— Какой чудесный финал! — воскликнула королева. — И мы в Виндзоре могли бы развлекать наших гостей подобным образом.
Первая из пьес была серьезной, актеры играли очень искусно; другая оказалась комедией, по ходу которой, по словам королевы, она то и дело, как и остальные зрители, смеялась до упаду.
На следующий день они уехали, взяв с собой принца де Жуанвиля, и вернулись в Англию. Они собирались провести там ночь или две, прежде чем отправиться в Бельгию проведать дядю Леопольда.
В Бельгии они остановились в «Павильоне». Принц де Жуанвиль заявил, что более странного дворца он еще не видел.
И какой же радостью было снова оказаться под одной крышей с дядей Леопольдом! Тетя Луиза к тому времени уже присоединилась к мужу. Теперь ей предстояло исполнить роль хозяйки во дворце мужа, как незадолго до этого во дворце отца. Увидели наконец детей, о которых Виктории пришлось столько слышать. Особенно ее поразила маленькая принцесса Шарлотта, почти одного возраста с Киской, но, как заметила королева, не такая шаловливая.
Дядя Леопольд, как всегда, исключительно любезный, рассказал им, как он готовил их свадьбу, когда они еще лежали в колыбельках. Видеть, как они счастливы вместе, — одна из самых больших радостей его жизни.
— Я смотрю на вас обоих как на своих детей, — сказал он, а они вполне серьезно заверили его, что он и был им отцом.
Восхитительная получилась поездка! Дядя Леопольд сопровождал их, когда они проезжали Брюссель, Антверпен, Гент и Брюгге. В этих прекрасных старых городах они осмотрели удивительные художественные сокровища. Когда находишься вместе со своими любимыми, время проходит так быстро, и очень скоро они снова оказались в море на пути домой. Виктория коротко написала дяде из Виндзора:
«Мы испытали счастье вновь побыть с вами. Наше пребывание было таким прекрасным, но таким до боли коротким. Какая радость снова оказаться под одной крышей с человеком, который был мне как отец!..»
— И все же в гостях хорошо, — сказала королева, когда они добрались до Виндзора, — а дома лучше. Дома, с моей дорогой, любимой семьей.
БЕДНЫЙ ЛОРД МЕЛЬБУРН
Виктория сидела, обмахиваясь веером, а Альберт с Киской на спине ползал на четвереньках по полу. Он души не чаял в этом ребенке. Не то чтобы он ее баловал. Для этого Альберт был слишком умен, но Виктория не раз замечала, как, едва войдя в детскую, он сразу же устремлял взор на крошку Вики. И она, видя, как действует на них обоих, уже начинала проявлять свой деспотичный нрав, однако ребенка симпатичнее и живее ее трудно было сыскать.
Но как же отличался от нее Парень! Берти был вполне здоров, но в свои два года еще не умел говорить, чем разительно отличался от сестренки, которая в его возрасте уже щебетала без умолку.
— Мама, как называется мой большой корабль? — спрашивала Киска.
— Если это яхта, на которой мы с папой плавали, тогда она называется «Виктория и Альберт». Она названа так в честь папы и меня.
— Я ведь на самом деле Виктория, а не Киска, — сказало это удивительное дитя, — так что она, может быть, названа и в честь меня.
Ну не умница ли разумница? Глаза у Альберта светились от радости, когда он повез ликующую дочь к матери.
— Но! — воскликнула Киска.
— Ах, я уже стал лошадкой? — спросил Альберт.
— Нет, лучше кораблем, — подумав, ответила Киска.
Она схватила Альберта за волосы и принялась тянуть.
— Ты делаешь папочке больно, — пожурила ее королева. — Твоя кузина Шарлотта никогда бы так не поступила.
— Мама, расскажи о кузине Шарлотте.
Она сползла со спины Альберта и взобралась к матери на колени.
— Кузина Шарлотта — дочка моего дядя Леопольда и тети Луизы.
— Почему? — спросила Киска.
— Потому что они ее мама и папа.
— А какая она?
— Она умная и красивая и совсем не такая капризная, как некоторые девочки.
— Не такая, как Киска? — воскликнула старшая дочь королевы.
Берти тоже захотелось принять участие в разговоре, а потому он протопал к матери и уцепился за ее юбки.
— Берти, — протянула она, — ты тоже пришел послушать?
— М-м-м, — замычал Берти.
Ну и немтырь! А ведь он всего на год младше Киски.
Она поудобней усадила дочь на коленях.
Альберт поднялся с пола, его взгляд с обожанием задержался на дочери. Королева рассказывала ей об удивительном путешествии, которое они совершили, посетив короля Франции, а потом дражайшего дядю Леопольда и тетю Луизу, у которых такая славная дочка Шарлотта.
Киска слушала, слушала, а потом вдруг прервала маму:
— Если Шарлотта такая хорошая, почему же тогда у вас я, а не она?
Глаза королевы наполнились слезами, и она крепко прижала к себе дочь.
— Да потому что папе и мне никогошеньки, кроме тебя, не нужно, моя сладкая, — сказала она.
— М-м-м, — снова промычал Берти, но на него никто не обращал внимания.
Как-то раз, вспоминая о недавнем путешествии, королева заговорила об охотничьем домике короля Франции: ах, если бы и у них было такое славное местечко! Они оба любили Виндзор, но ведь это замок. Что она имеет в виду, так это небольшой домик, где можно было бы забыть о государственных делах и жить, как самая обыкновенная семья.
Альберту идея понравилась, и они обсудили этот вопрос с сэром Робертом Пилем. Альберт был полон энтузиазма.
Виктория была рада вернуться к детям. Много времени она проводила в детской, и единственный ребенок, который ее беспокоил, был Берти. Казалось, он не способен развиваться, заметила она Альберту, не потому, что он так уж глуп, хотя по сравнению с необычно умной Киской он казался именно таким, но потому, что невосприимчив. Он был попросту ленив, и развитие его сильно затруднялось из-за того, что няни так над ним дрожали, а когда его вывозили из дворца в коляске, люди жадно смотрели на него и восхищались им. Одна женщина в парке даже сунула голову в коляску и чмокнула его в щечку.
Создавалось впечатление, что всеобщее внимание доставляет Берти удовольствие, как будто он уже давно знал, что он принц Уэльский, и если он не мог взять первенство в детской, он возьмет его на улицах города.
Киска, однако, отличалась не только умом, но и характером. Альберт, всегда строгий с детьми ради их же блага, не мог устоять перед Киской. С тех самых пор, как они вернулись из Бельгии, она не переставала говорить о кузине Шарлотте, а когда задумывала какую-нибудь проделку, она склоняла набок голову и бормотала: «Интересно, а что бы сейчас сделала Шарлотта?»
Виктория и Альберт заходились от хохота над лукавством Киски — но, разумеется, когда оставались одни: было бы ошибкой показывать ей, что ее шалости развлекают их.