Обычно вечерами мать усаживала маленькую Николь к себе на колени и рассказывала ей истории — чудные волшебные сказки, заставлявшие сердечко девочки трепетать и будоражившие ее воображение. Николь ловила каждое слово, зачастую дрожала от страха, простодушно полагая, что все это могло происходить на самом деле. У Алисии Олдридж в этом смысле было огромное преимущество перед другими — она сама глубоко верила в то, о чем рассказывала дочери. При этом воспоминании на губах Николь появилась слабая улыбка.
« — А знаешь, что такое звезды, Ники? — Николь показалось, что она слышит голос матери. — Они — частички света, который посылают нам волшебные феи счастья. Это случается в особенные ночи и только для некоторых людей, потому что не все способны их видеть и проникнуться их волшебством.
— А в чем их волшебство, мамочка? — спрашивала Николь. — А я отношусь к этим людям?
Мать улыбалась загадочной улыбкой.
— Разумеется. И помни: всякий раз, когда ты видишь звезды, ты можешь что-нибудь очень-очень сильно пожелать, и твое желание обязательно исполнится.
— Правда, мамочка?
— Правда, любовь моя».
Две слезинки скатились по щекам Николь, и она обхватила себя руками. Стояла одна из тех ночей, о которых ей рассказывала мать: теплая, благоухающая, пахнущая весенними почками. Размечтавшись, Николь остановила взгляд на звезде, которая, казалось, манила ее к себе. Это была не самая большая и даже не самая яркая звезда на небе. Но было что-то очень необычное в ее сиянии, словно звезда пыталась удержать внимание Николь.
— Я надеюсь, мамочка, — едва шевеля губами, прошептала Николь, — на подаренный тобою амулет. Благодаря тебе, я все еще верю в него!
У Николь перехватило дыхание, и слезы вновь потекли по бледным щекам.
— Могу я предложить свою помощь? — Звук приятного мужского голоса заставил Николь похолодеть, мысли ее мгновенно вернулись к реальности. Ее заметили! Надо бежать. Медленно подвинувшись к краю скамейки, Николь мысленно прикинула расстояние до дороги, готовая в любую минуту стрелой броситься прочь.
— Не убегайте! И не пугайтесь. Я не намерен обидеть вас.
Крепкая ладонь легла на руку Николь, и скамейка слегка покачнулась, когда неожиданный собеседник опустился на нее рядом с девушкой.
— А я и не испугалась, — опустив подбородок, услышала свой голос Николь. — Я… — Николь замолчала.
— Я видел, что вам нехорошо. Когда вы направились к деревьям, вы были бледны как полотно.
— Я чувствую себя превосходно, — ответила Николь, уставившись на лакированные ботинки незнакомца. — Я лучше пойду.
Но незнакомец удержал Николь, и вдруг она ощутила в своей руке носовой платок.
— Вот, возьмите. Мне говорили, что это прекрасно осушает женские слезы.
Николь подняла глаза, слегка задетая иронией, прозвучавшей в чуть хрипловатом голосе незнакомца. У нее вновь перехватило дыхание, но на сей раз не тесный корсет был тому причиной.
Рядом с Николь сидел красавец, каких ей не приходилось прежде встречать. Несомненно, это был человек из высшего света, и свидетельствовал об этом не только элегантный вечерний костюм, но и четкий прямой подбородок, патрицианский нос, выдающий настоящего аристократа, густые черные волосы, обрамляющие широкий лоб, и такие же черные брови над глазами цвета полуночи. Глаза эти изучали сейчас Николь взглядом опытного мужчины, знающего толк в женщинах.
Его голос звучал искренне, а доброжелательность была очевидной даже для такой неискушенной девушки, как Николь. Она видела это и в улыбке незнакомца, и в сиянии глаз, и в слегка приподнятых бровях. Впервые в жизни Николь была благодарна судьбе, что на ней платье, а не костюм для верховой езды.
— Вы слишком прекрасны, чтобы плакать, — проговорил мужчина, отбирая у Николь платок и вытирая им щеки девушки. — Вы слишком прекрасны, чтобы бродить по ночному Лондону в одиночестве. Куда вы держали путь?
Николь вздохнула, не зная, что отвечать.
— Как вас зовут?
— Что? — растерянно заморгала Николь.
— Ваше имя, — подсказал незнакомец. — Должно же у вас быть имя!
— Ах да, конечно!.. Меня зовут Николь.
Мужчина улыбнулся, а Николь задалась вопросом, как часто у человека может перехватывать дыхание.
— Николь… — повторил незнакомец. — Имя вам чудесно подходит — звучное и нежное. А фамилия у вас есть?
Вопрос тут же вывел Николь из состояния мечтательного транса.
— Я должна идти. — Она стремительно встала. — Я и так ушла слишком надолго.
Изумленные глаза цвета полуночи сузились.
— Ушли? От кого? — спросил незнакомец, быстро взглянув на левую руку Николь. — От мужа?
Девушка невольно улыбнулась тревожной интонации его голоса.
— Не хочу вас разочаровывать, но я не замужем.
— Разочаровывать? Au contraire[2], моя загадочная незнакомка, я просто в восторге, — отвечал он и, ухватив Николь за запястье, нежно погладил ее ладонь. — Сядьте. Всего лишь на несколько минут. Пока краска не вернется на ваши щеки.
Николь уступила:
— Ну хорошо.
— Поскольку сегодня вечером мы обмениваемся лишь именами, то спешу сообщить: меня зовут Дастин.
— Привет, Дастин.
Он усмехнулся.
— Привет, Николь. — Дастин нащупал пульс на ее руке. — Почему вы плакали? Из-за мужчины? Если так, назовите мне его имя, и я переломаю ему кости.
Николь ощутила невольную дрожь от его горячего прикосновения.
— Нет, дело вовсе не в мужчине. Скорее, во всем виноваты воспоминания.
— Печальные воспоминания?
— Да нет, напротив, счастливые, — сказала Николь. — Я думала о своей матери.
— Вы ее потеряли. — В голосе собеседника звучал не вопрос, а утверждение, от чего глаза Николь удивленно расширились.
— Не смотрите так ошеломленно, — ответил Дастин на невысказанную мысль Николь. — Мне самому пришлось пережить то же самое.
— Понимаю. — Николь склонила голову. — А что вы здесь делаете? — вырвался у нее невольный вопрос. Дастин еле заметно улыбнулся:
— Вообще или в частности?
— Я имею в виду здесь, на берегу реки… и в одиночестве.
— Неужели моя прогулка в одиночестве вызывает у вас удивление?
— Для такого мужчины, как вы? Да.
— Мужчины, как я, — повторил Дастин. — А что это значит?
— Это значит, что вы красивы, хорошо воспитаны и обезоруживающе обаятельны. А если учесть, что сейчас в Лондоне пик сезона, то тем более удивительно, почему вы не на балу или приеме, не в окружении пылких, обожающих вас женщин, а бродите в одиночестве вдоль Темзы.
Темные брови Дастина выгнулись дугой.
— Я польщен. Я ошеломлен. Вы всегда такая непосредственная?
Николь задумалась над его вопросом, но лишь на мгновение.