Читать интересную книгу История культуры древней Греции и Рима - Казимеж Куманецкий

О формах религиозного культа, об обряде жертвоприношения микенские документы сообщают много подробностей в связи с культом Посейдона в Пилосе. Кроме того, в Кноссе удалось отыскать фрагменты календаря, где речь идет о жрецах, о празднествах и о жертвах, которые полагалось приносить в те или иные месяцы. Функции верховного жреца исполнял, как предполагается, сам царь, хотя бесспорных доказательств тому нет. Таблички говорят о некоем жреце — «иерурге», о жрице, называемой ключницей, — «кла-ви-фо-рос». Материальную базу святилищ и религиозных объединений составляла находившаяся в их распоряжении земля, а также рабы.

Своего рода сюрпризом для исследователей оказались и имена людей, прочитанные на табличках. Около 50 имен соответствуют тем, которые мы знаем из поэм Гомера, хотя не имеют, по-видимому, ничего общего с эпическими героями. В микенских документах мы встречаем такие имена, как Ахилл, Аякс, Кастор, Гектор, Махаон и др. Люди с именами Гектор и Тесей названы в числе несвободных.

Возвращаясь к перечню профессий, заметим, что в табличках упомянуты также глашатаи, посланцы, врачи, но нигде нет ни слова о поэтах-аэдах. И все же можно предположить, что эпическая поэзия, носителями которой были аэды, тогда уже существовала. Почти все греческие легенды, давшие материал для эпической поэзии, связаны с местностями, ставшими центрами микенской культуры. Кроме того, следует вспомнить, что неподалеку оттуда, на Востоке, эпос сложился в XV, а окончательные формы принял в XIII в. до н. э. (как, например, древний аккадский цикл о Гильгамеше). На этом фоне представляются вполне правдоподобными выступления при дворах великих микенских владык певцов-аэдов, прославлявших военные походы, даже если расшифрованные глиняные таблички ничего об этом не сообщают.

Более или менее единый и целостный образ микенской культуры заставляет задаться вопросом, насколько консолидированным был ахейский мир в политическом отношении. Археологически засвидетельствованы крупные политические центры в Микенах, Тиринфе, Пилосе. Каждый правитель, обитавший в таком дворце- крепости, имел, несомненно, множество зависевших от него мелких царьков. Быть может, дело дошло и до некоего соглашения между верховными правителями — «ва-на-ка» и до большой совместной военной экспедиции, отголоски которой звучат в предании о войне ахейцев во главе с царем Микен Агамемноном против Трои.

На конец II тысячелетия до н. э. приходится первая ахейская колонизация Кипра и Памфилии в Малой Азии. Уже давно было замечено, что кипрский и памфилийский диалекты очень близки к аркадскому диалекту. Отсюда нетрудно заключить, что греческая колонизация Кипра и Памфилии произошла еще до прихода дорян, ибо в Аркадии проживала часть греческого населения (ахейцев), переселившихся туда на несколько веков раньше дорян. О том, что на побережье Малой Азии уже в XIV в. до н. э. существовало какое-то ахейское государство, поддерживавшее отношения с державой хеттов, могли бы свидетельствовать прочитанные в последние десятилетия хеттские тексты, обнаруженные в Богазкёй. Дальние завоевательные походы ахейцев нашли отражение в египетских текстах второй половины XIII в. до н. э., которые упоминают среди народов, вторгшихся при фараоне Мернептахе (1234–1200 гг. до н. э.) в Египет, народ акайваша, или акхайуша. Так как египтяне называли их «народами островов», «народами севера», или «морскими народами», то мы с высокой степенью вероятности можем идентифицировать акайваша с ахейцами.

Воспоминание о завоевательном походе ахейцев на важный торговый и стратегический пункт на малоазийском побережье сохранилось в предании о Троянской войне. Согласно греческой хронологии, разрушение Трои произошло в 1184 г. до н. э., что, по всей видимости, не слишком далеко от истины. Еще к микенской эпохе относятся колонизация ахейцами Кикладского архипелага и поглощение или уничтожение ими местного догреческого населения, а также колонизация побережья Малой Азии. Подобно тому как кипрский и памфилийский диалекты указывают на пелопоннесское происхождение колонистов, так и лесбийский диалект, тесно связанный с фессалийским, заставляет видеть в Фессалии исходную точку греческой колонизации острова Лесбос и близлежащего малоазийского побережья, где возникли укрепленные города Питана, Элея, Мирина, Кима, Смирна и др. К северу от Лесбоса греки овладели островом Тенедос и так называемыми Гекатоннесой: диалект их идентичен лесбийскому. От древнейшего догреческого населения остались лишь некоторые топонимы: Метимна, Антисса или Лепетимн на Лесбосе. Завоевания греков нашли отражение в легендах об Ахилле и его пленнице Брисеиде (из области Бреса на Лесбосе), о победе над Кикном на Тенедосе и о ранении, а затем исцелении Телефа в Тевтрании.

