– Хорошо. Но я хотел бы надеяться… Я по вашей команде…
– Прекрати доступ воздуха! Просто, как шарик… Да, перекручивай!
Борис Андреевич, полуотвернувшись от продолжающего мотать головой и стонать Шурика, выполняет приказ Андрея Сергеевича.
– Может, достаточно?.. А то… – забормотал Борис Андреевич.
– Пока дёргается, живой. В крайнем случае, искусственное дыхание сделаешь. Рот в рот. Ха-ха!
Борис Андреевич срывает пакет с головы Шурика и шарахается в сторону.
– Нет!
– Это всё, на что ты способен? – усмехается Андрей Сергеевич.
Борис Андреевич опускает глаза и переминается с ноги на ногу.
– Я, как вы знаете, не прошёл этой школы… В девяностые я…
– Ага! Я знаю, – хохочет Андрей Сергеевич и оборачивается к мычащему Шурику. – Страна капитализм строила, а он отсиделся. Ну а как? Он же ведь жену удачно замуж выдал!
– Вы не смеете… – возражает Борис Андреевич.
– Заткнись! – гасит протест в зародыше Андрей Сергеевич и улыбается Шурику. – Что ж, приятель, займусь тобой лично.
Записка, свадьба и голова в супе
Жек и Жанна, сориентировавшись, отыскали столовую.
– Садитесь, где вам удобнее, – пригласила Маргарита Степановна.
Кроме неё, в столовой находились Инна, обозвавшая их молодыми женщина и парень с серьгой.
– А это – вы, наверное, ещё не знакомы – Никита, сын Владимира Никифоровича от первого брака. Он в Англии в колледже учится, – представила молодого человека Маргарита Степановна. – Галину Викторовну, нашу помощницу по хозяйству, вы, надеюсь, уже знаете. Инну тоже, конечно.
– Да, мы встречались, – подтвердил Жек.
«А жених-то довольно молод для невесты, – отметил он. – Инна лет, пожалуй, на пять постарше Никиты будет. Надо бы выяснить, не возражал ли против этого брака покойничек».
Галина Викторовна подала суп. Жек отхлебнул ложку и беззаботным тоном поинтересовался:
– А где остальные? Они не спустятся к обеду, Маргарита Степановна?
– Александр Иваныч отдыхает, а остальным пока недосуг, они позднее пообедают, – ровным бесстрастным голосом отвечала вдова.
Жанна бросила на Жека многозначительный взгляд, а потом вдруг решительно вскинула голову и ляпнула:
– Чем же? Уж не тем ли, что пытают водителя?
Все замерли, Жек выронил ложку.
– Да, к Шурику имеется несколько вопросов, – ответила вдова и окинула Жанну и Жека высокомерным взглядом. – Но вас это не касается.
– А что за вопросы к водителю? – спросил, преодолев волнение, Жек. – Мы тоже собирались с ним переговорить. Вопросы касаются смерти Владимира Никифорыча?
– В некоторой степени, – кратко ответила Маргарита Степановна.
– Шурику что-то известно об обстоятельствах убийства? – решил не отступать Жек.
– Всем может быть что-нибудь известно.
– Просто с него начали, – сказала Жанна, обращаясь к Жеку, однако таким образом, чтобы все присутствующие её слышали. – Вы, Никита, не отлучались из бильярдной около двенадцати часов или после?
– Было. Я за сигаретами ходил. И задержался – к телефону пригласили. – Голос Никиты был звонким, мальчишеским.
– Значит, следующим должен быть долгожитель, – резюмировала Жанна. – Если, конечно, Шурик не признается. Или если умрёт под пытками. Скажите, Никита, а Александр Иваныч тоже куда-нибудь уходил в это время? Вы один в бильярдной не оставались?
– Было. В туалет он бегал. Но, кажется, это было задолго до того, как Инна поднялась.
– Между прочим, Никита доводится Владимиру Никифоровичу родным сыном, – назидательно проговорила Маргарита Степановна.
– К сожалению, родственники, как свидетельствует практика, чаще всего бывают виновны в смерти своих близких, – сообщил Жек. – А в данном случае нельзя забывать и о вопросах наследования.
– Так вы и меня подозреваете? – усмехнулась вдова.
Жек и Жанна красноречиво промолчали.
– Я убила и плачу вам деньги, чтобы вы меня разоблачили? Что-то не вижу тут логики.
– Вы нам письмо до сих пор не показали, – напомнил Жек.
– А что в том письме? «Вместо свадьбы состоятся похороны». И всё. На нашем принтере отпечатано. Он стоит в гостиной и всем доступен.
– Там могли остаться отпечатки пальцев.
– Да оно по рукам ходило. Мы ведь особого значения ему и не придали поначалу. Это уж потом…
– А что случилось потом?
Маргарита Степановна поджала губы и опустила голову. Видно было, что говорить про это «потом» ей не хочется.
