весьма выдающегося предприятия, осуществленного сим доблестным и никогда не побежденным князем, сеньором Королем Доном Жуаном, что по необходимости принял решение завоевать оружием столь благородный и столь великий город как Сеута. Размышляя о каковом деянии, мы можем рассмотреть (esguardar) в нем четыре вещи,
sc[ilicet], великую любовь к вере; величие сердца; дивную дисциплину (ordenanca) и плодотворную победу, что было чудесною ценой за великий его [сеньора Короля Дона Жуана] труд.
И, в настоящее время, мы перейдем к оглашению сих вещей, ибо, коли о какой-нибудь из них в отдельности мы сказали б мало, неблагодарными были бы наши усилия, коли же обо всех сказали б достаточно, они показались бы безграничными. Все же (empero), с большою краткостью, мы скажем что-нибудь о каждой, дабы читатели (leedores) знали, как оный Король проявил себя в них в отношении сего деяния.
Великим пылом отличалась вера его во всех его делах, в особенности же в этом. Ибо (ca) все его основное побуждение было ради служения Богу и великого желания, у него бывшего, исправить любую вещь, коли он совершал ее против воли Божьей, во время прошлой войны. И так он говорил много раз в своей жизни, когда это приходилось к слову: что хотя со своими врагами он вел войну весьма справедливую, ибо то было в защиту его земли, в каковой войне оружие его много раз обагрялось кровью, он не имел в виду делать из сего нечто затяжное и бесконечное (cumprida pendenca), но [намеревался лишь] умыть руки в крови неверных. Чудное милосердие князя — чье подобие в людях того времени не было найдено, — что относился к делам своим с таким священным страхом (temor divinal)! Воистину, не без причины столь католический и столь религиозный князь обрел счастливые обстоятельства (cobrasse bem aventurados aquecimentos), ибо творил деяния свои, пребывая под ярмом веры и с таким страхом пред Богом. Ведь написано Валерием Максимом [52] в его первой книге, что [именно] потому, что римляне (Romaos) блюли почитание своих богов и ничего не свершали без их воли, господство их длилось столь долго.
Говоря же о величии его сердца, что можем сказать мы, нежели то, что была то вещь более для восхищения, нежели для речей о величественном человеке такого возраста, мало уверенном в своих врагах, ибо мирные договоры, что он имел с ними, не были столь прочны, чтоб их нельзя было легко нарушить, ибо в основном не были заключены Королем. Каковая вещь, как многие полагали, могла помешать (empachar) его делу; однако препятствием (embargo) для него не могло стать ничто, но напротив, с тою твердостью и пылом в вере, о коем мы уже сказали, он презирал все превратности (contrairos), что могли помешать (empachar) ему обрести (cobrar) ту победу, о коей пророчески возвещало его сердце. И, не довольствуясь тем, чтобы свершить сие деяние самому, из шести имевшихся у него сыновей он взял с собою четверых, что к тому времени уже могли носить оружие; однако о положении (postura) его сыновей и о том, как все трое сделались рыцарями, мы в дальнейшем скажем более пространно. [На время своего отсутствия он] оставил (leixando) королевство под управлением лишь одного старого рыцаря, своего слуги, бывшего магистром Ависским.
Что же до дисциплины[, царившей] в его деяниях, то была дивная вещь для живших в ту пору, каковая чрез [настоящую] историю в дальнейшем станет очевидною. И тот, кто обстоятельным образом сие рассмотрит (quem cumpridamente nisso esguardar), обнаружит, что ни осада Трои [53], ни усердие Сципиона [54] в Африке не отличались таким превосходством. Ибо победа, дарованная ему [сеньору Королю Дону Жуану] Господом Богом в конце его великих трудов, вопреки невиданным опасностям (por contrairo de suas famosas cavalarias), вполне может быть примером для всех князей мира.
Весьма сведущие историки (muito suficientes historiadores) описывали рыцарские деяния и истории подвигов многих королей, герцогов и князей прошлого, однако поистине в писаниях не найдется [другого рассказа о том], как в столь краткое время такой выдающийся и такой великий город был захвачен (filhada) силою оружия — и не потому что [прежде] его не вожделели и не алкали многие по причине великого его благородства (nobreza), но воистину оттого, что в страхе отворачивали свои лица те, кто созерцал (esguardavam) страшный [в своей неприступности] облик его. Святой Августин [55], бывший епископом в Африке, дает свидетельство благородства сего города и [сообщает,] скольким сеньорам той земли было желанно господство над ним.
И рассказывает о нем Абилябез (Abilabez) [56], бывший великим ученым (doutor) среди мавров, что сей город был основан после разрушения [мира] потопом двести тридцать три года спустя. И таким образом с того времени и до того, как он был захвачен, прошло четыре тысячи двести восемьдесят три года, и восемьсот восемнадцать лет [из них] он пребывал под властью мавров. И говорит [Абилябез], что основателем его был внук Ноя [57], и что то был первый [город], заложенный им во всей земле Африканской, и что потому он и дал ему имя Сеуты, ибо на халдейском языке то значит «начало красоты»; и [еще Абилябез] говорит, что [внук Ноя] приказал написать некие буквы на первом камне, что был заложен в фундамент[, гласившие следующее]: «Сей есть мой город Сеута, каковой я населил изначально отрядами (companhas) [членов] моего рода. Его граждане будут высшими среди всей знати Африки. Придут дни, когда за господство над ним будет литься кровь разных народов, и его имя сохранится до скончания веков (ate o acabamento do derradeiro segre)».
И таким образом вы должны знать, что после того, как сей город был основан впервые, и до [того] времени, как его захватил Король Дон Жуан, никогда не было ни одного князя и ни одного сеньора, что обрел бы (que cobrasse) господство над ним силою оружия. Ибо сначала он принадлежал язычникам, как уже сказано; и затем был обращен в веру Нашего Господа Иисуса Христа, в каковой пребывал до той поры, как граф Хулиан [58] передал его маврам, когда из мести Королю Дону Родриго [59] впервые перешли мавры в Испанию, как рассказывают Святой Исидор [60], и мастер Петр [61], и Дон Лукас де Туй [62]. Город Сеута, говорит автор [настоящей хроники], есть наиболее превознесенный (mais exalcada) среди всех [городов] в Африке. Весьма благоприятны[, о Сеута,]