– Этот бандит вашего Кулебяку мордой в тарелку окунул, – вдруг ляпнула Жанна.
– Ну и пожалеет, – ничуть, кажется, не удивившись этому сообщению, ответила Маргарита Степановна. – Александр Иваныч зло никогда не забывает.
– А затаить зло на Владимира Никифорыча у него оснований прежде не было? – сообразил задать вопрос Жек. – Он ведь, как мне известно, и денег довольно много мужу вашему был должен.
– Должен много. Был должен и остаётся должен. Но я не думаю, чтобы он стал убивать.
– А на кого вы думаете?
– Я не знаю, на кого думать, – со вздохом ответила вдова.
Жек решил зайти с другой стороны.
– Но кого вы исключили бы совершенно?
– Никиту, – ответила сразу, потом добавила: – Да всех бы, пожалуй.
– Всех не получится, Маргарита Степановна, – счёл необходимым заявить Жек.
– В таком случае, исключите всех, кроме одного, – разрешила-попросила-приказала вдова.
– Или двоих, – прибавил Жек.
Маргарита Степановна пожала плечами.
– А что вы о вашей будущей невестке скажете? – встряла Жанна. – Может, сначала убила, а потом «обнаружила»? По-моему, Инна ещё та… – Жанна замолчала, подыскивая слово, но то ли не нашла подходящего, то ли не сочла необходимым произносить.
– А вы бы, девушка, стали убивать вашего бывшего любовника за то, что он не позволяет вам выйти замуж за своего сына? – язвительно поинтересовалась вдова.
– Вполне возможно, – парировала, не задумываясь, Жанна. – Тем более если жених с приданым.
– Вы сами ответили на свой вопрос. А что касается меня – не знаю. Самое невероятное – убийство. Остальное невероятное – наверное, уже менее невероятное.
Маргарита Степановна быстро встала и отошла к окну. Жек понял, что пора убираться.
– Спасибо за информацию, Маргарита Степановна, мы пока пойдём, – сказал Жек и направился к выходу, но тут вспомнил о словах Шурика о Галине и произнёс: – А говорят, что и Галина Викторовна планирует выдать свою дочь за Никиту.
– Не знаю. Думаю, Инна сама всё спланировала, а Галина Викторовна по-матерински её поддерживает.
– Так Инна её дочь? – поразился Жек.
– А вы что же, и не знали?
В коридоре Жек остановился и тяжко вздохнул.
– Надо, пожалуй, вернуться и потребовать, чтобы вызывала милицию.
– А деньги тебе, конечно, уже не нужны? – вспылила Жанна.
– Давай будем реалистами и признаемся себе…
– Или друг другу, – насмешливо перебила Жанна.
– Давай признаем, наконец, что мы сейчас так же далеки от цели, как и в ту минуту, когда поднимались сюда в лифте.
– Но ты, видимо, допускаешь, что всё же ближе, чем когда ехали в машине? – продолжала иронизировать Жанна.
– Перестань! Неужели ты не видишь всю бесперспективность нашей затеи?
– Твоей! – поправила Жанна.
– Неважно!
– Ладно, если ты скис окончательно, то я принимаю руководство на себя и… И… иду пить водку! – заявила Жанна и притопнула ножкой.
– Причём тут водка? – удивился Жек.
– Можно и виски. Но не коньяк и мартини. Всё, хватит. Ты меня выбесил уже. Кто так ведёт допросы! Надо ставить острые вопросы, загонять в ловушки, потрошить и припирать к стене!
– Ну пошли кого-нибудь попотрошим, – вдруг согласился Жек. – Ты будешь потрошить и припирать, а я поассистирую.
– Сначала в бар, – решительно качнула головой Жанна.
Когда убийца уже вычислен, его убивает…
Кулебяка медленно перемещается по комнате Маргариты Степановны, делая пассы руками. Маргарита Степановна лежит на кровати и с лёгкой усмешкой наблюдает за ним.
– И как я должна на это реагировать?
– Не надо реагировать! – отмахивается Кулебяка.
– Что-то не получается. Жду объяснений.
– Я понимаю. Да-да.
Кулебяка садится в кресло и опускает голову.
– Ну! – понукает Маргарита Степановна.
Кулебяка вскакивает.
– Что «ну»? Вы можете подняться и пнуть меня! Потому что я – вот он! Не вижу я ничего!
– Потому что не там смотришь.
– А вы знаете, где смотреть? Да много вы понимаете! Помолчите!
Кулебяка вновь принимается делать пассы руками.
– Сказала же, не там, – устало произносит Маргарита Степановна.
– Кто-то умрёт! – вскрикивает Кулебяка. – Да, ещё кто-то умрёт!
– Мы все умрём.
– Умрёте не вы. Кто-то чужой для этого дома.
– Я и есть чужая.
– Если уж вы чужая… – Кулебяка с грустью качает головой.
