, что только можно придумать. И получилось так интересно, как в музее. Когда все было готово, хан велел всем своим подданным перекочевать туда. Долго кочевали, наконец, почти все перекочевали. Об этом дали знать хану. «Неужели никто не объявится и ничего не скажет?» — думает хан.
Вдруг у подножья горы послышались голоса людей. Хан сидит, ждет — кто же появится.
Появились старик на быке, его старуха на корове и их дочь на телке.
Подъехали и любуются:
— Все, что создано ханом-батюшкой, прекрасно, — говорят отец с матерью девушки. — Хан-батюшка, создавая все это, ничего не забыл, кроме солнца и луны. И еще забыл он сделать кабана и козу.
С этими словами они уехали.
Смотрит хан — действительно, нет ни солнца, ни луны (забыл про них), нет ни кабана, ни козы.
— Поди за ними, узнай, где они поставят дом свой, — говорит хан и посылает человека.
А те перебрались на другую сторону (горы) и на одном из холмиков поставили изгородь, построили шалаш. Одна сторона у того холма была песчаная, вплотную к ней они построили жилище.
Вернулся посланный и докладывает хану обо всем, что видел. Хан отправляет, человека за стариком с приказом:
— Пусть приходит в унтах и в то же время без унтов, в дэгэле и в то же время без дэгэла. В шапке нельзя приходить и без шапки нельзя. По дороге пусть не идет и по бездорожью нельзя.
Отец говорит дочери:
— Как же мне явиться к хану? Он приказал мне придти к нему в унтах, но чтобы казался как будто без унтов; чтобы был без унтов да казался бы в унтах; в шапке, но должен казаться голоушим; чтобы был голоушим, а казался бы в шапке; идти не по дороге и по бездорожью нельзя; ехать по бездорожью, но должно казаться, что по дороге.
Через три дня отец стал собираться в дорогу. Дочь говорит ему:
— Иди без унтов — в одних норках, без дэгэла— в рубашке одной, без шапки, но в платке. Одной ногой ступай по середине дороги, другой иди по ее обочине. Доберешься до хана, перешагнешь через порог одной ногой и спросишь:
— Хан-батюшка, можно зайти в дом?
Так и сделал старик. Добрался до хана, перешагнул через порог: одна нога и рука в доме, другая — на улице.
— Хан-батюшка, можно зайти в дом? — спрашивает.
— Можно, можно, — отвечает тот.
Скоро принесли ему одежду, поставили перед ним еду и расспрашивают:
— Из какого ты рода? Сколько у тебя сыновей да дочерей? Сколько лет сыну? Сколько лет дочери?
— Сына нет у меня, только дочь одна. Скоро ей исполнится двадцать три года.
Накормили старика вкусной едой и еще изюмом, ягодой. Затем хан говорит ему:
— Дня через три я приду к тебе. Подои быка и сделай из его молока тарак, из золы сплети веревку.
Надели на старика дэгэл, дали разной еды, нагрузили на него много добра, спросили, куда ехать, и проводили его до дому.
— Что же это дали мне? Можно есть или только сидеть да смотреть на то, что мне дали, — говорит отец.
— Это изюм, это мучное, — говорит дочь, все угадывает и разъясняет ему.
Тем временем старик все думает да печалится, как добыть ему бычье молоко и сделать из него тарак, как сплести веревку из золы. Так проходит три дня. Дочь говорит отцу:
— Привези сухой травы.
Привез старик траву. Из нее сплели веревку, разложили на кривом бревне и сожгли. Сухая трава сгорела, а на бревне осталась веревка из золы.
— Укройся потеплее и ляг в постель, — советует дочь.
В это время приехал хан звать старика на улицу. Крикнул раз — никто не выходит. Еще раз крикнул — никто не выходит. Потом вышла девушка: один гутал на ноге, другой — в руке, один рукав надет, другой — нет. Платок свой держит в руке.
— Как ты посмела выйти в таком виде?
— Хан-батюшка, ведь три раза вы громко позвали. Выскочила я, не успела ни одеться, ни обуться. Потому гутал у меня в руке. Не успела надеть дэгэл, натянула только один рукав.
— Отец-то дома?
— Дома.
— Я велел ему сплести веревку из золы, — говорит (хан).
Она показала ту веревку на бревне.
— Я приказал ему сделать тарак из бычьего молока. Почему отец твой не выходит?
— Отец лежит, разрешиться должен.
— Мужчины разве рожают детей?
— Хан-батюшка, а где же вы видели, чтобы быка доили, а из молока его делали тарак?
Хан не нашелся, что ответить. Посылает он к (старику) человека. Приехал тот человек и говорит:
— Хан просит вашу дочь быть его невесткой. Сколько скота и золота просите за нее?
— Скотом и табуном, золотом и деньгами наполните мой дом, тогда и сговоримся, — ответил (старик) по совету дочери.
А сам перерыл холм, на котором стоял дом, чтобы скот и табун, золото и деньги уходили через это отверстие на ту сторону (горы).
Пригоняют да пригоняют от хана скот и табуны. Все это уходит через отверстие в холме. Золото и деньги привозят — все уходит туда же. Никак не могут наполнить дом. Старик говорит:
— От хана-батюшки уже третий раз пригнали скот, как же сказать, мало или хватит.
Все это делалось по совету дочери. Вскоре она стала женой ханского сына. Им отвели отдельный дом.
Однажды хан взял в дорогу своего сына.
— Пошевели-ка хвост коню, — говорит он ему.
Тот тут же спрыгнул с коня и стал трясти хвост коню. Хан слез (с коня), поколотил сына и уехал. А тот со слезами вернулся домой к ночи.
— Ты ведь ханский сын, что с тобой стряслось? — спрашивает (жена).
— Отец приказал пошевелить хвост коню. Я исполнил его приказ. Тогда он слез с коня и поколотил меня, — отвечает муж.
— Вперед его поскакал бы ты рысью, так, чтоб конский хвост развевался, — говорит жена.
На другое утро (хан) опять взял с собой (сына).
— Пошевели-ка хвост коню, — говорит отец.
Сын рысью поскакал перед ним.
— Суур дорожный затяни-ка, — говорит (отец).
Сын тут же спрыгнул с коня, сорвал дорожный суур, стоит и теребит его.
Отец опять поколотил его и оставил там.
На другой раз отец снова взял сына с собой.
— Пошевели-ка хвост своему коню, — говорит (он).
Тот поскакал рысью перед ним.
— Тяни-ка суур дорожный, — говорит.
Сын запел.
Потом добыли козу. (Отец) обращается к сыну:
— Сделай деревянный котел.
Тот срубил одно дерево и стал из него делать котел. Отец опять поколотил сына, оставил его там и уехал. Со слезами вернулся ханский сын в полночь домой
— Почему ты плачешь? — спрашивает жена.
— Деревянный котел отец велел сделать. Я срубил дерево и стал делать из него котел. Он опять побил меня, — отвечает тот.
— Надо было заострить палку, нанизать на нее мясо и прожарить на огне, — говорит жена.