– Не пил бы ты, Дима, – сказал отец Иоанн, садясь в машину.
– А что же я делать тогда буду? – искренне изумился тот.
Священник завел мотор и поехал к воротам. В зеркале заднего вида он увидел, как к Димону подбежали два мужичка и они все вместе куда-то побрели. Не нужно было иметь большого воображения, чтобы понять, куда они направились.
***
– Соньку не видела? – спросила Вера у санитарки, протирающей пол в коридоре.
– Только что здесь была. Посмотри в процедурной.
Проходя мимо ординаторской, Вера услышала, что там идет разговор на повышенных тонах. Она остановилась и прислушалась.
– Ты чего тут стоишь? – раздался рядом голос Сони.
– Сонька, я когда-нибудь дам тебе по шапке! – огрызнулась Вера. – Что ты все время подкрадываешься?
– Да ни фига я не подкрадываюсь. Просто у меня шаг очень мягкий, как у кошечки, – ответила Соня.
– Ты письмо старичка из реанимации передала, кошечка? А то я боюсь к нему в палату заходить.
– Можешь сообщить, что его письмо уже по дороге в Чикаго. Мы дядю Борю вчера проводили. Я, кстати, фотографии принесла.
– Потом посмотрим. Я сначала пойду, отчитаюсь. – Вера повернулась и столкнулась с Лобановым, вышедшим из ординаторской. – Ой, простите, Денис Викторович! – выпалила она. – Я вас не видела.
– Верочка, я могу подумать, что ты ко мне неравнодушна. Ты просто прыгаешь в мои объятия.
– Что, так заметно? – быстро отреагировала она.
– Еще как! – с улыбкой ответил врач и двинулся по коридору.
– Настоящий потц, – тихонько произнесла Соня, глядя ему в след.
– Ну, всё, – махнула рукой Вера. – Я в реанимацию.
– Слушай, ты не в курсе чего этот Аполлон там делает? – остановила ее Соня.
– Какой еще Аполлон?
– Тот, что лежит со старичком в палате. Ты его фигуру видела? Просто отпад! От кого он у нас прячется? Из него такой же сердечник, как из меня солистка Большого Театра.
– А нам с тобой какое дело? Или уже влюбиться успела?
– Еще чего! – Соня взглянула на подаренные дядей часы. – После старичка приходи фотки смотреть.
– Выпендрежница! – фыркнула Вера.
Когда она зашла в палату, Барятинский лежал с закрытыми глазами. Ей показалось, что он спит, но она ошиблась. Услышав шаги, старик открыл глаза.
– Вы не спите? Я просто зашла сказать, что ваше письмо отправлено, так что можете не волноваться, – быстро проговорила Вера.
Барятинский посмотрел на нее долгим взглядом.
– Напрасно вы это сделали, девочка, – произнес он, чуть шевеля губами. – Надо было отправить так, как вас просили.
– Что вы имеете в виду? – спросила Вера, растерявшись.
– Напрасно, – прошептал Барятинский и закрыл глаза.
***
Яков Аркадьевич Локшин проснулся этим утром с твердым убеждением, что день не будет ординарным. Как и всегда по будням, в восемь часов его разбудил грохот железной двери и крики на лестничной площадке – соседи отправляли своего отпрыска в школу. Посмотрев на жену, он с трудом поборол желание шлепнуть ее по обнаженной ляжке, выглядывающей из-под одеяла. В отличие от него, она всегда спала как убитая, и соседский шум ее никак не беспокоил.
Локшин встал с кровати, подошел к окну и развернул жалюзи. От вчерашнего ненастья не осталось и следа.
– Слава богу! – обрадовался он. С некоторых пор в плохую погоду его стали беспокоить головные боли.
Он вышел на кухню и пару минут посмотрел по телевизору новости. В очередной раз убедившись, что цены на всё растут с дикой скоростью, а инфляция находится под полным контролем правительства, направился в ванную.
Побрившись и приняв душ, Локшин вышел из ванной и заглянул в спальню. Жена всё также сладко спала. Даже громко работающий в кухне телевизор нисколько не нарушил ее сна.
– Эй, счастье мое, ты вставать сегодня собираешься? – громко спросил он. Никакой реакции не последовало. Ему пришлось подойти к кровати и потрясти ее за плечо. – Мадам, вы завтрак готовить собираетесь?
– Ну и зачем так орать? – недовольно проворчала жена, открывая глаза. – Сколько времени?
– Много. Мне через двадцать минут уходить.
– Ну и чего так нервничать? Всё будет готово через десять.
