«Как неподвижна в зеркале луна…»
Как неподвижна в зеркале луна,Как будто в зеркало вросла она.
А под луной печальное лицо,На пальце обручальное кольцо.
В гостиной плачет младшая сестра:От этой свадьбы ей не ждать добра.
– О чем ты, Ася? Отчего не спишь?– Ах, Зоя, увези меня в Париж!
За окнами осенний сад дрожит,На чердаке крысиный яд лежит.
Игру разыгрывают две сестры,Но ни одной не выиграть игры.
На свадьбе пировали, пили мед,Он тек и тек, не попадая в рот.
Год жизни Зоиной. Последний год.
«Облокотясь на бархат ложи…»
Облокотясь на бархат ложи,Закутанная в шелк и газ,Она, в изнеможеньи дрожи,Со сцены не сводила глаз.
На сцене пели, танцевалиЕе любовь, ее судьбу,Мечты и свечи оплывали,Бесцельно жизнь неслась в трубу,
Пока блаженный сумрак сценыНе озарил пожар сердецИ призрак счастья… Но изменыПростить нельзя. Всему конец.
Нравоучительно, как в басне,Любовь кончается бедой…
– Гори, гори, звезда, и гасниНад театральной ерундой!
«В руках жасминовый букет…»
В руках жасминовый букетИ взгляд невинно-удивленный,И волосы, как лунный свет,Косым пробором разделенный.
Сквозь тюлевый туман фатыДевическое восхищенье…Но неужели это ты,А не твое изображенье
На полотне за гранью лет,В поблекшем золоте багета,Воображаемый портрет,«Банальная мечта поэта»?
«Летала, летала ворона…»
Летала, летала ворона.Долетела до широкого Дона,А в Дону кровавая водаНе идут на водопой стада,И в лесу кукует не кукушка,А грохочет зенитная пушка.
Через Дон наводят мостыИ звенят топоры и пилы,Зеленеют братские могилы,На могилах безымянные кресты…
А вороне какое дело —Вильнула хвостом и домой улетела.
«Угли краснели в камине…»
Угли краснели в камине,В комнате стало темно…Все это было в Берлине,Все это было давно.
И никогда я не знала,Что у него за дела,Сам он рассказывал мало,Спрашивать я не могла.
Вечно любовь и тревога…Страшно мне? Нет, ничего.Ночью просила я Бога,Чтоб не убили его.
И уезжая кататьсяВ автомобиле, одна,Я не могла улыбатьсяВстречным друзьям из окна.
«Серебряной ночью средь шумного бала…»
Серебряной ночью средь шумного бала,Серебряной ночью на шумном; балу,Ты веер в волненьи к груди прижимала,Предчувствуя встречу к добру или злу.
Средь шумного бала серебряной ночьюИз музыки, роз и бокалов до дна,Как там на Кавказе когда-то, как в СочиВолшебно и нежно возникла весна.
Серебряной ночью средь шумного балаКружилась весна на зеркальном полу,И вот эмигрантской печали не стало,И вот полудетское счастье сначала,Как в громе мазурки на первом балу,
Как там на Кавказе когда-то, как в СочиСредь шумного бала серебряной ночью…
«Далеко за арктическим кругом…»
Далеко за арктическим кругом,Распластав поудобней хвосты,Рассуждали тюлени друг с другом,Называя друг друга на ты.
Согласились разумно тюлени:Жизнь спокойна, сытна, веселаИ полна восхитительной лени,Много холода, мала тепла,Ни надежд, ни пустых сожалений.
Жизнь от века такою была…
А про ландыши, вешнее таянье,Исступленное счастье, отчаяньеСумасшедшая чайка врала,Перед тем, как на льду умерла.
1950«За окном сухие ветки…»
За окном сухие ветки,Ощущенье белки в клетке.
Может быть я, как и все,Просто белка в колесе?И тогда мечтать не в правеЯ о баснословной славе?
Слава, все равно, придет,Не сейчас, так через год.
1950.«Клочья света, обрывки тепла…»
Клочья света, обрывки тепла,Золоченой листвы фалбала,
Сад в муаровой шумной одежде,Легкомысленно верит надежде,
Что не будет от осени зла,Что она как весна весела.
Вспоминаю насколько я преждеРассудительней, старше была
И насколько печальней жила.
1950.«Банальнее банального…»
Банальнее банального,Печальнее печального,Умильнее умильного,Под гром оркестра бального,А дальше право сильного,Без разговора дальнего.
А там совсем банальщина,Шампанское, цыганщина.
Банальнее банального,«Прости» свистка вокзального,Печальнее печального,В купэ вагона спального,В ночи с огнями встречными,С цветами подвенечными,
Железа бормотание«В Ис-панию, в Ис-панию»…
«В белом дыму паровоза…»
В белом дыму паровоза,Возле вагонных колес,Были улыбки и розы,Не было правды и слёз.
Так в этот час расставанья,В час умиранья душиОн говорил: «До свиданья,Ведь ненадолго. Пиши…»
Сердце царапают кошки.Все утешенья — вранье.…Белый платочек в окошкеДелает дело свое.
«Прощанье на вокзале…»
Прощанье на вокзале,Прощальные цветы.
На «вы», или на «ты»?..
— Зачем вы не сказали?Ведь я простить могла,Ведь я не помню зла…
— Не надо расставаться,Двенадцать, нет — тринадцатьМинут еще осталосьИ можно все решить…
— Мне больно. Я устала,И времени так, мало,Так трудно говорить…
Широкая перчатка,Дорожное пальто.…В Берлине пересадка…
Ах, это все не то!Осталось восемь, семь…И нет минут совсемИ все-же надо жить…
Свисток И говор шведский…
Навек твой, профиль детский,Навек твой детский рот…
…А поезд уж идет.
«Из счастия не вышло ничего…»
Из счастия не вышло ничего –Мы елки не зажгли под Рождество,Не встретили мы вместе Новый Год,На лыжах мы не бегали. И вотНа счастие поставить надо крест…
Как театрально суетлив отъезд!Опять разлука. О, в который разМужские слезы из холодных глаз!В который раз «навеки», «навсегда»!Слова, как ветер, слезы, как вода.
– Так до весны, не забывай… Свисток.Летает голубем в руке платок.Все кончено. И все же надо жить.Сесть у окна. На столик положитьСвой похоронно-свадебный букет.
…Ни прошлого, ни будущего нет…
«Ни дни, ни часы, а столетья…»
Ни дни, ни часы, а столетьяВ разлуке до тла сгорев…И вот наконец Венеция,Дворцы и Крылатый лев.
Стеклянные воды канала,Голубизна голубей.Ты плакала: — «Мне этого мало.Убей меня лучше. Убей!..»
Казалось, что даже и смертьюНичем уж тебе не помочь.Не в первую, нет, а в третьюВенецианскую ночь…
— Послушай, поедем в Венецию!..
«Весной в лесу таинственном…»