сказав, отбыл в неизвестном направлении.
Начался дождь, укрыться в заповеднике негде, а плащи остались в автобусе. Туристы проголодались, но рюкзаки с провизией были там же. С двух часов дня и до двенадцати часов ночи Налимов бросил туристов на произвол судьбы.
Где он пропадал? Почему оставил группу без ведома экскурсовода? И вообще — на каком основании такое самоуправство и беспардонное хамство?
— Это мое дело. — Вот так, совершенно спокойно, ответил на все недоуменные вопросы сам Налимов.
В другой раз Налимов просто-напросто отказался выехать в запланированный рейс.
— Вы что, больны? — спросили его в бюро путешествий.
— Здоровше вас.
— Может, машина неисправна?
— В порядке.
— Так в чем же дело?
— Экскурсовод ваш мне не нравится.
По подобным «причинам» в один день были сорваны экскурсии сразу семи групп. Более двухсот человек, промаявшись около бюро путешествий несколько часов, вынуждены были ни с чем разойтись по домам.
Вы можете представить себе настроение этих людей, потративших целый выходной день на пустую нервотрепку?
Между тем принцип «моя машина» в автохозяйстве Чимкентского совета по туризму и экскурсиям распространялся все глубже. Исполнявший обязанности начальника гаража Барановский с водителем Тесленко вообще дали побоку какому-то там бюро путешествий и решили все дело автотуризма в Чимкентской области взять в свои руки.
В свои руки один из них взял руль государственного автобуса с группой туристов-школьников в салоне, а другой в это же время взял в руки шапку и собрал с юных любителей дальних странствий и их наставников пятьсот сорок рублей наличными и положил их в карман.
Нет, а что? Раз «моя машина», значит, самое время открывать и «мою фирму» — Барановский, Тесленко и К°.
Однажды в студеную зимнюю пору, а может, это было знойным летом. Точно сказать никто не может. Однако факт остается фактом: из гаража Совета по туризму исчезла грузовая автомашина. Сама по себе. Даже без путевого листа. День ее нет в родном гараже, другой, третий. Вроде как в самовольной отлучке.
И что удивительно — никто даже не ойкнул, никто не почесал в затылке.
— Должно, на чьем-то подворье. Погостит — вернется.
Но беглянка так и не вернулась.
Самое время задать тот вопрос, который всегда именуется либо банальным, либо сакраментальным, либо еще как:
— Позвольте, а куда смотрели те, которые по своему служебному долгу обязаны смотреть в оба? Ведь в адрес председателя Совета по туризму Фуфаева направлялись десятки, если не сотни, жалоб от туристов и докладных от экскурсоводов. Какие-то меры с его стороны принимались?
Принимались, товарищи, принимались. Самые энергичные и радикальные. Разбившему по пьянке машину незамедлительно выдавали новую. А злостного рвача, не дожидаясь конца квартала, наказывали серьезной премией.
И на другой, не менее банальный вопрос можно ответить: конечно, честные люди не могли с этим смириться. Да они и не мирились. Они своевременно сигнализировали куда следует. Требовали вмешательства.
Один из таких сигналов — письмо экскурсовода Г. Столярова — поступил в редакцию газеты. Письмо необычное. Это не жалоба. Хотя, как потом выяснилось, Столяров имел все основания написать и о том, как его самого, пожилого уважаемого человека, хам водитель оставил в Ташкенте только за то, что в пути он делал ему совершенно справедливые замечания, запрещал брать «левых» пассажиров.
— Прогуляйся пешком, папаша, мозги проветри.
Нет, Георгием Александровичем руководили не личные обиды, когда он писал это письмо. Он болел за общее дело, за тех трудящихся Чимкента и области, которые решили провести свободное время в путешествии по родному краю и доверились вполне солидной организации.
Могут сказать: но почему же товарищ Столяров, минуя местные организации, сразу стал бомбардировать центральную печать?
Нет, не сразу. Обращался он и в местные организации. Писал докладные директору бюро путешествий Забродину. Тот всякий раз докладывал Фуфаеву. А Фуфаев складывал эти докладные в новый письменный стол. Стол большой, ящиков много.
Написал Столяров письмо в ГАИ: «Товарищи дорогие, грабят же водители государственную казну, занимаются частным извозом, на казенных машинах. Остановите их!»
В ГАИ ему сказали:
— Все это хорошо. Но было бы еще лучше, если бы вы на месте, так сказать, преступления составили бы акт и нам бы его передали. Вот это другое дело.
В следующую свою поездку Георгий Александрович так и сделал. Он составил акт, дал его подписать туристам, указал их адреса. И отправил акт в ГАИ.
Оттуда он получил официальный ответ. На бланке.
«…Материал на нарушение со стороны водителей нами направлен по месту их работы для принятия соответствующих мер к виновным.
О принятых мерах вам сообщим дополнительно. Зам. начальника ГАИ Галимов».
Ни о каких «принятых мерах» Столярову никто не сообщал по той простой причине, что сообщать было нечего.
Так что, как видите, Столяров не сразу, не вдруг решился написать в редакцию газеты.
Редакцию письмо это заинтересовало. Оно было поставлено на контроль. А копию послали в Чимкентский областной комитет народного контроля с просьбой проверить, в чем там дело.
Спустя некоторое время редакция получила ответ из Чимкента:
«Письмо о непорядках в областном Совете по туризму проверено. Факты, изложенные в нем, подтвердились. По просьбе руководства Облсовпрофа справка проверки направлена для рассмотрения и принятия мер в их адрес».
Ответ пришел в редакцию в конце января. Но вот минули февраль, март, наступил апрель, а Облсовпроф почему-то молчит. И тогда редакция командирует своего специального корреспондента в Чимкент. Спецкор встречается с товарищами, которые занимаются здесь туризмом, интересуется: может, положение уже изменилось и порядок наведен?
— Так точно! — бодро рапортуют одни.
— Ничего подобного, — говорят другие, — все осталось по-прежнему.
И они рассказывают о том же самом — о грубости и хамстве водителей, о поборах, о грязных салонах, опозданиях с подачей автобусов, срыве экскурсий. Причем приводят самые свежие факты.
И вот спецкор беседует с председателем облсовпрофа. Он задает председателю вопросы, а председатель вроде бы и вовсе не понимает, в чем, собственно, дело:
— Мы же приняли решение.
Спецкора знакомят с протоколом заседания президиума Облсовпрофа, и по мере того, как он его читает, до него доходит, почему это решение не направили в редакцию, — стыдно. Ни о присвоении водителями-энтузиастами пятисот сорока рублей за «левую» экскурсию, ни о пропаже автомобиля ни слова. Как будто ничего этого и не было вовсе. Ни одной фамилии, ни одного из тех возмутительных, серьезных фактов.
Так, мелкие недочеты — грубость водителей. Отдельных водителей причем. Грязно в салонах. В некоторых салонах, естественно. Воспитательная работа среди водительского состава не всегда, не каждый день, на самом высоком уровне. Вот так. В таком разрезе.
Отсюда и