Помимо этих двух путей колонизации: северного — из Фессалии и Беотии и южного — из Пелопоннеса на Крит, Кипр и Памфилию существовал еще третий, ионийский, путь — из Аттики и лежащей неподалеку от нее Эвбеи. Колонисты, вышедшие из Аттики, захватили сначала Киклады, ставшие удобным мостом, по которому можно было перебраться на большие острова вблизи побережья Малой Азии, т. е. на Хиос и Самое. Оттуда колонизация распространилась дальше на восток, на область Малой Азии, где лежали ионийские города Клазомены, Эритры, Теос, Лебедос, Колофон, Эфес, затем устье реки Меандр с городами Приена и Миунт и, наконец, Милетский полуостров с городом Милет. Ионийцы колонизовали также расположенную севернее Фокею в Эолиде.

Понятно, что колонизация не была актом единичным и одноразовым, но процессом, растянувшимся на долгие столетия. Со времени колонизации ионийцы образовали союз 12 городов, центром которого стало святилище Посейдона на мысе Микале. В подобный же союз вступили 12 эолийских городов в низовьях реки Герм в Малой Азии.

Территориальная экспансия ахейцев еще в микенскую эпоху проявилась и в расширении сферы микенской цивилизации. Толосы, или «купольные гробницы», о которых уже шла речь, встречаются даже на острове Сицилия и в Южной Италии. Предметы микенской культуры, особенно сосуды, обнаружены на всем протяжении торговых путей, связывавших Грецию с Востоком. На оживленные сношения с Египтом указывает, например, находка скарабея, принадлежавшего жене фараона Аменхотепа III, в микенском дворце. О контактах с хеттами свидетельствует хеттский сфинкс в Тиринфе. Позднемикенская культурная общность охватила весь район Эгейского моря.

ПРИХОД ДОРЯН

Преобладанию ахейцев в эгейском мире и позднемикенской культуре положило конец прибытие на рубеже XII–XI вв. до н. э. новых греческих племен, противопоставивших бронзовым мечам ахейцев более эффективное железное оружие.

Явление, известное в истории как переселение дорян, было частью великих миграций народов. Начало миграциям положили, видимо, иллиры, покинувшие свои поселения на Дунае и вторгшиеся в страну, получившую позднее название Иллирия. Они привели: в движение эпиротов, те заняли область, которая стала затем именоваться Эпиром, и вытеснили оттуда, в свою очередь, обитавшие там северо-западногреческие племена. В это же время фригийцы вторглись в Малую Азию, и они-то, как считается, и нанесли сокрушительный удар по государству хеттов. Изгнанные из Эпира греческие племена перешли Пинд и хлынули на равнины Фессалии, в долину реки Пеней. Фессалийцы, давшие название этому краю, были, собственно, одним из северо-западных племен, а фессалийские правители, как позднее спартанские, выводили свое происхождение от Геракла. Согласно греческим легендам, историчность которых проверить трудно, фессалийцы вытеснили беотов, и те направились дальше на юг — в нынешнюю Беотию.

Оставшееся в Фессалии ахейское население было подчинено власти завоевателей или ушло в окрестные горы. Часть его превратилась в пенестов — зависимых крестьян фессалийской аристократии. Лишь в одном отношении удалось прежнему населению взять верх над новыми господами страны — в отношении языка. Пришедшие с северо-запада фессалийцы усвоили язык покоренных ими ахейцев. Историческая Фессалия пользуется диалектом эолий- ским, или ахейским, с небольшой примесью северогреческих диалектизмов. Ахейцы, оттесненные в горы, как, например, племена перребов на севере Фессалии, или магнетов на востоке, которых фессалийцам не удалось подчинить, и далее сохраняли некоторую самостоятельность, хотя и вынуждены были платить фессалийским правителям дань и поставлять им воинские контингенты, как это имело место в Лариссе, Кранноне, Ферах, Пагасах.

Достаточно взглянуть на карту греческих диалектов в Центральной Греции, чтобы прочесть по ней всю историю миграций в этой части страны. Клин западногреческих диалектов, локрийского и фокидского, вбитый между говорящей по-эолийски Фессалией и также пользующейся эолийским диалектом Беотией, ясно указывает на переселение сюда горных северо-западных племен из-за Пинда. Однако ни фессалийцам, ни локрам, ни фокидянам не суждено было сыграть в истории большой роли. Это выпало на долю самому воинственному и доблестному из северо-западногреческих племен — дорянам.