Читать интересную книгу Дело о королеве красоты - Эрл Гарднер

– Сухой мартини.

– Два бакарди и сухой мартини, – заказал Мейсон Пьеру. – И проследите, чтобы их подали быстро.

– Разумеется!

– Успели проголодаться? – поинтересовался Мейсон у Эллен Эйдер.

– Не особенно.

– Ну а теперь, только тихо, расскажите, что все это значит, – сказал Мейсон.

– Мистер Мейсон, – начала она, – у меня есть кое-какие деньги, но я не богата. Деньги я получила в наследство от матери; кроме того, у меня есть и свои сбережения. Я работаю заведующей отделом в универмаге «Френч, Коулмен и Свейзи» и по некоторым причинам, которые я желала бы сохранить в тайне, не хочу, чтобы кто-либо знал, кто я на самом деле. То есть нельзя допустить, чтобы кто-то узнал, что я Эллен Калверт.

– Тем не менее мне хотелось бы знать, что это за причины?

Какое-то мгновение она колебалась, потом отрицательно покачала головой.

– Эти люди из Кловервилла… Или хотя бы тот, который явился ко мне. Вы его знаете? – спросил Мейсон. – Или, может быть, у вас есть какие-нибудь предположения – кто это мог быть?

Он начал описывать ей внешность человека, но Эллен Эйдер покачала головой еще до того, как он закончил свое описание.

Официантка принесла коктейли.

– Минут через десять принесите нам еще раз то же самое, – попросил Мейсон. – И меню.

Официантка кивнула и ушла.

– Итак, вы получили приз за красоту и забеременели, – сказал Мейсон.

– Да.

– Беременность без мужчины не обходится. Итак, кто же был отцом?

– Вам обязательно это знать?

– Если вы хотите, чтобы я вам помог, то обязательно.

Она задумчиво пригубила коктейль, а потом сказала:

– Мне было тогда восемнадцать. Я была недурна. Меня называли красавицей, и я вообразила, что весь мир – у моих ног. Он был лет на пять старше. Сын очень богатых родителей. Я была покорена его вниманием и полюбила его.

– А он вас любил? – спросил Мейсон.

Она задумалась на какое-то мгновение, потом подняла глаза и сказала:

– Не знаю… Но в то время я не думала об этом.

– Почему вы так говорите?

– В то время я думала о карьере. И у меня было для нее все… А потом я поняла, что беременна… Учтите, что это случилось двадцать лет назад. Когда я поняла, в какое положение попала, я запаниковала.

– Вы рассказали об этом своему другу?

– Да.

– И что он сделал?

– Он испугался не меньше меня, но его отец был главой большой компании. Мой друг сказал, чтобы я не беспокоилась, что у них есть специальный человек в фирме, чьей обязанностью является улаживать все щекотливые вопросы, когда это касается сотрудников фирмы, чтобы оградить их от сплетен. И он сказал, что этот человек мне поможет.

– А вы?

– Я ответила, что не собираюсь делать аборт. Он мне сказал, что я старомодна, и мы расстались недовольные друг другом. Он не смог понять меня, я – его.

– И что было потом?

– Этот специалист по урегулированию отношений действительно знал свое дело, – ответила она. – На следующий день я получила через специального посыльного конверт. Вскрыв его, я увидела, что там лежат десять стодолларовых банкнотов. А на другой день прочитала в газете, что мой друг уехал в путешествие по Европе. Больше я его никогда не видела.

– Где он сейчас?

– Не знаю.

Мейсон повертел соломинку в своем бокале.

– А мне кажется – знаете.

– Ну хорошо, – согласилась она. – Кое-что я знаю. Через год он вернулся и женился на молодой женщине, с которой познакомился во время этого путешествия. Насколько я знаю, брак их нельзя было назвать счастливым, но тем не менее они продолжали жить вместе.

– Он и сейчас живет с ней? – спросил Мейсон.

– Она умерла полтора года назад.

– Есть дети?

– Нет.

– А что вы знаете о его отце?

– Он умер десять лет назад, и его сын взял бразды правления в свои руки.

– Как вы думаете, письмо, опубликованное в «Кловервилльской газете», было случайным письмом одного из любопытных читателей или оно имеет под собой какую-нибудь почву и является частью хорошо продуманного плана, направленного на то, чтобы найти вас?

– А как вы считаете? – спросила она в свою очередь.

– Думаю, что это не случайно.

– Ну хорошо, – сказала она. – Я тоже думаю, что это не случайно. И я поняла это сразу, как только прочитала письмо. Поэтому-то я и прибежала к вам.

– И вы знаете, чем это вызвано?

Она покачала головой слишком энергично: было видно, что она лжет. Мейсон улыбнулся:

– Вы слишком поспешно отрицаете такую возможность. А что вы скажете об отце ребенка?

– Разве я сказала, что был ребенок?

