не след.
— Давай еще немного себя свободными почувствуем, — потянулась лениво, чувствуя, как Отец-Солнце ласково лица касается.
— Я тут вот что подумал, — заговорил Редрик. Я тотчас на него взгляд устремила. — После праздника, что для охранителей устраивается, мы с тобой гору ненадолго покинем.
— Правда? — обрадовалась.
— Отчего ж неправда? Большой беды в том не будет. Огневика оставим за порядком присматривать, а сами поедем…
— Куда же? — подхватила. Хорошо было вот так лежать и мечтать, как из оков вырвешься.
— Да вот хоть на ярмарку середины лета, что в Ольтаре устраивают. Селение дальнее, да и плащи нас скроют.
Привстала на локте и на хозяина вулкана смотрела. Солнечные зайчики по его лицу пробегались, а глаза казались алыми.
— Редрик, это было бы и впрямь чу́дно.
— Но на праздник для охранителей пойти придется, Лисса, — вмиг стал серьезным, — потому как традиция это, а охранителей обижать нельзя, да и тебя представить как должно следует…
Положила ладонь Редрику на щеку, провела ласково. Щетина пальцы царапала.
— Мне ведь платье понадобится, помнишь?
Редрик хмыкнул. Ленивая улыбка приподняла уголок рта с правой стороны.
— Будет тебе платье. Да не одно.
Накрыл мою ладонь, сдвинул к своим губам, одарил поцелуем. Побежали колкие мурашки по плечам. Ахнула от неожиданности, когда Редрик меня на спину мягко толкнул, а сам сверху оказался.
Вспыхнуло пламя, затанцевало в его и моей крови, распустило жгучие цветы на коже, побежало по чувствам. Шептала имя Редрика вновь и вновь, вдыхала его тягучий смоляной запах, изгибалась в его умелых руках от терпкого наслаждения и знала, что прав он был — не проклята больше. Не прокляты.
* * *
Отец-Солнце еще выше поднялся, когда наконец друг от друга оторвались. Я на животе лежала, подперев одной рукой подбородок, а другой Редрика кормила ягодами земляники, что Огневик в дорогу надоумил взять.
— Так-то мы до горы и вовсе не доберемся, — усмехнулся хозяин вулкана, норовя губами не ягоду поймать, а кончик моего пальца.
Я хохотала, на хозяина вулкана смотрела, а сама нет-нет да и замечала, что еще вчера он задумчив был, а сегодня только улыбается. Неужто вдвоем проведенная ночь так его изменила?.. Или после, во сне что видел? Уверена была, что ответа на этот вопрос так и не узнаю.
— Ну все, пора нам, супруга, — решительно сказал Редрик, поднимаясь. Сила воли у него сильнее моей была, стоило признать.
— Умыться бы не мешало, — вздохнула и из волос травинку вытащила.
Гребень не догадалась с собой прихватить, не думала, что на ночь задержимся, а косы-то за ночь основательно подрастрепались.От неожиданности взвизгнула, когда Редрик на руки подхватил и зашагал меж деревьев.
— До самой горы так понесешь? То-то удивление будет, ежели увидит кто, — снова засмеялась.
— Ручей там есть, — улыбнулся. А потом добавил: — Бесстыдница.
Льнула к нему, а сама все ту ночь вспоминала, когда точно так же на руках нес к Изначальному Огню.
Ручей и впрямь с другой стороны поляны бежал. Неширокий, но глубокий, сверкающий и такой густо-синий, что и сама бы не поверила, своими глазами не увидь.
Редрик в воду зашел и только там руки разомкнул, позволив соскользнуть вдоль своего тела. Это телу его очень понравилось, сразу заметила. Щеки точно вспыхнули, почувствовала, как зажгло, а Редрик только хмыкнул. И кто еще из нас двоих бесстыдник?
Студеная вода мне до стана доходила. Прижалась к хозяину вулкана, едва зубами не стуча.
— Холодно, — пожаловалась.
— Огонь-то тебя разбаловал, супруга, — засмеялся, потом ладонями вдоль моего тела провел, медленно, дразня. Вслед за его руками мнилось, что и кожа краснеет от смущения.
Когда Редрик ладони в воду опустил, почувствовала, что вода горяче́й становится, и пар от нее поднимается.
— Теперь-то тепло тебе? — уточнил насмешливо.
— Еще немного — и сварюсь, — ответила, глядя на него из-под ресниц.
Отошла чуть дальше, там, где вода холодная была. Набрала пригоршни и в хозяина вулкана плеснула. Захохотала, когда и в меня брызги ответные полетели. Как дети малые друг друга водой окатывали, хохоча. Метки брачные на его и моей руке сверкали, будто огнем подсвеченные.
Редрик стремительно ближе подскочил, заключил в объятия, обхватил лицо мое ладонями, заставляя на себя смотреть.
Дышал тяжело, на лице капли воды блестящими крапинами застыли, на губах улыбка блуждала.
— Опять скажешь, что возвращаться пора? — облизала губы, на которых тоже вода была.
— Как есть — лисица, — покачал головой и к губам приник.
* * *
В гору возвращались к вечеру. Обвела последний раз взглядом поляну, где столько радости испытала. Хихикнула стыдливо. А потом подумала, что стыдиться-то и нечего. Редрик — супруг мой. А даже ежели б и супругом не был… Тотчас головой покачала. Вот уж не думала, что такие мысли забредут.
Скрепила плащ брошью, к коню подошла. Редрик сумки через спину коня перекинул и теперь стоял замерев. Заглянула сбоку и приметила, что в пальцах кольцо вертит. Обручальное. Мое.
Решение долгим не было.
— А я-то думаю, где его потеряла, — протянула руку раскрытой ладонью вверх.
Редрик на меня взгляд перевел. Ни слова не сказал, надел кольцо на палец и, руку мою сжав в своих ладонях, поцеловал.
Когда снова глаза поднял, в них будто переменилось что — видела невысказанную печаль да безмолвную тоску.
— Что такое, Редрик? — спросила тихо, не выдержав его пристального взгляда.
— Ничего, Лисса, — покачал головой. Поняла, что хотел рассказать о чем, да передумал.
Нахмурилась, когда отвернулся. С этой стороной его натуры — все держать в себе — еще только предстояло примириться. Хоть и говорят в народе: молчание — золото, да только у