Опять брожу без цели и без толка
В предчувствии рождения строки.
Стучал октябрь мокрою листвой,
Бросал декабрь белый снег горстями
В окно, что зажигалось в старой раме
Под самой крышей в сутемь
над Москвой.
Под тем окном кормили голубей.
И на прохожих лаяли собаки.
Случались свадьбы, похороны, драки.
А ты была отрадою моей!
И дом, кренясь от ветра, уплывал,
Черпая лужи стенами-бортами.
И рифмы засыхали – там, в гортани.
И я тебя по шагу узнавал,
Когда в нарядном платье налегке
Ты по ступеням лестницы взбегала.
И лампочка горела вполнакала,
И золотилась пыль на каблуке
Французских туфель – тех, что до утра
Лежат на пестром коврике в передней
Моей надеждой, верою последней,
Что наша жизнь печальна, но добра,
Что наши дни тревожны, но легки,
А ночи на двоих не так уж долги.
И брошен якорь верности и долга
В том доме, где гуляют сквозняки.
И выпал снег
А снег упал и так давно лежит,
Сомнениям и мукам неподвластный,
Что кажется – белесый саван сшит
Любви неповторимой и прекрасной,
Бушующей о пору осенин —
Прозрачную и яблочную пору,
Когда Всевышний дланью осенил
Тех, кто пришел к венчальному престолу.
Российский быт мятежен и суров.
Ни для кого с младенчества не ново,
Что сменится октябрьский Покров
Пуховым платом зимнего покрова.
Под Новый год земля опять бела.
Опять в промерзших колеях дорога.
Здесь было много света и тепла,
Хотя их не бывает слишком много.
Весной забьют хрустальные ключи,
Но, чтоб дожить до Пасхи причащенья,
Есть таинство рождественской ночи
И иорданской проруби Крещенья.
И есть любовь, которая была
Иконной нерушимою стеною.
И выпал снег… Земля опять бела,
Как два крыла, простертых надо мною.
Спи, женщина
Спи, женщина. Покуда ночь права.
Дышать тобою – высшая награда.
Но сны полны губительного яда
И пробивает наст разрыв-трава.
Верь, женщина, я сызнова прощу
Твою игру краплеными страстями
И в галок над соборными крестами
Кольцом воспоминаний запущу.
Знай, женщина, в сумятице веков,
Среди балов, в лорнетах перекрестье
Мы проходили об руку и вместе,
Но стал невнятен звук твоих шагов.
Жди, женщина, хоть я уже не жду,
Что станет жизнь, как прошлое,
прекрасна,
Что будет снова солнечно и ясно
И слышен птичий гомон за версту.
Спи, женщина. По Млечному Пути
Любовь уходит из земной юдоли,
Оставив пуд невыплаканной соли
И вечное российское «прости!».
Что ж, женщина, да не судима будь!
Среди сугробов зимнего пространства,
Быть может, нам достанет постоянства,
Чтоб встретиться в былом когда-нибудь.
В ту ледяную пору января,
Когда любовь качали в колыбели
Крещенские московские метели,
Спи, женщина. Спасенья якоря
Опустятся с небес процветшим древом,
Чтоб, расплескав губительную ночь,
Двоим вернуться в прошлое помочь.
Спи, женщина, и сна не верь химерам!
Новогоднее
Год уходит. Декабрь в эпилоге,
И печаль новогодней пурги
Белым снегом легла на дороги,
На былые стихи и грехи,
На тропинки, рокады, проселки,
Что уводят из прошлого прочь
В край, где звезды украсили елки
В эту долгую-долгую ночь.
Тишина и серебряный иней
Опустились на наш палисад.
Бьют часы, и к былому отныне
Невозможно вернуться назад —
В январи, сентябри и апрели,
Что дарили нам календари.
Но свистят за окном свиристели,
Утром зори зажгут снегири.
И не надо печали ложиться
На склоненное грустью чело.
Свет любви, свет лампады-божницы…
И душе в Новогодье светло!
Опять начинается месяцев лествица
Завещаю Россию
Задолго до Светлого праздника вешнего
От комля столба, у заставы стоящего,
Под кашель простуженный старого лешего
И шорохи льда, переправы мостящего,
Метет по дорогам пурга-околесица.
