Читать интересную книгу История культуры древней Греции и Рима - Казимеж Куманецкий

Реализм, которым отмечены фрески так называемого первого стиля, заметен также в современной им керамике. На смену старым полихромным сосудам приходят выполненные в реалистическом стиле. Мир природы — не только источник орнаментальных мотивов: художник стремится передать его живое очарование. В орнаменте все чаще преобладают растения и животные, появляются дельфины, осьминоги, каракатицы, моллюски, а рядом с ними лилии, крокусы, пальмы — и все это отличается необычайно свежим колоритом.

Напротив, в последующий период как во фресковой живописи, так и в керамике фантазия и изобретательность художников кажутся исчерпанными, можно видеть окостенение форм, победу схематизма. Фрески «второго, стиля» отмечены уже сильной тенденцией к стилизации, им не хватает живости, свежести, непосредственности. Конечно, и тогда еще появлялись мастера, сумевшие отразить в своих работах живое, непосредственное отношение к окружающему миру, как об этом свидетельствуют росписи, найденные в так называемом «доме фресок» во втором дворце в Кноссе. Но, как правило, одни и те же мотивы повторяются все чаще. Примером «второго стиля» является фреска в тронном зале Кносского дворца, представляющая грифона: положение тела, линии волос и хвоста напоминают орнамент. Подобная стилизация вызывает ощущение натянутости, неестественности.

Некоторое окостенение форм, заметное в росписях «второго стиля», наблюдается и в керамике. Стиль реалистический, который в эпоху «вторых дворцов» одержал победу над стилем полихромных сосудов, названным по месту раскопок стилем «камарес», уступает теперь место «дворцовому стилю». Для него характерны огромное богатство орнаментальных мотивов и особая праздничная торжественность.

Наиболее показательные проявления этого стиля — великолепные амфоры и большие, иногда до 2 м высотой, пифосы для хранения оливкового масла и вина. Сосуды эти поделены горизонтальными линиями на щедро орнаментированные полосы, причем мотивы орнаментов, хотя и почерпнуты из мира природы, очень сильно стилизованы. Встречаются также геометрические мотивы, например спирали. Очевидно стремление художника покрыть орнаментом всю поверхность сосуда, не оставляя, свободных мест. Так от изысканной полихромной керамики стиля «камарес» критские мастера, отдав дань реализму, вновь обратились к стилизации и декоративности, достигших вершины развития в сосудах «дворцового стиля».

Фрески и керамика древнего Крита интересны не только своей художественной ценностью, но и как источник сведений о жизни и культуре островитян. От периода наивысшего расцвета Крита дошел до нас фрагмент росписи, представляющий танцовщицу: элегантность и очарование ее фигуры заставили археологов назвать ее «парижанкой». В необычный мир придворной изысканности, запечатленный на критских фресках, вводят нас также современные им фаянсовые фигурки из Кносского дворца, изображающие жриц в длинных расклешенных юбках, в корсетах, с обнаженной грудью и прядями волос, ниспадающими на изящные плечи.

Женщины играли в жизни Крита очень важную роль, о чем говорят не только фрески, но и то, что в пантеоне критян на первом плане стояли женские божества, в которых некоторые ученые видят прототипы греческих богинь. Так, на многих критских геммах и перстнях мы видим богиню со щитом — явный прототип Афины. Другие памятники представляют богиню на вершине горы, между двумя львами (прототип Артемиды?), или же богиню с голубем (быть может, прототип Афродиты).

На фресках проходит перед нами вся придворная и религиозная жизнь острова. Вот четверо слуг несут носилки с элегантной дамой. Вот легкой поступью движется процессия юношей и девушек; прогнувшийся назад молодой человек в желтой повязке на бедрах держит большой голубой сосуд — ритон. А вот и сам правитель, слегка откинувшийся корпусом назад и стянутый в поясе, положив правую руку на грудь, идет среди цветущих лилий; и грудь, и голова его также украшены лилиями. На другой фреске во втором дворце в Кноссе мы видим поющих и играющих девушек, танцовщиц, юношей, несущих в руках ритуальные сосуды, наконец жрицу, держащую двойной топор — лабрис, распространенный на Крите культовый символ. Нередки и спортивные сцены: например, тавромахии — игры с быком, в которых одна гимнастка прыгает через быка, а другая готовится поддержать ее, когда та перепрыгнет. Тавромахии также, видимо, носили ритуальный характер, ведь культ быка у критян отразился еще в греческом мифе о Миносе, Минотавре, Ариадне и Тесее.

Жизнь привилегированных слоев на острове сосредоточивалась при дворе, а правитель был, вероятнее всего, и верховным жрецом. Мы не знаем точно, какими были общественные и политические отношения на Крите. Предполагается, что в среднеминойский период там властвовали две династии: одна в северной части острова со столицей в Кноссе, а другая в южной с центром в Фесте. Положение изменилось в начале позднеминойского периода, когда, насколько можно судить, вся власть на Крите перешла в руки кносских правителей.