Она встала с кровати, надела халат и с полуоткрытыми глазами двинулась на кухню. Яков Аркадьевич старался на нее не смотреть. Он вообще в последнее время избегал смотреть на жену по утрам. Днем, вечером – пожалуйста, но только не утром. Судя по всему, жена стала испытывать похожие чувства. Пару дней назад, проснувшись утром, она подошла к зеркалу и громко оценила то, что там увидела:
– Ну и рожа! – произнесла она с явным отвращением, после чего сразу закрылась в ванной.
Пока жена готовила на кухне завтрак, Локшин оделся, потом зашел в кабинет и сложил в портфель нужные документы. Один из них был особенно важен. Он пробежал его глазами и, удовлетворенно улыбнувшись, положил в отдельную папку.
– Завтрак готов! – прокричала жена с кухни. – Я пошла в ванную.
На кухонном столе Локшин нашел тарелку с яичницей и двумя сосисками.
– Твою мать! – выругался он шепотом. – Зарабатываю такие бабки, а завтракаю как нищий студент!
Локшин быстро расправился с едой, взял в кабинете портфель и вышел в прихожую. Жена все еще была в ванной. Надев плащ, он подошел к зеркалу. То, что он там увидел, его вполне удовлетворило – на него смотрел темноволосый с легкой сединой сорокалетний ухоженный мужчина.
У двери он крикнул жене: – Я ушел! – И вышел, не дожидаясь ответа.
Скоро Локшин подъехал к небольшому зданию, в котором размещался его офис. Он жил совсем рядом, но с тех пор, как стал обладателем новенькой «Хонды-Аккорд», пешком на работу ходить перестал. Теперь Локшин шел в гараж, находившийся у черта на рогах, садился в машину и гордо подруливал к подъезду, украшенному вывеской «Нотариус».
Когда-то он собирался стать адвокатом, но стал нотариусом по примеру тестя. Тот с молодых лет работал в государственной нотариальной конторе, а как только появилась возможность, сразу открыл офис частнопрактикующего нотариуса. Через какое-то время он помог получить лицензию и Локшину, после чего они стали работать вместе. Когда тесть ушел на покой, Яков Аркадьевич пригласил в партнеры своего бывшего однокурсника, имеющего право работать в том же нотариальном округе.
Около офиса его ждали двое здоровенных парней. Братья-близнецы Коля и Гена были не просто очень похожи – их почти невозможно было отличить. Локшин работал с ними не первый год, но мог различать их только по одежде – Коля носил в основном классические двубортные костюмы, а его младший брат предпочитал одежду спортивного стиля.
– Чего вы здесь? – спросил Локшин, вылезая из машины.
– Вас ждем, – ответил Гена. – Нужно обсудить расходы на ремонт.
– Пошли.
Миновав коридор, где уже скопилась небольшая очередь, они зашли в приемную.
– Доброе утро, Лариса Петровна, – поздоровался Яков Аркадьевич с молодящейся пожилой женщиной, что-то объяснявшей старушке и молодому человеку.
Она проработала с тестем Локшина почти сорок лет, и тот строго-настрого запретил увольнять ее до тех пор, пока она сама не захочет уйти. Мог бы и не предупреждать. Только полный идиот мог захотеть избавиться от такого работника.
Место второй помощницы было пусто. Локшин нахмурился – в последнее время та стала всё чаще опаздывать на работу.
«Пришла пора дать девочке по шее, а то она слишком много стала о себе воображать», – подумал он.
Его партнер нотариус Юриздицкий работал с клиентом у себя в кабинете. Локшин поприветствовал его жестом руки и в сопровождении братьев прошел к себе.
– Если ее не будет через десять минут, выгоню! – распалялся Яков Аркадьевич, снимая плащ. Он занял место за рабочим столом и тут заметил, что парни, которые не первый раз слышали это грозное «выгоню» по отношению к Кате, с улыбкой переглянулись. – И не лыбьтесь! Если сказал «выгоню», значит, выгоню!
– Уже пришла, – сказал Коля, услышав за дверью женский смех.
– Позовите ее сюда, а сами побудьте в приемной, – распорядился Локшин.
Братья быстренько испарились. Вскоре в кабинет вошла молоденькая пышная блондинка. Правда, блондинкой ее можно было назвать весьма условно, так как корни волос выдавали ее естественную брюнетистость.
– Доброе утро, Яшенька!
– Сколько раз я просил тебя не опаздывать? – Локшин пытался вложить в свой голос максимальное количество строгости.
– Яшенька, ну всего на несколько минут, – улыбнулась блондинка.
– Я тебя тысячу раз просил не называть меня Яшей в офисе!
Блондинка обошла стол и нависла над нотариусом. Огромный бюст, выскакивающий из выреза кофточки, почти касался его лица.
– Я больше не буду опаздывать. Никогда, никогда, – прошептала она.