меня!
Ви’Торрес? Я отбросил занавес и кинулся на сцену. Слишком поздно. Всё тело тенора содрогнулось. Рука с мечом обмякла и упала, увлекая с собой и оружие. Сталь сверкнула оранжевой дугой и ударила Ви’Торреса прямо по шее, в то же мгновение породив новую струю крови.
Крик Ви’Торреса оказался заглушён воплями толпы. Зрители шарахнулись от сцены, карабкаясь через спинки кресел, турнюры и метры сатина – лишь бы подальше от крови. А я бежал к ней. Я успел вовремя, чтобы подхватить Тониаса, обмякшего без сознания. Вес внушительного тела увлёк меня в суматоху под сценой. В следующую секунду в кучу свалилось и тело Ви’Торреса, чья рука уже не прикрывала рану на шее.
Вот тогда и я начал орать. Горячая кровь пропитала мою одежду, а сверху меня придавило полтора центнера теноров. Но орал я по большей части из-за того, что люди, которых меня наняли оберегать, на глазах тысяч достопочтенных свидетелей только что прирезали друг друга насмерть.
Ладно, не насмерть, хвала жрецам Латандера в первых рядах. Заручившись их помощью, я приказал им следовать за несущими тела стражниками в две раздельные гримёрки, где должен был начаться процесс исцеления. Раздав ещё пару указаний для успокоения толпы, я смыл с себя кровь и направился в гримёрку Тониаса.
Постучал. Дверь открыла та самая ведущая скрипка. Уставилась на меня большущими глазами – коротко стриженые волосы неопрятным ковриком покрывают череп, а мужская туника и брюки все заляпаны кровью.
- Чего?
- Я Болтон Куэйд, телохранитель.
- Поздновато ты, да? – ядовито поинтересовалась женщина-музыкант, но посторонилась и дала войти.
Комната пышностью убранства не уступала забитости людьми – ковры из шерсти, застеклённые окна, серебрёные зеркала, плетёные кресла. Тониас, массивный и пропотевший, лежал на слишком маленькой для него оттоманке, с грудью и животом накрытыми скомканной жёлтой рубашкой. У изголовья стоял облачённый в серое стражник, ещё один – в ногах. Женщина быстро переместилась за тахту и опустилась на колени на махровый ковёр династии Шу Лунь. Ноги оказались как раз рядом с окровавленным мечом, почти убившем Ви’Торреса. Я прошёл мимо одетых в красные с жёлтым рясы священников и навис над тенором.
Увидев меня, Тониас застонал.
- Вот он. Вот человек, которому, как мне сказали, я мог доверить свою безопасность, саму мою жизнь! Вот он, бродяга из Глубоководья, ревностно следящий за поступлением платы, но не за выполнением обязанностей.
- Кстати говоря, почему я здесь, - перебил я, вытаскивая записную книжку и свинцовую перьевую ручку с широким пером, - мои обязанности. Включают в себя не только охрану, но и задержание любого, кто нападёт на тебя – или на Ви’Торреса.
Лицо Тониаса отчаянно покраснело, контрастируя с венцом золотистых волос.
- Почему бы тебе не допросить его самого?
- Сложно допросить человека без сознания, - я смахнул со стула парочку нотных партий, подвинул его к кровати и уселся. – Кроме того, он кажется мне в достаточной степени виновным. Все видели, как он тебя ударил. Вовсе не случайность. Совершенно точно покушение на убийство. Вот в чём на самом деле вопрос, так это что же произошло с твоим мечом? Это случайность или…
Багрянец на лице Тониаса утих, когда я объявил Ви’Торреса виновным, но глаза всё ещё негодующе сверкали, когда он произнёс:
- Как бы я хотел его убить! Как бы я хотел, чтобы меч начисто отрубил ему голову! Уверяю, если бы я сделал это умышленно, так бы и произошло. Я его ненавижу! Но взмах меча был случайным.
Я набросал строчку бессмысленных каракуль на листке бумаги. Никогда не оставляю настоящие заметки, просто корябанье застаёт людей врасплох.
- Забавные аргументы. Говоришь, что у тебя был мотив, средства и возможности, но ты все равно не пытался его прикончить? Доказать такое будет непросто.
Он опустил взгляд; щёки собрались складками, пока певец раздумывал над ответом. Наконец, он решился:
- Это легко доказать, легче чего угодно на свете. Только я не буду этого делать перед всеми этими людьми.
Я оглядел присутствующих. Жрецы Латандера – большинство юные, гладко-выбритые и наивные – возвращали мне мой же вопросительный взгляд.
Показав на раненое пузо, я поинтересовался:
- Ну и каковы прогнозы? Он уже достаточно оклемался, чтобы вы могли его покинуть?
Главный из жрецов кивнул и улыбнулся – даже глазами:
- Утренний Лорд сегодня был благодушен. Рана затянулась с первыми же молитвами; пациент теперь только отдыхает…
- Ну да, ну да, - ворчливо вклинился Тониас.
-… поэтому, полагаю, мы можем пойти проверить Ви’Торреса.
- Отлично, - одобрил я, распуская целителей.
Те, шурша рясами, потянулись на выход; я закрыл за ними дверь. Тониас многозначительно посмотрел на стражей у изголовья и в изножье кушетки.
- Даже не надейся, - отрезал я. – Они работают со мной.
Скорчив недовольную гримасу, Тониас заявил:
- У меня были мотив и возможности, но не было средств. Я с удовольствием распорол бы Ви’Торресу глотку, но только не этим мечом, - он кивком указал на покрытый запёкшейся кровью клинок около дивана.
Наклонившись, я поднял оружие, удивившись его тяжести. Это был не обычный сценический реквизит – лезвие широкое и сбалансированное, с мастерски обработанной рукоятью.
- Посмотри на него, Куэйд. Вот настоящая жертва убийства, - загадочно сказал Тониас. Клинок и правда был покрыт таким количеством крови, что сошёл бы за жертву. Ошмётки Ви’Торреса подсыхали по всей длине гравированной стали. – Ты хоть понимаешь, что… кого ты держишь в руке?
- Кого?
- Это Ран… это был Ранджир, древний эльфийский поющий меч. Разумное оружие, - грустно поведал Тониас. – Выкован ещё до Миф Драннора. Прошёл тысячи битв, многие из которых велись за родные земли эльфов, всё ещё принадлежащие им. Он изменил ход истории Фаэруна. А теперь он мёртв.
- Мёртв? – я смерил клинок взглядом. – С чего ты взял?
- Посмотри на рубин в рукояти. Когда-то он мерцал внутренним светом. А теперь взгляни на него, - потребовал тенор. – Взгляни же!
Я перевернул меч, рассматривая драгоценный камень размером с глаз, вставленный в серебряную филигрань корзинчатой гарды. Камень растрескался, пронзённый насквозь чернильной тьмой. Я старался, чтобы мой голос не звучал насмешливо, когда спросил:
- И как же он умер?
- Кровь, - подавленно отозвался Тониас, скрестив руки на груди. – Когда меч выковали, было сказано, что если когда-нибудь на него попадёт кровь, это его погубит.
Я всё