Читать интересную книгу Русский диверсант абвера. Суперагент Скорцени против СМЕРШа - Николай Куликов

В этой фразе скрывалась давняя неприязнь, которую питали солдаты из боевых подразделений по отношению к фельдполиции.

— Что поделаешь, — философски рассудил Скорцени. — «А-ля герр, ком а-ля герр!» — «На войне как на войне!», как говорят французы!

Их остановил при выезде с грунтовой дороги на центральную берлинскую автостраду передвижной пост полевой жандармерии (фельдполиции): в придорожных кустах неприметно стояли два мощных мотоцикла «Цундапп» с колясками, на одной из которых был установлен ручной пулемет «МГ-42». Сидящий за пулеметом молодой солдатик держал «Мерседес» на прицеле, рядом на обочине стояли еще три его сослуживца в шинелях и в касках, со «шмайссерами» на изготовку. У каждого на шее поверх шинели висел на цепочке нагрудный металлический горжет — отличительный знак фельдполиции. Эту заметную издали бляху из металла немецкие солдаты называли с горьким юмором «собака на цепи». Один из жандармов, немолодой, с жезлом регулировщика в руках и погонами обер-ефрейтора, подошел к автомобилю и, увидев офицера на заднем сиденье, вскинул правую руку:

— Хайль Гитлер! Прошу предъявить документы, господин штурмбаннфюрер!

Скорцени протянул ему удостоверение личности в заднее боковое окно «Мерседеса». Обер-ефрейтор внимательно изучал его с полминуты, не торопясь: несколько раз переводил взгляд с фотокарточки в документе на его владельца. Скорцени не пытался его торопить, ему импонировала такая старательность, наконец тот вернул удостоверение, молча козырнул и дал отмашку водителю своим жезлом. «Мерседес» продолжил путь по скоростной берлинской автостраде в столицу рейха. Надо отдать должное: военная и государственная машина гитлеровской Германии, даже на грани катастрофы и поражения, действовала четко и отлаженно. Спецподразделения войск СС и фельдполиции, несмотря на огромные потоки беженцев, эвакуированных и перемещенных лиц, четко выявляли и отфильтровывали дезертиров, вражеских агентов, беглых иностранных рабочих и уголовников, паникеров и прочих врагов рейха. Могло показаться, что среди огромных масс людей, сорванных войной с насиженных мест, можно затеряться без следа, исчезнуть и раствориться среди военного хаоса. Но это была всего лишь иллюзия, ибо хаоса не было — в реальности продолжал действовать незыблемый немецкий закон: «Порядок (Орднунг) превыше всего!» Майор СС Скорцени ощущал себя неотъемлемой частицей этого «Порядка», могучей империи под названием Третий рейх. При этом он не любил политиков, в душе считал политику делом грязным и оставался военным до мозга костей, солдатом, верным данной присяге. Но Скорцени не был тупым и ограниченным солдафоном: имея высшее техническое образование, много думал, анализировал происходящее в стране и далеко не все одобрял в нацистском режиме Германии. А потому он раз и навсегда определил для себя: «Я — солдат, служу Родине и выполняю приказы военачальников, в политику не лезу». Возможно, для человека военного это единственно верная и правильная линия поведения, возможно, и нет. Кто знает?

Где грань между долгом и совестью, приказом и моралью? Вопросы из разряда вечных. К тому же жизнь военного не оставляла штурмбаннфюреру времени для углубленных философских размышлений: последние пять лет, с небольшими перерывами, он провел на фронте и на боевой диверсионной работе. В 1940 году Западный фронт, потом, с июня сорок первого, Россия — в составе дивизии СС «Рейх» дошел до Москвы, где зимой получил тяжелые обморожения. В сорок втором проходил курс лечения в госпиталях Германии, служил в тыловых частях, учился — далее служба в спецподразделениях, разработка и участие в крупных диверсионных операциях на Балканах, в Италии, Франции, Югославии. В июле 1944 года Скорцени активно участвовал в подавлении антигитлеровского мятежа в связи с покушением на фюрера.

— Вальтер, — приказал он водителю-ефрейтору, — прибавь-ка скорость. Надеюсь, наш маршрут и время прибытия на место тебе известны?

— Яволь, господин майор! Получил инструктаж от капитана! Не сомневайтесь, прибудем на место точно в срок!

