шоссе Рига – Елгава и близ железнодорожных мостов через Иецаву
Через несколько дней Коммунистический батальон занял важные позиции на правом берегу реки Иецава, охраняя дороги на Ригу. На этом важнейшем участке фронта, отделявшем нас от частей вражеской «железной» дивизии, протекала река Иецава, на обоих берегах которой имелись окопы, сохранившиеся со времени мировой войны. В течение полутора месяцев Коммунистический батальон вел успешные позиционные бои с врагом на самых подступах к Елгаве – в семи километрах от нее. За это время батальон получил из запасного полка 1-й латышской дивизии, 1-й Рижской рабочей роты и 4-й отдельной коммунистической роты 200 человек пополнения. Это позволило сформировать его в полном составе – преобразовать взводы в роты, пополнить различные команды и подразделения. В начале второй половины апреля сам батальон был переименован в Рижский отдельный коммунистический батальон. В нашем батальоне теперь было около 500 человек и сильная пулеметная команда.
Занимая позиции на берегу Иецавы, когда часть стрелков и пулеметчиков становилась на указанные места, два пулеметчика тянули через открытую площадку на позиции своего «максимку». Заметив их, враг открыл из пулеметов такой сильный огонь, что наши парни, не выдержав «бани», бросили свой пулемет шагах в тридцати, а сами прыгнули в траншеи. Увидев это, две девушки-пулеметчицы выскочили, схватили пулемет и стянули его в траншею, причем вражеские пули не коснулись их. Стрелки были так посрамлены, что им некуда было деться: все смеялись и издевались над их трусостью, хвалили отважных женщин. К сожалению, в моей памяти не сохранились фамилии ни трусов, ни самоотверженных пулеметчиц.
В дальнейших боях большая часть пулеметчиц, особенно те, кто исполнял обязанности первого номера, либо погибли геройской смертью, либо, тяжело раненные, были эвакуированы в тыл и обратно не вернулись.
В середине апреля оживилась деятельность разведчиков, не прекращавшаяся ни днем ни ночью: нужно было нащупать все дневные и ночные вражеские сторожевые посты, отметить на карте их расположение, определить время смены часовых, установить местонахождение наблюдательных пунктов и батарей вражеской артиллерии, количество вражеских сил, разведать охрану железнодорожных и шоссейных мостов в ночное время, для того чтобы враг не мог незаметно для нас сконцентрировать свои силы вблизи мостов и перейти ночью в наступление. Паводок на небольшой речке Иецаве не давал нам возможности незаметно перебраться под покровом ночной темноты на вражеский берег и захватить в плен или уничтожить противника. Вражеские тылы мы разглядывали и с верхушек высоких деревьев, если только кроны их были достаточно густыми. У немцев за обоими мостами стояли пулеметы, огнем которых они отбивали наших разведчиков во время их ночных операций у мостов.
Немцы, убедившись, что Коммунистический батальон прочно перекрыл все главные дороги на Ригу и что нас никаким огнем назад не сдвинуть, прибегли к отравляющим газам (фосгену), надеясь, что это им поможет. 10 или 12 апреля после полудня противник, бронепоезд которого незаметно под прикрытием лесочка подкрался к нашим позициям, открыл ураганный огонь из орудий бронепоезда и ближайших батарей снарядами с отравляющим газом, сначала по нашей передовой линии, а затем, перенеся волны артиллерийского огня в тыл, накрыл штаб батальона, санитарную часть и обоз, которые расположились в Ценаской корчме. Кое-кто из санитаров и обозных, для того чтобы избежать отравления, не одевая противогазных масок, бросился бежать по шоссе в направлении Олайне.
В это время враг перенес огонь и вперед, а наши, спасаясь бегством, попали в новую газовую волну и отравились. Было несколько жертв, кое-кого доставили в Ригу, в госпиталь. В то же время стрелки, находившиеся на передовой линии, тотчас же после первого залпа надели противогазные маски и во время обстрела передовой вылезли даже перед окопами в сухую посеревшую траву и поэтому не понесли никаких потерь. Те же, которые находились у железнодорожного моста, надев противогазы, открыли огонь по амбразурам бронепоезда. Уже при выходе из Риги весь батальон был снабжен противогазами, которые весьма пригодились.
Таким образом, большие надежды немцев, несмотря на великий шум, не оправдались. Когда после окончания газовой атаки мы, несколько разведчиков, прибыли с передовой в штаб батальона, то увидели, что здесь натворили немецкие снаряды. Все пространство вокруг Ценаской корчмы выглядело как перепаханное поле. На следующий день вся хвоя на соснах близ штаба батальона и у позиций стала бурой, как беличий хвост.
Справа от нашего батальона на позициях стояла 2-я латышская стрелковая бригада под командованием Паула Матисона, а также какая-то часть (полк или более крупная), которая была по своему составу интернациональной. Слева от нас стоял 3-й латышский стрелковый полк.
Незанятые участки фронта каждую ночь охраняла часть наших разведчиков. Вооруженные ракетницами и ракетами, разведчики передвигались каждый на своем участке незанятых позиций и то здесь, то там через каждые 20–25 минут выпускали ракеты, для того чтобы ввести в заблуждение противника и заставить его думать, что весь фронт занят. Ракет было мало, поэтому мы их экономили; у немцев же их хватало, и они непрерывно освещали ими свои позиции и реку. Часто случалось, что в темноте, когда погасала наша ракета, разведчики, охранявшие незанятые позиции, передвигаясь, попадали в залитые водой волчьи ямы, вырытые еще во время мировой войны.
Первое мая на наших позициях
Подошло 1 Мая – день солидарности трудящихся всего мира. Как же встретил и провел этот праздник Коммунистический батальон? Накануне 1 Мая из Риги нам прислали духовой оркестр и целый пакет первомайских прокламаций на немецком языке, которые надо было передать солдатам «железной» дивизии. Прислали нам и подарки от Коммунистической партии Латвии и Советского правительства.
Предмайский вечер был на редкость красивым, тихим и сравнительно теплым. После захода солнца начались переговоры с немцами о прекращении огня на 1 Мая и о встрече воюющих групп в нейтральной полосе на железнодорожном мосту. В тихую погоду мы со своих позиций вполне могли переговариваться с немцами через Иецаву, так как расстояние до их окопов было небольшим. Тем не менее успешно завершить переговоры с немцами в этот вечер не удалось, так как немецкие командиры не разрешили своим солдатам встретиться с коммунистами и заявили, что огонь не прекратят.
Наши разведчики принесли после обеда из обоза колокол с какого-то кладбища в тылу. По собственной инициативе мы решили использовать этот колокол, для того чтобы позлить немцев в первомайскую ночь и отзвонить им за упокой. Можно было предположить, что немцы, услышав ночью колокольный звон с наших позиций, откроют артиллерийский огонь, не исключено, что и снарядами с отравляющими газами, думая, что мы идем в наступление. Мы облюбовали себе пустые окопы