В дверь громко постучали, а потом вошла Галина Викторовна. В крайне взволнованном состоянии.
– Думала, Инна знает! – начала она, с трудом переводя дыхание. – Кричу, а она не слышит. Сидит в наушниках опять!
– Где сидит? Да что с ней? – Маргарита Степановна садится на кровати.
– Не с ней. Я думала, она слышала. У них шум был. А потом, когда выяснилось…
– Да говорите же по порядку! – начала сердиться Маргарита Степановна.
– Ну вот! – вскричал Кулебяка и схватился за голову.
Выслушав Галину Викторовну, Маргарита Степановна проговорила полувопросительно:
– Может, не надо было?
– Что не надо было? – не поняла Галина Викторовна.
– Да ладно, раз уж отправили, то и ладно. Пускай сразу подключаются.
– А если у них опять ничего не выйдет?
– Тогда я сама… – Маргарита покивала головой. – Уж если я сама возьмусь.
– Да, если бы вы сами… – нерешительно проговорила Галина Викторовна.
Маргарита Степановна поднялась и приблизилась к Галине Викторовне.
– Вы действительно так думаете?
– Да, я… Но, знаете… – растерялась Галина Викторовна.
Маргарита Степановна разочарована. На Кулебяке же уж и совсем, как говорится, лица нет.
А Жанна, наливая себе водки, ворчит:
– И вообще, разве это пьянка? Глоточек коньяку, через час пять граммов мартини, потом, ещё через час, – три грамма водки. В результате такого паскудства любой человек, даже самый положительный, превратится чёрт знает во что.
– А не боишься, что нас просто-напросто сдадут в вытрезвитель? Кое-кто уже намекал… Да не намекал, а прямо заявлял, что ты под градусом. Наш авторитет…
– Стоп! – перебила Жанна. – Дальше про себя. Мораль я выслушивать не намерена. Вон возьми западные фильмы. Только детектив входит, как ему: «Что будете пить?», а он в ответ: «Двойной виски». Заметь, «двойной»!
– Двойной виски – это всего лишь две порцайки по двадцать пять граммов, что в сумме – пятьдесят. Плюс лёд, плюс содовая. И потягивает целый час. А ты сразу сто и – залпом.
– И я буду потягивать, – кивнула Жанна. – Пока решаем, что и как, пока разрабатываем ближайшие тактические действия, буду потягивать. Твои предложения?
– Ты собиралась взять руководство на себя, – напомнил Жек, также наливая себе водки.
– Я возьму. Но я должна выслушать твои предложения.
Жек пожал плечами и тяжело опустился в кресло, после некоторого молчания проговорил:
– Надо продолжать работать с контингентом. Допросы, очные ставки, следственные эксперименты, эксперт… Хотя экспертизы мы не потянем. Одним словом, устанавливать факты и выявлять мотивы.
Жанна издала презрительный смешок.
– Ты, тупоголовенький мой, всё ещё никак не можешь въехать, что мы с тобой не можем себе позволить такую роскошь, как многомесячное расследование. Мы же не мусора. Это они так работают. И это понятно – государство делает вид, что платит, а они делают вид, что работают. У нас же другая ситуация. И что касается денег, и что касается времени. Поэтому я тебе вот что скажу… – Жанна замолчала, и Жек повернул голову, чтобы выяснить, чем вызвана эта пауза. Оказалось, подливает себе водки. – Я тебе так скажу. Ты, хамелеонистый мой, напрасно столь старательно напяливаешь на себя чужую шкуру. Допросы, ставки, явки… «Я двадцать лет!..» – кричишь. Уймись. Те, которые «по двадцать лет», те и обнюхивают один какой-нибудь вонюченький трупик месяцами и даже годами. Ты подходи к делу с другой стороны. Понял, о чём я?
Жек вопросительно уставился на менторшу. Жанна улыбнулась хитро и насмешливо одновременно.
– Вспомни, кто ты есть. Вот и действуй в соответствии с приобретённым жизненным опытом. Его надо обуть, сделать, раскрутить, или как там у вас говорится.
– Сыграть с кем-то? – уточнил Жек. – А с кем? Да я и не готов.
– Краплёнки не захватил? – сочувственно протянула Жанна. И вдруг рявкнула: – Идиот! Я не про «буру» и всякие «гусарики» говорю. Я о перенесении методов толкую.
– Ты же сама говорила, что убийца вовсе не лох, – напомнил Жек.
– Во-первых, мы этого не знаем, а во-вторых… Ну а во-вторых, вспоминай вышеизложенное. Пойми, нет у нас времени. Быстрый результат может дать только лох. Если тебе нужны деньги, ты же не пойдёшь на АЗЛК к станку, грязному и скрипучему, который к тому же может ухватить за робу, намотать на шпиндель и так изувечить, что с тобой и в «дурака» никто не сядет.