Читать интересную книгу Путь в космос - Андрей Жиров

ОДНА, НО ПЛАМЕННАЯ СТРАСТЬ

Титры «Близ Нижнего Новгорода» и «1929». Ясное утро. Высокий берег Волги. Где-то рядом пасется стадо. Позвякивают колокольчики на шеях коров. Появляется  Н и к о л а й  П е т р о в и ч  в форме офицера летных войск. Он кого-то ищет. (В этом эпизоде в произношении Ивана и Сысоя желательно волжское оканье.)

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. И куда подевался? Ничего, я тебя, голубчик, все равно найду. Ты от меня не уйдешь. (Уходит.)

С другой стороны появляется  С ы с о й  с кнутом.

С ы с о й. Куды, куды, треклятая! Навязались бы на мою голову, так-перетак и еще сначала! Полкан, едрен корень! Чего разлегся? А ну, гони ее сюды!

Лай собаки. Удаляется, приближается, затихает.

Ну, то-то!.. Не мне же за тебя бегать да тявкать.

Вновь появляется  Н и к о л а й  П е т р о в и ч.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Здорово, отец!

С ы с о й. Здравствуй, сынок.

Николай Петрович приставляет ладонь ко лбу, смотрит на берег.

Кого высматриваешь?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Да ищу тут одного.

С ы с о й. Ваньку небось?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Иваном зовут. А как догадался?

С ы с о й. Чего ж догадываться! Чин у тебя большой и форма небесная.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Небесная! Надо же! Это ты хорошо сказал. Ну и где же он, Иван?

С ы с о й. Кто ж его знает… Давеча сеть с рыбаками тянул. Не видать его на берегу-то?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Не видать.

С ы с о й. Домой, стало быть, отправился.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Разминулись!

С ы с о й. Нужон он тебе?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Нужон.

С ы с о й. Ишши, коли так.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ишшу. (Уходит.)

С ы с о й. Забегало начальство-то! (В сторону.) Опять! Красуха! Ну, куды, куды ты поперла?! Полкан! Растолкуй ей!

Лай собаки. Появляется  И в а н.

Вона! А я думал, ты дома, молоком парным балуешься.

И в а н. Бродил по берегу.

С ы с о й. А у меня суприз для тебя.

И в а н. Тошно, дед Сысой! Куда деваться? (Опускается рядом с Сысоем.)

С ы с о й. Ну, а коли тошно, приберегу. А то ведь оно как: коли сперва хорошо, потом нет — то тошно, а ежели сперва совсем пакостно, а потом получше — то вроде бы и ничего.

И в а н. Философ ты, дед!

С ы с о й. Поживи с мое. Но вот удивляюсь я: чего тебе тосковать? Молодой, видный… Шел бы, к примеру, в пароходку. Корабли водить будешь. По морям, по окиянам…

И в а н. Нет, дед, не пойдет. Мне с моряками не по пути. Мне (указывает на небо) вон куда надо.

С ы с о й. А чего там?

И в а н. Не понимаешь ты, дед!

С ы с о й. Понимаю, Ванюшка, ох как понимаю! Думаешь, мне охота с холерами энтими возиться? Я ведь мастер! В деревне-то половина домов — мои. И что ни дом, то песня!

И в а н. Кто же тебе мешает? Иди да строй.

С ы с о й. Куды я теперь пойду? И глаз не тот, и рука твердость потеряла.

И в а н. Тогда дома сиди. Сыновья-то прокормят.

С ы с о й. Дурак ты, Ванюха! Я тут (указывает на Волгу) каждый день с красотой! (Приглядывается к Ивану.) Э-э, голубь, чтой-то ты совсем нос повесил. Никак ответ на свое прошение получил?

И в а н. Получил.

С ы с о й. Ну?

И в а н. Отказали.

С ы с о й. Вот идолы! Слышь, Ванюшка, а поезжай-ка ты в Москву, да прямо к Сталину!

И в а н. Ты что, дед, рехнулся?

С ы с о й. А чего? Про тебя вон и в газетах писали.

И в а н. Ну и что? Мало ли про кого газеты пишут!

С ы с о й. Да ты не дрейфь! У тебя, как говорится, случай особый.

Появляется Николай Петрович.

Во, суприз твой объявился!

И в а н. Батя!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. А ну, смирно!

И в а н. Товарищ майор!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Слушай команду! Смирно!

