И Тониас жулик.
- Ранджир – всего лишь инструмент, как какая-нибудь кифара – так я им сказал. Они наотрез отказались. Но с помощью гильдий или без, я собирался вернуть меч. До тех пор, пока я жив, я бы не сдался. И это Тониас знал. Но не знал, что моя кровь сделает с оружием.
- Это он рассказал мне, как умер клинок.
- Однажды он попытался это сделать… замахнулся на меня. Тогда я предостерёг его, но он лишь усмехнулся. Зато сейчас правда ему известна.
Тониасу, может, и известна, а вот мне – нет. Обе истории звучали правдоподобно, но всё же это были лишь истории, возможно – лишь ложь.
- Ты не остановился ни перед чем, чтобы вернуть меч, - сказал я. – Я отправлю тебя под конвоем и буду ходатайствовать о предъявлении обвинений в убийстве. – Я забрал оружие и обвёл стражников взглядом. – Наденьте на него наручники и сопроводите в казематы. В скором времени прибуду для объяснений.
Но даже когда бойцы взялись за дело, переворачивая Ви’Торреса на бок, тот спросил:
- А что с Тониасом?
- Ему будут предъявлены те же обвинения.
- А Ранджир? Кто убил Ранджир?
Я медленно перевернул обагрённое лезвие в руке.
- Этого я всё ещё не знаю.
Я доставил безрадостные новости Тониасу и его подружке, став свидетелем нового акта истерик и угроз. С меня хватит. В печёнках уже сидят все эти певцы, шелка, спесивцы и простаки. Мне хотелось обратно на тёмные улицы, к дымящим каминам, к бездомным собакам и запаху старой рыбы. Хотелось старой доброй грязи – называющей себя грязью и выглядящей грязно. В конце концов, даже золото и бриллианты – всего лишь грязь под макияжем.
Забрав Ранджир с собой, я в одиночку направился к городскому гарнизону. По пути я остановился перевести дух и собраться с мыслями.
Я оказался в маленьком круглом мощёном дворике, окружённом каменными богадельнями. Ярким шрамом на брюхе ночного неба сиял полумесяц, тонкие облака окутывали его рваной марлей, а линия крыш неровными зубами впивалась снизу. Черная черепица, протекающая дранка, лохматые охапки соломы. Башенки топорщились, точно зубья грубой короны. Вода шептала что-то в канавах, и поблёскивала в далёкой чаше моря.
Селгаунт. В четыре раза меньше Глубоководья, но не меньше погружённый в мерзость. Неискренность. Лживость. Богатые жирные примадонны против богатых жирных примадонн. Всё это я мог выдержать – ведь я привык к этому – но в самом центре всего этого месива в ловушке оказалось что-то чистое, что-то благородное и восхитительное.
Я поднял кроваво-красный клинок перед собой. Ранджир, древний поющий клинок эльфийских королей, выкованный для битвы, герой сотен войн, вершитель судеб континентов… навеки мёртв. Убит в вечернем представлении. Но даже это было не самым худшим. Перед всем этим меч был рабом двух глупых мелочных индюков. Они заставляли его петь ради аплодисментов, выступать, словно ручная обезьянка и проводить остальное время во тьме под тремя замками. С тем же успехом он мог использоваться для нарезания арбузов да открывания заклинивших дверей.
Стоя там под облаками-марлями и маленькими напуганными звёздами, я со всей отчётливостью понял, что Тониас и Ви’Торрес не были первыми хозяина меча. Сколько же других великих теноров сембийской оперы использовали этот клинок? Сколько сотен лет поющий меч эльфийских королей был марионеткой напыщенных болванов, подобных этим двоим?
Внезапно я вновь почуял его. Запах смерти.
Я больше не был один. Они явились из темноты крошащихся улочек. Повылазили из-за обшарпанных деревянных сараев, неухоженных клумб, из-за куч гниющих бочек. Подтянутые бойцы в чёрном, с глазами, горящими точно свечи. Они были повсюду, отрезали все выходы.
Я присел, выставив меч перед собой, и заметил, что ни один из них не носил доспехов поверх обычной одежды.
Один из напавших заговорил – выразительно и надрывно:
- Похоже, агент Куэйд, тебе придётся сдаться нам на милость, а милость в нашем королевстве, возможно, редчайшее явление.
Не убийцы. Лицедеи.
- Передай меч нам, Куэйд – мы лишили тебя духа, но жаждем большей добычи.
Ещё и плохие. После этой реплики раздался приглушённый протест, затем короткая стычка за право обращаться ко мне в дальнейшем.
- Этот меч в центре расследования, - отрезал я. – Вам его не получить. Кроме того, он мёртв. Что Гильдия Лицедеев, Бардов и Певчих хочет от мёртвого меча?
Это вызвало ещё больше нервных перешёптываний. Кто-то доказывал, что им лучше сбежать. В конце концов, победил новый голос:
- Думай что хочешь о том, кто тебя окружает, Куэйд, а мы будем думать что хотим о мече. Теперь же передай его нам, иначе отведаешь укусов нашей собственной стали.
Эта речь нашла больше поддержки – многие головы во тьме закивали.
Лицедеи или нет, но их было двадцать. Они могли убить меня даже оперным реквизитом. Нет, Ранджир прошёл через слишком многое. Я не собирался отдавать его ещё одной шайке хихикающих шутов.
- Так давайте, возьмите!
- И возьмём! – сымпровизировал кто-то, хотя вся группа выглядела какой угодно, только не жаждущей попробовать.
Кольцо медленно сужалось. Я перебирал ногами, стараясь держать всех в поле зрения. Сзади раздались быстрые шаги. Я развернулся. В воздухе свистнул Ранджир. Сталь ударилась о сталь, и перед чьей-то козлиной бородкой мелькнули искры. Ещё одним взмахом я заставил напавшего отступить.
И тут же развернулся вновь. Ещё два меча набросились на мою спину. Ранджир звякнул о них, об один, другой… Я бросился за одним из бойцов, стараясь отвоевать больше пространства. Они оба отшатнулись; в свете звёздной ночи мелькнули их модные береты, когда напавшие наткнулись на груду бочек. Клёпки затрещали, а ржавые обручи застонали, когда вся эта куча повалилась на землю.
Я получил достаточно места, чтобы перевести дух, но хотел закрепить успех. Сделав Ранджиром широкий взмах, я позволил весу клинка развернуть меня дальше. С явно различимым выдохом, чёрные убийцы шарахнулись прочь.
Я вновь принял боевую стойку и зарычал:
- Этот несчастный клинок мёртв! Оставьте его, или то же ждёт и вас!
Бандиты казались впечатлёнными – но в литературном смысле, не в буквальном. Один прокричал в ответ:
- Оставь его, или то же ждёт и тебя! – и это позабавило толпу даже больше, но также придало мне решимости. Живой, мёртвый – Ранджир не закончит свой путь в лапах очередных кукловодов.
Я перешёл в нападение – набросился на пару силуэтов, очерченных на фоне тёмного прохода в