Структура политического объединения на Крите, несомненно, напоминала по своему характеру великие восточные деспотии. Земля, по всей вероятности, была государственной собственностью. Кроме царя и аристократии существовал также слой ремесленников — гончаров, скульпторов, каменщиков, ювелиров, плоды деятельности которых мы встречаем на острове на каждом шагу. По-видимому, было и рабство, но не «классического» типа, какой мы находим позднее в Греции и Риме, а характерное для Востока «домашнее рабство». Труд несвободных применялся в хозяйстве как царя, так и богатой знати, но чаще всего не в земледелии, где решающую роль играло, очевидно, свободное крестьянство. Можно предположить, что на Крите, как и в других деспотических восточных монархиях, рабы как государственная собственность использовались при сооружении крупных построек, столь характерных для Древнего Востока. Свидетельствами длительного существования первоначальной родовой общности являются групповые гробницы, обнаруженные в долине Мессара и восходящие к середине III тысячелетия до н. э., и двухэтажные жилища, раскопанные в Василике.

Около 1450 г. до н. э. намного более примитивные и воинственные, но уже испытавшие на себе влияния минойской культуры ахейские племена вторглись на Крит и положили конец политическому и культурному расцвету острова. Район Эгейского моря оказался под гегемонией нового, ахейского элемента, на смену которому два века спустя пришли доряне. В эти века египетские документы уже не упоминают о «кефти» — под этим именем выступают в египетских памятниках критяне. В дальнейшем Крит уже так и не смог полностью оправиться от этого удара, и, хотя местные жители вновь отстроили свои дома, дворцы так и не обрели былой своей красоты и совершенства.

МИКЕНСКАЯ КУЛЬТУРА

Мы уже говорили о том, что первые волны греческих переселенцев разрушили раннеэлладскую культуру и создали на ее развалинах культуру среднеэлладскую. В эту эпоху становятся уже заметны влияния критской цивилизации, хотя они еще слабы. Ситуация изменилась лишь около 1700 г. до н. э. с формированием культуры микенской, которая, в свою очередь, делится на периоды: раннемикенский (до 1550 г. до н. э.), среднемикенский (1550–1400 гг. до н. э.) и позднемикенский (1400–1200 гг. до н. э.).

Около 1700 г. до н. э. в Арголиде — центре власти микенских правителей — стали особенно сильно ощущаться влияния минойской культуры, шедшие с Крита. Женщины начали одеваться наподобие критянок, появились святилища критского типа, в которых приносили жертвы богине с Крита. Испытывая воздействие более развитой цивилизации, ахейцы сохраняли, однако, несмотря на это, многие черты культуры, принесенной ими с севера. В отличие от критян они продолжали носить усы и бороды, жили в мегаронах с постоянным очагом. Если обитатели Крита господствовали на море и потому не опасались вторжений на их остров, то ахейцы строили мощные оборонительные сооружения против возможных нападений с севера и восстаний покоренного ими населения. Женственной, изысканной минойской культуре противостояли суровость и мужественность нарождавшейся микенской цивилизации.

Все это нашло свое выражение как в монументальной архитектуре, так и в тематике стенных росписей в материковой Греции того времени, где излюбленными оставались сцены войны и охоты. Символами могущества местных царей были крупные укрепления на возвышенных местах, обнесенные прочными стенами. Конструкция этих укреплений отличается от конструкции критских построек. Чтобы понять это, достаточно постоять в Микенах у знаменитых Львиных ворот, украшенных рельефом с изображением двух львиц в окружении огромных, громоздящихся один на другой каменных блоков. Греки сами считали, что стены эти воздвигли циклопы — одноглазые великаны; на самом же деле то был результат тяжелого труда тысяч людей, свободных и рабов, которых ахейцы захватывали в своих далеких военных походах. Пройдя Львиные ворота и коридор, мы оказываемся на широкой круглой площади, обнесенной стеной. Здесь находилось кладбище и именно здесь в 1876 г. Шлиманн раскопал древнейшие, так называемые шахтные гробницы, выдолбленные в скале. В гробницах вместе с костями умерших было найдено множество необычайно ценных предметов: сосуды, украшения, оружие и, что самое интересное, золотые посмертные маски, запечатлевшие для нас усатые и бородатые лица микенских владык. Поистине прав был Гомер, говоря о богатых золотом Микенах. Глазам изумленного археолога открылись золотые царские короны, украшенные богатым орнаментом, бронзовые мечи, инкрустированные серебром и золотом, золотая «бижутерия» в форме бабочек, осьминогов, грифонов, пластинки из золота с вытисненными на них звездами, наконец золотые и серебряные кубки.