Читать интересную книгу Буддийское настроение в поэзии - Владимир Соловьев

Есть берег чудесный - морская волна,

К нему подбегая, смолкает;

Там силы дремучей и тени полна,

Кругом вековая царит тишина,

Там лес-богатырь почивает.

Он дремлет, и грезит, и шепчет сквозь сон.

Волшебен и странен тот шепот,

Как темная молвь стародавних времен,

Как дального веча торжественный звон,

Как моря безбрежного ропот.

В это дремучее царство дикой природы пришли люди, после упорной борьбы с лесом одолели его, выжгли себе место и построили город.

92

То было уж поздней осенней порой,

И лес их оставил в покое.

Гордилися люди победой такой

И славили мудрость свою... но весной

Вновь горе постигло их злое.

Лес ожил, набрался дикой силы и задавил человеческую культуру.

И скоро не стало дворцов, площадей,

Проездов и улиц широких.

Все скрылось во мраке мохнатых ветвей,

Лишь крики, проклятья и стоны людей

Носилися в дебрях глубоких!

Все реже и глуше звучали они,

Деревья сплетались все гуще;

В вершинах, как _в добрые старые дни_,

Пернатые хором запели в тени,

А лес разрастался все пуще!

Свершилось! - В живых ни единой души

На месте борьбы не осталось,

И вновь все заснуло средь мертвой тиши;

Людей появленье в чудесной глуши

Как сон мимолетный промчалось!

И ныне, как прежде, морская волна

Близ тех берегов умолкает,

Где, силы дремучей и тени полна,

Кругом вековая царит тишина,

Где лес-богатырь почивает.

Сочувствие поэта диким силам природы, беспощадно истребляющим не только дела человеческие, но и самих людей,- довольно характерно. Пускай это сказка; но ведь было действительно время, когда не только тот неведомый берег, но и весь земной шар был покрыт сплошными дремучими лесами. Для появления и развития человеческой жизни необходимо было восстание и борьба против этого дикого царства, т. е. преступление de lese - nature* - с точки зрения нашего поэта, который, чтоб быть последовательным, должен желать и этому всемирно-историческому преступлению такой же кары и такого же конца, какие описаны в его сказке.

X

Склонный субъективно к отрицательному буддийскому взгляду на мир и жизнь, поэт, естественно, и в предметах своего творчества находит и представляет только подтвер

____________

* Оскорбление природы (фр.).- Ред.

93

ждение этого взгляда. Все существующее действует на него особенно своею отрицательною стороною. Жизнь есть бессмысленная тоска, от которой чуждая нам Европа находит развлечение в ненужном шуме так называемых вопросов, а более близкая Азия - в гашише; в самой России царит ничем неодолимая, лишь мгновенно прерываемая ужасами войны скука - скука сытая в столичном обществе, скука голодная - у деревенского люда; такова современность; - поэт с отвращением отводит от нее взор, устремляет его в глубь времен и усматривает там... Святополка Окаянного. Положение поистине безвыходное, напоминающее старинную прибаутку: в воде черти, в земле черви, во бору сучки, на Москве крючки.

Как хорошо, что художественное творчество, даже у поэтов не чуждых размышления, как гр. Кутузов, не определяется, однако, всецело общим складом их мысли или их основным настроением,- как хорошо, что поэты непоследовательны. Если бы гр. Кутузов был всегда и во всем верен своему буддийскому взгляду, то его стихи служили бы только к наглядному доведению до абсурда известного ложного жизнепонимания. К счастию, он, по крайней мере в молодые годы, писал нередко в силу непосредственного вдохновения элементарными жизненными мотивами и впечатлениями, откуда вышло много прекрасных лирических и описательных мест в его поэме и несколько отдельных стихотворений несомненного достоинства.

Основные мотивы чистой лирики - любовь и природа. В этой области современному русскому поэту приходится соперничать с Тютчевым и Фетом. Но не останавливаясь на таких предрешающих сравнениях, мы можем отметить у гр. Кутузова несколько очень милых стихотворений, более или менее оригинально варьирующих две вековечные лирические темы {19}. Вот, например:

Прошумели весенние воды,

Загремели веселые грозы,

В одеяньях воскресшей природы

Расцвели гиацинты и розы.

Пронеслись от далеких поморий

Перелетные певчие птицы;

В небесах светлоокие зори

Во всю ночь не смыкают зеницы.

Но и в бледной тиши их сияний

Внятен жизни таинственный лепет,

Внятны звуки незримых лобзаний

И любви торжествующий трепет.