– Нет. Вы очень тщательно избегали этого вопроса. Но вы сказали, что запаниковали и что были против аборта. Путем логических размышлений можно прийти к выводу, что вы все-таки родили ребенка и что в настоящее время этому ребенку уже девятнадцать лет. В свое время вы совершили ошибку по молодости, но с тех пор прошло столько лет! У вас другое положение в обществе теперь, ответственность, карьера… А потом, и времена изменились. Сейчас уже смотрят иначе на внебрачных детей. Так что причиной вашей паники было, видимо, что-то другое. Полагаю, это был не сам ребенок, а что-то, связанное с ним.

– Вы… вы слишком логичны, мистер Мейсон, черт побери, – произнесла она.

– Но я догадался?

– Догадались… Я защищаю его – своего мальчика…

– Значит, это был сын, – произнес Мейсон.

– Да, сын… И я хочу защитить его.

– От кого?

– От его отца.

– Ребенок имеет право на отца, – сказал Мейсон.

– Когда он рос, ему нужен был настоящий отец, с которого он мог бы брать пример, уважать, а не этот вертопрах, который убежал от него в Европу и оставил свою милую беременной, предоставив ей самой выпутываться из создавшегося положения. Я не могу рассказать об этом сыну. Я обязана защитить его от этого.

– Вы не хотите, чтобы он узнал, что он внебрачный ребенок?

– И это тоже.

– Мне кажется, будет лучше, если вы расскажете ему всю правду, – сказал Мейсон.

Официантка вновь принесла коктейли и меню. Они заказали три бифштекса, и официантка удалилась. Эллен Эйдер поднесла бокал к губам и отпила добрую половину.

– Не пытайтесь загнать меня в угол, – произнесла она.

– Отнюдь не пытаюсь этого сделать, – ответил Мейсон. – Я только хочу получить информацию, которая мне необходима, чтобы я мог помочь вам.

– Ладно! – сказала она. – Я расскажу вам еще кое-что. Я была молодой, глупой, несмышленой, но красивой девчонкой. И вот я забеременела и получила за это тысячу долларов. Теперь я понимаю, что имел в виду тот человек, который улаживал для фирмы все склочные дела. Он считал, что эти деньги позволят мне уехать из дома и сделать аборт, а потом я снова вернусь в отчий дом, приготовив для родителей какую-нибудь сентиментальную историю.

– Но вы этого не сделали.

– Нет. Хотя мне и пришлось убежать из дома, но в действительности я поступила на работу.

– На какую?

– Нанялась в прислуги.

– А дальше?

– Женщина, к которой я пошла в услужение, оказалась очень внимательной и вскоре обнаружила, что я беременна. Они жили с мужем вдвоем, детей у них не было, и они собирались усыновить ребенка. Вот эта женщина и предложила мне, чтобы, когда придет время рожать, мы отправились с ней в Сан-Франциско, где я лягу в больницу под ее именем и, когда ребенок родится, свидетельство о рождении будет тоже выдано на ее имя. Они обещали относиться к нему как к родному. Это были очень милые люди.

– Вы так и поступили? – спросил Мейсон.

– Да, я так и поступила.

– И ребенок считает их своими родителями?

– Да.

– А вас он знает?

Эллен Эйдер залпом допила коктейль.

– Это уже к делу не относится, мистер Мейсон, – сказала она. – Я и так рассказала вам вполне достаточно, чтобы вы могли понять мое положение. И теперь вам должно быть понятно, почему я прошу о помощи. Я в состоянии оплатить ваш гонорар. Единственное, чего я хочу, – чтобы эти люди никогда, никогда, никогда не нашли меня.

– Точнее говоря, чтобы эти люди никогда, никогда, никогда не нашли вашего сына?

– Это одно и то же.

– Отец мальчика стал владельцем довольно большой фирмы после того, как умер его отец? – спросил Мейсон.

– Думаю, что да.

– Тогда, следовательно, сейчас он довольно богат?

– Думаю, да.

– А ведь он мог бы дать вашему сыну блестящее образование?

– Он мог бы дать ему и блестящее образование, и вообще быть большой поддержкой, но сын должен был бы приноравливаться к его образу жизни. А моему сыну уже девятнадцать лет, и все те преимущества, которые он мог бы получить, с лихвой покрывались бы недостатками.

– Но представьте себе, что отец мальчика внезапно умирает, – сказал Мейсон.

– Вот-вот, – подхватила она. – Видимо, опытные адвокаты вроде вас всегда умеют нащупать самое больное место.

– Не понимаю, – произнес Мейсон.

– Дело в том, что настоящий отец мальчика в данный момент холост и не имеет детей, но у него есть два брата, которых не интересуют дела фирмы, и если он умрет, не оставив завещания, то они будут наследниками. Если же окажется, что он имел ребенка, пусть даже внебрачного, то ситуация будет совсем другая. Если человек оставляет завещание, в котором сообщает, что у него есть основания полагать, что у него где-то есть сын или дочь и что основную часть денег он завещает этому ребенку… Ну, в общем, в этом случае его братья останутся, как говорится, ни с чем.