Иван в неловкости оглядывается на Сысоя, становится по стойке «смирно». Сысой встает рядом с Иваном, вытягивается.

Рапортуй по уставу!

И в а н. Да что ты, батя!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Отставить «батю»!

И в а н. Куда ж его отставишь? Батя есть батя. Второй отец.

С ы с о й. Товарищ старший командир, разрешите обратиться?

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Что такое?

С ы с о й (делает строевой шаг вперед). Так что осмелюсь доложить, парень не в себе. Муштруй его не муштруй — все одно будет. Вы бы лучше с ним по-душевному.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. По-душевному?! А я вот сниму ремень и прямо при вас, при уважаемом его односельчанине…

С ы с о й. Пори меня, товарищ командир!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ты-то при чем?

С ы с о й. Так что я есть живой свидетель. Парень намучился, настрадался… Теперича ему никакая порка не поможет.

И в а н. Молчи, дед, он скоро остынет.

С ы с о й. Молчу.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Это кто остынет, кто?! Я-то думаю, он служит, мастерство свое оттачивает, а он на Волге рыбку ловит, ушицу под водочку кушает. Деда себе завел…

С ы с о й. Ты это… погодь, товарищ старший командир! Неча на парня напускаться! Он тут места себе не находит, прошения пишет…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. А письма он пишет?

С ы с о й. Письма — не знаю, а прошения пишет.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч (Ивану). Ну-ка отвечай, как это я от тебя письма получаю?

И в а н. Да ладно, батя!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Нет уж, ты открой секрет.

И в а н. Чего там, батя. Ну, посылаю письма ребятам, а они вам. Вам же спокойней…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Видали шельмеца?! (Глянув на Ивана и Сысоя.) Вольно!

С ы с о й. Есть вольно! (Садится.)

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Вот так, отец! И я был у него командиром! Позор, позор! Что там у тебя вышло? И чтоб как на духу!

И в а н. Несколько происшествий, батя. Я думаю, меня по совокупности…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Давай-давай, повествуй!

И в а н. Ну, закончил я курс совершенствования… Комэск говорит: «Покажи, чему научился». Я и показал.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Конкретней.

И в а н. Ничего особенного, батя. Ну, спикировал на ангар… Да ведь не задел же, все рассчитал.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Дальше?

И в а н. Пошел вверх. На ста пятидесяти метрах сделал петлю. Потом пониже — иммельман…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Машина?

И в а н. «Фоккер Д-11».

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Слыхал, отец?

С ы с о й (вскакивает). Так точно, сынок!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Отставить!

Сысой садится.

Хулиган!

Сысой вскакивает.

Отставить! Брось, дед, шутками парня выгораживать.

Сысой садится.

Самоубийца!

Сысой намеревается вскочить, но Иван его удерживает.

Дальше?

И в а н. Все… почти. Пошел на посадку — перевернул машину…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Высота?

И в а н. Метров тридцать… ну, двадцать-то было, не меньше. Совершил обратный переворот и сел на три точки.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ну, и что было дальше?

И в а н. Ничего. Летчики подбросили меня раз пять. По-моему, столько же раз и поймали.

С ы с о й. Во, видали!

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. А командир эскадрильи?

И в а н. Вместе с ними.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ну а комбриг?

И в а н. Дал двадцать суток ареста. Да разве это справедливо, батя? Помнишь десятую годовщину Октября? Члены правительства, дипломатический корпус… Я ведь тогда почти то же самое сделал. А мне денежную награду выдали и благодарность зачитали в Большом театре…

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Стоп, стоп! Не уводи в сторону. Что же все-таки переполнило чашу терпения?

И в а н. Понимаешь, батя, я… самолет разбил.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Та-ак!

И в а н. Обидно, батя. Сколько лет ни одной аварии!.. Письмо, понимаешь, от Маши получил. Она же в положении, ты знаешь. Ну, был малость не в себе… Зацепился за провода и…

С ы с о й. Вот оно какое строгое дело — самолет. Жена там, может, помирает, а ты улыбайся и летай.

Н и к о л а й  П е т р о в и ч. Ну и что за сим последовало?

И в а н. Суд, батя, суд! Честно скажу, не ожидал я этого. Дали год тюрьмы. Просидел девятнадцать дней. Выпустили и уволили из рядов Красной Армии.