Дункана захлестнула волна ярости. Он начал протискиваться через толпу, сбив с ног какого-то несчастного купца. Пока он извинялся перед пострадавшим, разбойники бросились наутек.
Он только кивнул своему ангелу, но не стал мешкать. Следовало восстановить справедливость. Он устремился вслед за нападавшими, громкими криками расчищая себе дорогу. Он откинул полу плаща, потянувшись за мечом.
И выругался.
У цыган не бывает мечей. Он был вооружен одним кинжалом. Будь у него в руках меч, он бы легко проучил этих негодяев. Но он имел в своем распоряжении всего лишь кинжал, и ему предстояла схватка на равных.
Лине с изумлением наблюдала, как темноволосый цыган пробирается сквозь толпу. Она думала, что он следовал за ней с каким-то злым умыслом. А сейчас он вел себя как ее спаситель. Это было просто невероятно. Простолюдины не лезут из кожи вон, чтобы помочь другим. Скорее всего, он рассчитывал на весомую награду за свой поступок. Она решила, что ей действительно придется вознаградить его, пусть даже ее отец крайне неодобрительно отнесся бы к такому ее поведению. В конце концов, похоже, цыган оставался ее последней надеждой.
Она снова бросила взгляд в спину своему удаляющемуся защитнику. Его голова возвышалась над толпой подобно башне замка. Его крепкое тело выглядело впечатляюще в обтягивающих ноги шерстяных штанах и прозрачной муслиновой тунике. Плащ развевался за плечами, когда он продвигался вперед с грациозной уверенностью настоящего рыцаря. Широкие плечи и мускулистые руки, сжимающие кинжал, заставили ее сердце затрепетать.
Она молча смотрела ему вслед, пока вдруг не сообразила, что он уже скрылся из виду. Вздохнув, она подобрала свои усеянные соломой юбки и поспешила за таинственным спасителем.
Дункан в отчаянии сжал кулаки. Испанские пираты оказались увертливыми, как речные угри. Следовало признать, это была одна из немногих черт, которые не нравились ему в простолюдинах. Слишком многие из них не имели ни чести, ни совести и не соблюдали законы рыцарского поведения. Они с превеликой радостью предпочли бы удар в спину сражению в открытом бою.
Он прошел мимо конюшен, время от времени высматривая впереди двоих похитителей, а те с опаской то и дело оглядывались.
Ряд конюшен внезапно закончился, а за ними простирался небольшой лужок, на котором зрители кольцом обступили пару борцов. Воры смешались с толпой. Дункан ощупывал собравшихся взглядом, выискивая противника. Зажав кинжал в ладони, он осторожно приближался к толпе, внимательно разглядывая каждого попадавшегося на его пути. Земля была мягкой, с сожалением отметил он, и слишком скользкой для хорошей драки.
Внезапно его взгляд метнулся на противоположную сторону круга. Там, за спинами зрителей, пряталась его жертва. Один из негодяев по-прежнему крепко сжимал в руках сверток с младенцем. Просто чудо, если ребенок до сих не пострадал, учитывая то грубое обращение, которое выпало на его долю. Но малыш не издавал ни звука. Скорее всего, бедное дитя было уже мертвым.
Он вздрогнул. В такое невозможно было поверить.
Испанцы пока не заметили его, поэтому нервно озирались в поисках преследователя. Когда его обнаружат, втроем в течение нескольких минут они будут исполнять дурацкий хоровод преследования и драки. Дункану вовсе не хотелось этого, особенно когда на карту была поставлена жизнь ребенка. Нет, его действия будут быстрыми и решительными.
Между ним и ворами находились двое борцов, обнаженных по пояс и щедро перепачканных луговой грязью, крестьяне и благородные дворяне по очереди подначивали их насмешками и оскорблениями. Для цыгана, умело обращающегося с кинжалом, они не представляли особого интереса. Дункан сосредоточился на испанцах, терпеливо выжидая удобного момента для атаки. Наконец один покрытый грязью гигант швырнул другого на землю, и толпа разразилась приветственными криками. В последовавшей за этим суматохе Дункан, отбросив в сторону плащ, устремился к своей добыче.
Лине остановилась, переводя дыхание и недовольно взирая на грязь, прилипшую к ее мягким башмачкам. Но, услышав удовлетворенные возгласы, она устремилась к толпе и начала пробиваться в первые ряды. Здоровенный детина снова поверг наземь своего соперника из соседнего городка.
Но прежде чем поверженный борец сумел подняться, таинственный цыган с черными, как вороново крыло, волосами вошел в круг, держа в опущенной руке кинжал. У Лине перехватило дыхание — она не сводила с него глаз.
Один из негодяев подпрыгнул, как дворняга, которой отвесили пинка, и попятился, намереваясь бежать. Второй, со злополучным свертком в руках, собирался было оказать сопротивление, но по лицу его скользнула тень страха.
В глазах ее спасителя промелькнуло выражение торжества. Но вдруг он поскользнулся на мокрой земле и взмахнул руками, отчаянно пытаясь сохранить равновесие. Пират, усмотрев в этом реальный шанс на спасение, бросился сквозь плотное кольцо зрителей, по-прежнему держа в руках сверток. Цыган на мгновение оперся на другую ногу, но и она заскользила по сырой земле. Он с шумом приземлился на пятую точку, а его желтовато-коричневая шляпа съехала набок.
Последующие действия цыгана вызвали у Лине неописуемое удивление: он дважды перекатился по земле, с ног до головы извалявшись в грязи, и, встав на четвереньки, оказался лицом к лицу с гнусным испанцем, держа наготове кинжал. Она еще никогда не видела, чтобы кто-нибудь двигался так быстро. Кинжал со свистом рассек воздух, и через несколько секунд цыган приставил его к горлу преступника. Тому некуда было деваться, и он отбросил сверток в сторону, сдаваясь.
Время замедлило свой бег, Лине с ужасом наблюдала за происходящим.
Негодяй воспользовался уловкой, чтобы спастись бегством.
Сердце Дункана замерло. Он выронил кинжал и, вытянув руки, рванул вперед, чтобы поймать ребенка над землей. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем его пальцы коснулись мягкой голубой ткани, в которую был завернут младенец. Он прижал ребенка к груди и развернулся в воздухе, чтобы принять удар от столкновения с землей на себя.
Столкновение получилось очень жестким и болезненным. Он сильно ударился плечом — завтра оно наверняка распухнет и будет дьявольски болеть. Но зато ребенок был в его руках, в безопасности. Он спас своего ангела.
Когда же ангел подбежала к нему с лицом, искаженным тревогой и волнением, лучи солнца образовали ореол вокруг ее головы, отчего она показалась ему божественным видением. Когда она заговорила, ее голос оказался теплым и нежным, хотя был более земным, чем он ожидал.
— Ах, хвала Господу, — сказала она, протягивая к нему свои белые, как первый снег, руки, чтобы взять сверток. — Позвольте мне взглянуть.