– Да я тут в запальчивости бросил одну реплику. Что, мол, свадьбу можно и после похорон отпраздновать. Мы немного повздорили с отцом, – сообщил Никита и обратился к Маргарите Степановне: – Всё равно ведь кто-нибудь проболтался бы.
– А почему вы были уверены, что предстоят похороны именно отца? – быстро спросил Жек.
Никита несколько растерялся.
– Да ни в чём я не был уверен. Я же говорю – в запальчивости.
Наступила неловкая пауза.
– Выходит, отец был против вашего брака? – с полуутвердительной интонацией проговорил Жек и озадаченно посмотрел на Жанну.
– В общем, да, – признал Никита.
Жека осенило.
– Минутку! Не после ли получения письма Владимиру Никифорычу стало известно о намечающемся браке?
– Да. После письма. Он случайно обнаружил на моём столе письмо и прицепился – что, мол, да почему.
– Так, выходит, письмо вами было получено? Как это произошло?
– Просто под дверь сунули.
Всё окончательно запуталось. Вопросов роилось в голове величайшее множество, но ни одного из них Жеку сформулировать не удавалось. Может быть, пока шницель и картошечку перемолоть, работая челюстями? А там, глядишь, и в голове позитивные изменения случатся – что-то осядет, что-то выветрится.
В разговор вступила Жанна.
– Кого же убить собирались? Кому угрожали? Вам, Никита? Или Инне? Ведь только в случае убийства кого-то из вас двоих свадьба была бы невозможна на все сто процентов.
– Какая теперь разница, кому угрожали в той дурацкой записке? – раздражённо бросила вилку Маргарита Степановна. – Убили-то Владимира Никифоровича.
Послышались тяжёлые шаги, и в столовую вошёл Андрей Сергеевич, следом прошмыгнул Александр Иванович Кулебяка с псевдонимом Колумб, оказавшийся очень маленьким и худеньким.
– Галя, сооруди чего-нибудь, – попросил Андрей Сергеевич, устраиваясь на свободное место рядом с Никитой.
– Как там больной? – закуривая сигарету (она даже разрешения не попросила, недовольно отметил про себя Жек), поинтересовалась Жанна.
Андрей Сергеевич, догадавшись, что вопрос адресован ему, сделал беззаботное лицо и бодро сказал:
– Вы знаете, уже лучше, значительно лучше. Валерьянка подействовала.
– Хотите сказать, что под воздействием валерьяночных методов он во всём сознался? – задала следующий вопрос Жанна, всё тем же невинным тоном.
Лицо Андрея Сергеевича резко изменилось, он словно бы в одно мгновение стал совсем другим человеком, и за столом наступила невозможная тишина, такая, которую, казалось бы, и муха не осмелилась потревожить. Тяжёлый, исподлобья взгляд Андрея Сергеевича устремился в направлении Жанны, но как бы мимо или, точнее сказать, сквозь неё. Чтобы как-то защититься, Жанна выпустила густое облако табачного дыма.
– Да, – нарушил, в конце концов, молчание Андрей Сергеевич, – валерьянка подействовала, и речь стала более внятной.
– Он сознался в убийстве? – спросил Жек.
– Он сознался, что засунул письмо под дверь Никите! – Андрей Сергеевич обвёл обедающих мрачным взглядом. – Однако утверждает, что письмо валялось на полу, было сложено на два раза, а что было в нём, он не знал. А кто ж поверит, что он не заглянул в него?
– Не все читают чужие письма, – заметил Жек.
– Вот и он это утверждает, – зловеще усмехнулся валерьяночных дел мастер. – Говорит, подумал, что из двери выпало. И чтобы опять не выпало, сунул под дверь. Ха-ха.
– Возможно, это и правда, но тогда – кто? – сказала Маргарита Степановна.
Никто ей не ответил, а Андрей Сергеевич, обратившись к Галине Викторовне, попросил водки.
– И нам с Петром Аркадьичем, пожалуйста, – сказала Жанна. Жек нахмурился, однако промолчал – водки очень даже хотелось.
– А я не пью. И письма чужие тоже не читаю, – высунулся вдруг Александр Иванович и петушисто глянул на Андрея Сергеевича.
– Ну да, не пьёшь, не куришь и к женщинам слабости не имеешь. Хотя насчёт последнего я что-то стал сомневаться.
– Оставь свои грязные намёки! – неожиданно разозлилась Маргарита Степановна.
– Рита, а почему ты решила, что я кого-то конкретного имею в виду? – не без вызова в голосе поинтересовался Андрей Сергеевич.
Маргарита Степановна не ответила, бросив вилку, она покинула столовую. Андрей Сергеевич с деланным смущением пожал плечами, затем опрокинул то ли в рот, то ли непосредственно в желудок рюмку водки и принялся за суп. Теперь он выглядел мягким и добродушным.