94

Две заключительные строфы я пропускаю, что мог бы с успехом сделать и сам автор. Вообще в лирическом стихотворении если есть возможность остановиться на третьей строфе, то непременно нужно этим пользоваться, как это и сделал наш поэт, например, в стихотворении "Снилось мне утро лазурное, чистое". Я думаю, что и лучшее стихотворение гр. Кутузова в этом роде: "Не смолкай, говори" только выиграло бы, если бы из пяти строф оставить следующие три:

Не смолкай, говори... В ласке речи твоей,

В беззаветном веселье свиданья,

Принесла мне с собою ты свежесть полей

И цветов благовонных лобзанья.

.................................

Ни движенья, ни звука вокруг, ни души!

Беспредметная даль пред очами,

Мы с тобою вдвоем в полутьме и тиши,

Под лазурью, луной и звездами.

...............................

В беспредельном молчанье теней и лучей

Шепчешь ты про любовь и участье...

Не смолкай, говори... В ласке речи твоей

Мне звучит беспредельное счастье.

Поэзиею Фета навеяны следующие стихи, посвященные этому поэту:

Словно говор листвы, словно лепет ручья,

В душу веет прохладою песня твоя;

Все внимал бы, как струйки дрожат и звучат,

Все впивал бы листов и цветов аромат,

Все молчал бы, поникнув, чтоб долго вокруг

Только песни блуждал торжествующий звук,

Чтоб на ласку его, на призыв и привет

Только сердце б томилось и билось в ответ.

При отрицательном взгляде гр. Кутузова на жизнь как на бессмыслицу и на исторический прогресс как на злодеяние, нельзя ожидать найти в его поэзии так называемых гражданских мотивов. По счастливой непоследовательности, в его сборник попало, однако, одно прекрасное стихотворение, посвященное свободе слова:

Для битвы честной и суровой

С неправдой, злобою и тьмой

Мне бог дал мысль, мне бог дал слово,

Свой мощный стяг, свой меч святой.

Я их принял из божьей длани,

Как жизни дар, как солнца свет

И пусть в пылу на поле брани

95

Нарушу я любви завет,

Пусть, правый путь во тьме теряя,

Я грех свершу, как блудный сын,

Господен суд не упреждая,

Да не коснется власть земная

Того, в чем властен бог един!

Да,- наложить на разум цепи

И слово может умертвить

Лишь тот, кто властен вихрю в степи

И грому в небе запретить!

Это стихотворение и по мысли, и по тону, и по фактуре весьма напоминает некоторые лирические пьесы гр. А. Толстого, а также одно место в его поэме "Иоанн Дамаскин", которое начинается стихами:

Над вольной мыслью богу не угодны

Насилие и гнет,

Она - в душе рожденная свободно

В оковах не умрет...{20}

Прямое ли это подражание или невольное совпадение, оно нисколько не уменьшает внутреннего достоинства этих стихов гр. Кутузова.

Кажется, я указал в сборнике нашего поэта все, что ограничивает мое суждение об основном характере его поэзии, но должен признаться, что и в мелких лирических стихотворениях его гораздо больше таких, которые _подтверждают_ это мое суждение, т. е. выражают то самое буддийское настроение, последнее слово которого сказано в поэме "Рассвет". Вот уже с самого начала:

Тайный полет за мгновеньем мгновенья,

Взор неподвижный на счастье далекое,

Много сомнения, много терпения,

_Вот она, ночь моя, ночь одинокая_!

В стихотворении "Поэту", автор, перечисливши все, чем красна человеческая жизнь, заключает так:

Но сон тот мчится прочь, сверкнув во тьме улыбкой,

_И я прощаюся с мгновенною ошибкой_,

Вновь одиночеством и холодом объят.

Я знаю, не прервет _бесстрастного_ раздумья

Ни лепет в тишине бегущего ручья,

Ни радостный порыв счастливого безумья,

Ни поцелуй любви, ни песня соловья.

Автор постоянно возвращается к этому мотиву безнадежного разочарования:

96

...любуясь красотой,

По сторонам бесстрастно взор блуждает,

И счастлив он окрестной пустотой,

И ничего от тьмы не ожидает.

Безлюдье, тишь, спокойствие и лень,

Таинственный полет полночной птицы,

Вдали сквозь туч безгромные зарницы,

В природе и в душе ночная тень.

Разочаровавшись в красоте внешней и внутренней, автор, естественно, теряет веру и в свое собственное поэтическое призвание:

Отчего ж ты обманула, буря,

Обернулась в _серое ненастье_,

И стою я, голову понуря,

О мелькнувшем поминая счастье.