Скорцени кивнул, открыл портфель и стал просматривать бумаги: свой доклад на предстоящем совещании по практической реализации операции «Прыжок тигра». Он снова подумал о Яковлеве: его молчание все больше беспокоило майора. Конечно, была резервная группа агентов-парашютистов, не хуже яковлевской, имелся запасной вариант ее десантирования, но тем не менее… Уже на въезде в Берлин их «Мерседесу» пришлось остановиться и прижаться к обочине, пропустив колонну средних танков T-V «Пантера». По отличительным знакам на броне Скорцени определил их принадлежность к элитной 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова» и невольно вспомнил один эпизод из своей богатой военной биографии. В конце 1942 года он поступил на учебу на ускоренные курсы подготовки офицерских кадров для танковых войск. В тот период шло преобразование пехотных дивизий СС в танковые, и Скорцени, который рвался на фронт, подал рапорт и был зачислен на учебу. В начале сорок третьего, после окончания подготовки на курсах танкистов, он был направлен для прохождения дальнейшей службы именно в эту, 3-ю танковую дивизию. Но затем обстоятельства коренным образом изменились…

Приложение 2.1

ДОСЬЕ

Выписка из служебной аттестации СС-штурмбаннфюрера Скорцени (Skorzeny) Отто:

«…родился 12 июня 1908 года в Вене (Австрия). Образование высшее техническое, окончил Венский университет. Член нацистской партии (НСДАП) с 1932 года (партбилет № 1083671). Член вооруженных элитных формирований „СС“ с 1934 года (эсэсовский билет № 29579)».

«…начальник отдела VI S (материальный, моральный и политический саботаж) в составе 6-го управления РСХА. …награжден Железным крестом 1-го и 2-го класса, Рыцарским крестом[3] Железного креста, орденом „Ста мушкетеров“ (Италия) и др. наградами…»

Подписи:

Начальник 1-го управления РСХА оберфюрер СС Эрлингер. Начальник отдела I-A4 (кадры СД) 1-го Управления РСХА гауптштурмфюрер СС Хольц. 30.09.44.

ГЛАВА 3

Будни контрразведки «Смерш»

Октябрь 1944 года, район Смоленска.

Когда агент абвера Яковлев по кличке Крот почувствовал махорочный дым и в голове его мелькнула мысль о молодом солдате-разгильдяе из оцепления, то от истины он был в общем-то недалек. Только солдат этот был уже не молод, успел понюхать пороху на фронте и к подразделению контрразведки «Смерш» был прикомандирован совсем недавно. Звали его Зыкин Алексей Иванович, имел он звание младшего сержанта и на фронте командовал отделением связистов. В Смоленске лечился в госпитале, куда попал после тяжелого осколочного ранения в живот. К счастью, врачи сумели поставить солдата на ноги: он не сомневался, что после излечения и выписки снова вернется на фронт, в свой полк. Но совершенно неожиданно младший сержант Зыкин попал в тыловую часть. Прямо из эвакогоспиталя его и еще нескольких солдат-фронтовиков, тоже выписанных после излечения, обмундировали по полной форме и направили в распоряжение военного коменданта города Смоленска. В комендатуре их уже дожидался молодой старший лейтенант, который с веселым блеском в глазах представился:

— Старший лейтенант Васильев! Поздравляю с началом службы в доблестном 23-м отдельном батальоне контрразведки «Смерш».

— Вот так номер! — даже присвистнул кто-то из прибывших. — Это что же, шпионов и диверсантов будем ловить?

— Вроде этого! — бодро отвечал старлей. — А если всерьез, то все узнаете в свое время, по прибытии в воинскую часть.

— Обед нам сегодня дадут? — задал вопрос совсем молоденький солдатик.

— Обязательно дадут! Потом догонят и еще добавят! — пошутил Васильев. — А сейчас — за мной, не отставать!

Во дворе комендатуры их ждал грузовой автомобиль — довольно новая отечественная полуторка, свежевыкрашенная в защитный цвет и с брезентовым верхом. Так началась новая глава в военной биографии Алексея Зыкина. А уже на следующую ночь он оказался вместе со своей ротой в том самом оцеплении, где позволил себе пару затяжек махоркой — в нарушение строжайшего приказа: «Не курить!» Вообще-то Зыкин был солдат дисциплинированный — да в «Смерш» кого попало не брали, — просто не проникся до конца важностью и спецификой новой службы. «Будут всякие тыловики, на фронте пороху не нюхавшие, боевому сержанту указывать! — возмущенно подумал он, когда ротный старшина распределял и инструктировал бойцов, каждого на своем участке оцепления. — Посмотрел бы я на тебя под бомбежкой и артобстрелом на передовой — это не в тылу по лесам всякую сволочь вылавливать!» Уже потом, после нескольких часов томительного ожидания, не выдержал Зыкин, отошел от своего более опытного напарника-оперативника в сторонку, якобы по малой нужде, а на самом деле курнуть «втихаря». Тут-то на него чуть не напоролся немецкий агент Крот, хотя, если бы напоролся, — кто знает, как бы все обернулось? Эта засада с оцеплением, выставленная вокруг места приземления немецких агентов-парашютистов, была организована, конечно, неспроста. Помогла, как это часто происходит в практике работы органов контрразведки, вроде бы случайность. Но, как говорят сами чекисты, ничего случайного в их работе не бывает. Недаром начальник отдела контрразведки подполковник Горобец любил повторять подчиненным: