кирпичиками становятся энергии спасения земных жизней, они передаются Иерархам для нового сотворения, мы – муравьи тонкого мира, тянущие травинки и веточки в свой муравейник. Вибрации спасения питают и нас самих, земное счастье подопечного – десерт на столе у его ангела. Но засиживаться за перекусом не приходится, как вы уже поняли: одновременно с этим ангела ждет Михаил, самобичевание, пылесос и новые земные приключения. Уф, даже перечислять нелегко, не то что жить с этим. И плюс к вышеупомянутому перечню имеем шестую ангельскую заботу.
Мы, ангелы, проводники. Здесь, на Земле, полно гостей – душ из других миров. Их ангелы не могут сопровождать своих подопечных в подобных путешествиях, имеющиеся заботы, теперь уже известные вам, оставляют их в своих мирах. Но души свободны в собственных намерениях и желают познавать Вселенную, они неудержимы, хотя мой искусанный муравьями непоседа постоянно рвется на Марс, видимо, в детстве начитался фантастики, только намерение его слабо, и поэтому болтается он возле Земли, притянутый сознанием закона притяжения, под моим присмотром.
Но вернемся к гостям. Новый для них мир – как лабиринт. Даже тонкие планы планет различаются очень сильно, не говоря о физических свойствах, размерах и условиях. Вот тут и появляемся мы, ангелы-проводники, и пока душа-гость пребывает здесь, мы остаемся при ней, вместе с маневрами Михаила, самопознанием, активностью земного персонажа и кирпичами для Строителей-Иерархов. Вам кажется, что пора заканчивать с обязанностями ангелов? Нам тоже этого хотелось бы, но существует седьмая, самая важная и сложная забота – Любовь к Богу.
Пробовали ли вы возлюбить Бога на земле? Существующего в сознании, в книгах, в молитвах, в искусстве, во всей вашей жизни, но невидимого, неосязаемого, неслышимого, не определенного отдельной формой. Любить нечто одной лишь Верой сложно, не так ли? Думаете, было бы проще возлюбить Бога, оказавшись у стоп Его?
Мы, ангелы, подле Него, в Лучах Славы Его, в музыке Имени Его, мы, свето-телесные, ощущаем Любовь Его «физически», но она столь велика и так отличается от всего, описываемого земным языком, что возможно только учиться любить, и мы учимся любить Бога.
Хочешь чуть-чуть понять меня – представь: ты в пустыне под палящим солнцем, умираешь от жажды, и в этот момент тебя накрывает цунами – тебе нужно научиться не захлебываться.
Представил себе? И не забудь о шести заботах, которые я поведал тебе. Такова жизнь ангела. Теперь просыпайся и входи в свои земные заботы с новым знанием. Придет время – примеришь светящийся лик, большие голубые глаза, очаровательную улыбку и, конечно же, крылья.
Гвоздь из Креста
Крестишься – значит, соглашаешься с Христом, через омовение же «вытаскиваешь» гвоздь из Его Креста.
Их было четверо. Всех вместе крестили в Иордане, затем выдали оружие, нацепили доспехи, поверх оных – накидки с крестами и отправили под стены Иерусалима. Там они снова совершили омовение, на сей раз в крови сарацин, перемешанной с собственной, и полуживые еле унесли ноги из Святой Земли, прихватив с собой каждый по Гвоздю.
Первый вынул Гвоздь из левого запястья. Он ближе всего к сердцу Христа, а значит, наиболее ценный – таковы были его рассуждения. Он упрятал Гвоздь в шкатулку из палисандрового дерева, внутрь уложил подушечку пурпурного атласа, а золотой замок запер на золотой ключ, который Первый всегда носил с собой на шее. Шли годы, каждый вечер шкатулка открывалась, владелец реликвии рассматривал ее, нежно поглаживал и тихо радовался тому, что стоимость артефакта заметно выросла по сравнению с прошедшим годом. Затем крышка захлопывалась, и радость Владения сменялась страхом Потери. Гордый когда-то взгляд стал подозрительным, а двери, никогда не закрывавшиеся для друзей, обзавелись запорами, и шею оттянула связка ключей, среди которых золотой ключ совсем затерялся.
Второй взял Гвоздь из правого запястья. Правая рука – самая сильная, а Спаситель был плотником, значит, и умелая – таковы были его резоны. Сначала Второй попытался сделать из Гвоздя инструмент мастера, но в качестве молота он был неудобен, а как стамеска или долото не годился вовсе. Тем не менее в нем была Сила, и тогда обладатель этой Силы решил сделать Оружие. Но Гвоздь, омытый Христовой кровью и ставший частью плоти Его, не мог убивать, и Второй выбросил его за ненадобностью. Время покрывало песками то место, где лежал в забвении Гвоздь, слой за слоем, а Второй приобретал одиночество, лишаясь ближних своих одного за другим.
Третий вытянул Гвоздь из ступней Христа. Думал он так: «Сколько дорог помнят стопы Его, и все они под властью Его, ибо стали после Него святыми и так называются. Возьму этот Гвоздь, он самый Святой». В своем жилище Третий водрузил Гвоздь на стену и назвал его Богом, дом свой – Храмом, а себя – Апостолом. И пришли в этот храм поверившие, но Гвоздь сорвался и упал, а упав, развалил храм-жилище, ибо назвавшийся святым, им не являясь, всегда падает. Все разошлись, а Третий поднял Гвоздь и ушел в лес, где мог называть святым кого угодно и поклоняться кому угодно.
Четвертый выбрал Гвоздь, украденный цыганом. Этот гвоздь не мучил Христа, он есть Истина и Чистота, он есть Грааль – так уверовал Четвертый и отправился вослед за кочевым народом на поиски реликвии. Время мучило его дорогами, но желание ощутить в руке Гвоздь давало силы ногам его, и он шел, шел, шел…
Каждый из четырех проявлялся во мне, слабее или сильнее, в моих земных жизнях. По разу я был целиком Первым, целиком Вторым, Третьим и Четвертым, случались и симбиозы – больше одного, меньше другого, иногда с добавлением третьего, но не было случая, когда проявились бы все четверо вместе.
– Теперь все части себя нужно собрать воедино, – так сказал Учитель. – В Переход идут целостными, для Распятия требуются все Гвозди.
Я начал, естественно, с Первого. Ключи висели у меня на шее, но все они были одинаково ржавые, ищи, где золотой. Разложив тринадцать ключей, я принялся за дело, и – о чудо – ключ, с которого началась чистка, заблестел, но до шкатулки добраться – сорвать двенадцать печатей. Я попробовал – и снова чудо – первая дверь открылась именно этим ключом. Следующий очищенный код подошел к своей, следующей, печати, и мне пришлось чистить все ключи-коды от ржавчины. И вот наконец тринадцатый входит в замок шкатулки, проворачивается и… ломается внутри.
– Иуда! – вырвалось у меня. Вся цепочка кодов, казалось, очищена, а Гвоздь остается недоступным.
Первый во мне, поутихнув, пока я занимался с ключами,