Но дело неметно, как водится исстари.
Опять начинается месяцев лествица
От печки, где ели горят серебристые.
Беременна прошлого года загадками,
Пришла января суетливая проза.
Опять Рождество с надоевшими Святками,
Опять на Крещенье не будет мороза.
Под утро опять одолеет бессонница
И скрип половиц под шагами неслышными.
И дело к разлуке негаданной клонится,
Печальной разлуке под старыми вишнями.
И Виевы веки сомкнутся усталые.
Века разомкнутся в пространстве и времени.
И лишь снегириные сполохи алые
Рассыплются искрами в траурной темени.
Но звон колокольный густою октавою
Разбудит вчерашние сумерки синие.
Я в них остаюсь за чертой, за заставою,
А вам, сыновья, завещаю Россию,
Где никнут березы над прахом отеческим,
Над зимником битым стальными полозьями
В края, где не пахнет жильем человеческим
И звезды висят самоцветными гроздьями
Над русской землею, как ворот распахнутой,
От скал, где бушует волна океанная,
До степи полынной, нагайкой распаханной,
Где Разина песня звучит окаянная.
Размышление в сочельник
Царапая пальцами стылую твердь,
Кружит завывая метельколоверть
Средь сосен.
Но, словно «бессмертье» в наградных
листах,
Сочится сукровицей клюквы в лесах:
Жди весен!
Суставами веток скрипят дерева,
Спеша одолеть ледяной перевал
Николы.
И, прахом снегов по погостам пыля,
Идет в наступленье зима на поля
И долы.
Белее венчального платья парчи
И ярого воска молебной свечи
Свет снега.
И, с лютым морозом бороться устав,
Река начала слюдяной ледостав
От брега.
Пусть выпьет простор лубяные глаза
Того, кто забыл голоса, образа России!
Их душ купину согреют костры,
И вороном ночь упадет на кресты Косые.
Мне вечно блуждать между русских
равнин,
Рождеств и Крещений, святых именин
Любимых
И слышать, как мерзлую землю грызет
Стремящийся к солнцу зеленый народ
Озимых.
Рождественское
Непроглядны сумерки под елками.
В таинстве рождественской ночи
Холода сквозят меж рамы щелками,
Щелкают поленьями в печи.
Вся Россия ждет, на небо глядючи,
Первозвездья драгоценный дар:
Кривичи, радимичи и вятичи
По деревням, селам, городам.
На земле, где мною столько хожено,
Где делил с друзьями черный хлеб,
Вьюгой бездорожье запорошено.
Долог путь в рождественский вертеп,
От острога и горючей паперти
На Руси не зарекаться стать.
В женщине с глазами Богоматери
Узнаю свою родную мать.
Над землей, которой Богом дадено
Мужества на долгие века,
Проплывают о?блаки из ладана,
Мчатся снеговые облака.
Но в сугробы страхи и сомнения
Опадут, как прошлого листва.
В полночи высокое мгновение
Светлого начала Рождества.
На морозных равнинах
Запечатана речка
прощальным письмом.
Оплывает свеча
догоревшей зари.
На морозных равнинах
крещенским постом
Шелестят снегири
да свистят снегири.
Разгулялась метель,
превратилась в пургу,
И, хотя не размежит
волна берега,
Я тропинку к тебе
проложить не смогу,
Потому что зима,
потому что снега,
Потому что не греют
холодные сны
И по швам разошелся
нагольный тулуп,
И медведи в берлогах
не чуют весны,
И застыли слова
в узкой проруби губ.
И до первой травы
ни мизинным перстом
Не ударят
в зеленых лугах косари.
На морозных равнинах
крещенским постом
Шелестят ковыли
да свистят снегири.
Крешение
Не рассветает. Смутен зимний сон.
Метели бьют на вылет и на вынос.
На аналое – инея анти?минс,
На колокольнях – куколи ворон
Чернеют.
Непрогляден окоем.
Не рассветает. Сон медвежий смутен,
И не понять, толь сумерки, толь сутемь
Витают над разбуженным огнем