– Угадали, – ответила Кит, приподнимаясь.
Женщина схватила ее за руки и крепко сжала.
– Твой отец мертв, но он был хорошим человеком. У тебя есть брат – он болен, но я не вижу почему. Твоя мать думает, что ты… шьешь шляпы! Очаровательно. – Женщина противно рассмеялась.
Она не отпустила руки Кит, хотя та дернулась, пытаясь отстраниться.
– Вы могли порасспрашивать. Могли следить за мной. Могли… – Кит зашипела.
– Когда ты спишь, тебе снится мертвая мать. Она задушена подушкой, и все твои тяготы окончены, – спокойно сказала Мэри Джейн Келли.
Кит обессилено опустилась на скамейку рядом с ней. Келли подождала, пока Кит переведет дыхание, пока закончит всхлипывать, пока выпрямится и поднимет голову, вглядываясь в темноту кладбища.
– Ты поможешь нам? – В голосе Мэри Джейн не было мольбы. – Поможешь? Я не знаю, кто он, но знаю, что мы нужны ему зачем-то и что он забирает шлюх, потому что их легче найти, а никому нет дела.
– Мне есть дело, – ответила Кит. Она смотрела в темноту, и ей казалось, что тени расступаются, чтобы принять ее в себя.
– Тебе не обязательно верить, но ты поможешь?
– Я помогу, – сказала Кит, и эти слова словно одновременно означали «я верю».
V
– Касвелл, вот ты где! – Мейкпис ухватил Кит за петлицу в ту же секунду, как она переступила порог участка. – Ты выглядишь пристойно и многое замечаешь. Идем-ка.
Кит не стала задавать вопросов, просто постаралась не отставать от длинноногого инспектора, когда тот вышел из двойных дверей на залитую удивительно ярким для сентября солнечным светом улицу. Инспектор подозвал двухколесный кэб, прокричал адрес и запрыгнул внутрь, яростным жестом приказав Кит поторопиться. Прежде чем она успела усесться, лошадь дернула кэб, девушка потеряла равновесие и упала на колени к боссу. В процессе яростной возни она оттолкнула его руки и все же умудрилась пристроить свой зад на нужной стороне сиденья. Впрочем, она ничего не могла сделать с краской, выступившей на щеках, или с тем, что горло пересохло от страха при мысли о том, что инспектор мог заметить, что задница у нее слишком уж круглая, а бедра слишком уж широкие как для костлявого мальчика.
Но Мейкпис лишь спросил:
– Удобно?
Кит кивнула, затем помотала головой, затем снова кивнула и наконец решила просто пялиться в окно, разглядывая людей, дома и проезжающие мимо повозки. Она не оборачивалась, пока не удостоверилась, что щеки больше не горят. Она прокашлялась.
– Сэр, могу ли я спросить, куда мы едем?
– Мы, юный Касвелл, едем в Мейфэр.
– Чересчур шикарно, сэр, – сказала она и лишь потом подумала, что, возможно, для Мейкписа это не было так уж шикарно – может, у него жена из богачей? Вроде как слухи ходили, что он карьерист. – Для меня, по крайней мере, – запнувшись, добавила она.
– В ходе расследования всплыло одно имя, молодой барристер, Монтегю Джон Друитт. Доктор Багстер Филипс, услышав об этом, предложил, чтобы мы поговорили с кем-то, кто хорошо его знает, прежде чем попытаемся притащить в наше замечательное заведение законника.
– И кто же это, сэр? – Кит полагала, что это окажутся родители Друитта, родственники, жена или невеста.
– Сэр Уильям Галл.
– Бывший врач королевы?
Брови Мейкписа полезли вверх, приложив все усилия, чтобы забраться из-под шляпы в волосы.
– А вы удивительно много знаете, молодой человек.
– У меня брат болен, сэр, – честно ответила Кит, давным-давно выучившая, что лучший способ солгать – это придумать что-то как можно более близкое к правде. – Я разузнавал про врачей в городе, искал кого-нибудь, кто сможет сказать, что с ним.
Повисла гнетущая тишина.
– А-а… – через какое-то время откликнулся инспектор.
Кит вновь выглянула из окна и заметила, что Уайтчепл остался далеко позади: люди на тротуарах были одеты куда лучше, в руках у них были трости, а не мешки; платья женщин стоили больше, чем она зарабатывала за полгода, и им не приходилось беспокоиться о том, что на них нападут на улице. Она подумала о словах Мэри Келли и задумалась, кто из этих женщин может быть тем, кто нужен убийце – но кого он не тронет, потому что побоится привлекать внимание сверх необходимого.
– Сэр, – сказала она, не успев подумать, – вы верите в колдовство?
– Верю в то, что это незаконно. А что, Кит, какая-то цыганка предлагала тебе предсказать судьбу или вызвать чей-то дух? – Мейкпис хмыкнул.
– Нет, сэр, мне просто… любопытно.
Вновь повисла тишина.
– Твой брат, что с ним?
– Если бы я знал, я бы смог с этим справиться, сэр, пусть это стоило бы мне годового жалования. – Кит потерла подбородок. Мейкпис задумчиво посмотрел на нее, и девушка забеспокоилась, не заметил ли он, что у нее недостает волос на лице. Это было неважно, у многих молодых констеблей было так же: бакенбарды не торопились расти. – Он не может ходить, сэр, парализован с тех пор, как отец умер.
– Думаешь, это все у него в голове?
Кит пожала плечами.
– Я не знаю. Возможно, но думаю, что Луций очень хотел бы снова ходить. Доктор Галл, в частности, изучал паралич.
– Ты водил к нему брата?
Кит искоса посмотрела на начальника.
– Доктор Галл забросил практику после первого удара. Кажется, не так давно у него был еще один приступ. – Она не упомянула о том, сколько писем написала знаменитому врачу, моля уделить ей минуту времени. Все они остались без ответа. – Почему нам следует говорить о Друитте с ним, сэр?
– Отец Друитта – известный хирург и друг Галла. Он крестный Друитта. Монтегю Джон учит сводить концы с концами и одно время обучал одного из внуков Галла. Я так понял, что у них – у Галла-старшего и Друитта-младшего – вышла размолвка где-то год назад.
– И вы надеетесь, что доктор Галл будет более разговорчив из-за того, что поссорился с Друиттом?
– Весьма точно подмечено, Касвелл.
Оставшаяся часть дороги прошла в молчании. Мерное движение кэба убаюкало Кит, так что когда Мейкпис наконец прогремел: «Приехали», она подпрыгнула чуть выше, чем допускалось приличиями.
Дом, у которого они остановились, был большим, с полированной черной дверью, сияющим дверным молотком, внушительными колоннами и, как и все другие дома на площади, с садом. Стекла в белых рамах поблескивали и, казалось, увеличивали висящие с другой стороны роскошные занавески.
К удивлению Кит, дверь открыла не горничная, а высокий худой человек с лицом землистого цвета. Он был одет не во фрак дворецкого или ливрею лакея, а в опрятный костюм угольного цвета с жилетом и белоснежной рубашкой. Из жилетного кармана свешивалась цепочка, позволяющая предположить наличие часов. У него были серые глаза и вытянутое лицо, выражающее подозрительность с оттенком высокомерия. Похоже, он не собирался их впускать, но лучшая из улыбок Мейкписа и официального вида униформа Кит заставили его передумать. Держа рот на замке, Кит следовала за инспектором по пятам – на случай, если дверь захлопнется прямо за его спиной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});