— А Пенелопа?
— Все в порядке, — коротко бросил Томас. Джул немного смутила такая немногословность брата, но она не стала ни о чем больше спрашивать — была слишком напугана.
— Ты правильно сделала, что не рассказала мужу, — одобрил Томас.
— Знаю, что правильно. Но если Майкл когда-нибудь узнает, что я скрыла от него это, он ужасно рассердится. Ты ведь знаешь, какой он гордый, но…
— Да, — перебил Томас, — но твоя единственная защита — Тэкери, а этого недостаточно, тем более что сейчас Сент беспомощен, как ребенок.
— Майкл раздавил мой пистолет, — пожаловалась Джул, досадуя, что купила тогда только один «дерринжер», а не десяток. Заметив удивление во взгляде брата, она торопливо добавила:
— Не спрашивай, все равно теперь это не имеет никакого значения.
К счастью, Томас не стал углубляться в расспросы, а встал и начал вышагивать взад-вперед по библиотеке. Вдруг он остановился и обернулся, широко улыбаясь:
— Я придумал, как нам поступить, сестренка! Мы с женой поживем у вас до тех пор, пока Уилкс навсегда не исчезнет из твоей жизни.
Раскрыв рот, Джул беспомощно взмахнула рукой.
— Томас, ты же не сможешь лишить Пенелопу той роскоши, к которой она привыкла! Наш дом такой маленький, а комната для гостей покажется ей жалкой каморкой.
— Она моя жена, — спокойно ответил Томас, — и будет делать так, как я скажу ей.
— Но твой тесть…
— Банкер неплохо себя чувствует и к тому же окружен заботливыми слугами. Так что в нашем присутствии здесь нет острой необходимости. Хватит, Джул, не спорь со мной. Сегодня вечером мы с женой будем у вас. Не возражаешь?
Джул кивнула, и Томас проводил ее до двери.
— Обязательно расскажи обо всем Тэкери.
— Конечно, — согласилась она. — Томас, мне только что пришло в голову: Майкла удивит ваш переезд, и он обязательно спросит меня о его причине. Что мне ответить?
Томас задумался.
— Скажи, что Пенелопе нужно некоторое время пожить отдельно от родителей, особенно от матери. Скажи, что с его позволения мы продолжим свой медовый месяц с доктором Сентом на Клэй-стрит.
Дождь усилился, и Томас принес сестре зонтик. Усадив ее в экипаж, он заметил, что Эзра с интересом наблюдает за ним.
— Эзра, займись мистером Банкером!
— Конечно, мистер Томас, — ответил Эзра. — А вы, сэр, займитесь своей сестрой.
Томас кивнул, не спросив, что именно Эзра имеет в виду, и отправился наверх. Возможно, дворецкий подслушал их разговор. Остановившись на мгновение у двери спальни, Томас расправил плечи и вошел. Сейчас он был готов вынести даже не очень приятный разговор.
* * *
Сент в который раз проклинал свою слепоту, не позволявшую ему видеть выражение лица жены.
— Джул, твои доводы очень неубедительны. Может, ты все-таки расскажешь мне правду? — вздохнул он.
— Ты что, против того, чтобы они переехали к нам на время?
— Любимая, ты уходишь от ответа.
— Майкл, прошу тебя.
Услышав мольбу в ее голосе, Сент наконец сдался:
— Ладно. Если у вас с Томасом есть свои секреты, я не буду вмешиваться. — Он покачал головой. — Но мысль о том, что Пенелопа будет спать в нашем доме, лишает меня покоя. Не знаю, выживем ли мы.
Пенелопа тоже сомневалась. В тот вечер она ничего не сказала свояку и свояченице, а лишь наблюдала за оживленным разговором Томаса с Сентом из-под длинных ресниц. «У меня строгий муж, — думала она, — и я должна ему подчиняться». Так ей сказал Томас, когда она выразила удивление его решением.
— Только не вздумай тащить туда весь гардероб, — наставлял он. — Там его не уместить.
— А что можно там уместить? — съязвила она. Томас оглядел огромную спальню, обставленную шикарной мебелью, и улыбнулся.
— Насколько я помню, та спальня примерно в три раза меньше этой. Но кровать, надеюсь, тебе понравится, — прибавил он, бросая на нее многозначительный взгляд.
— Я не хочу никуда переезжать, — возражала Пенелопа. — Томас, я должна остаться здесь; мои родители нуждаются во мне.
— Нисколько. Я уже говорил с твоим отцом, и он обеспокоен происходящим не меньше, чем я. Мы уезжаем по очень веской причине. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы мою сестру вновь похитили.
— Конечно, нет, просто…
— Довольно, Пенелопа. Складывай вещи, после обеда мы отправляемся.
— Но…
— Ты моя жена и должна меня слушаться. Так что делай то, что я сказал. И еще, Пенелопа, Сент ничего не должен знать об угрозах Уилкса.
Пенелопе ничего не оставалось, как повиноваться. Она вздрогнула, увидев крошечную спальню и узкую постель. Она пила чай и пыталась придумать, о чем бы заговорить со свояченицей. Но первой заговорила Джул.
— Пенелопа, тебе очень повезло, — сказала она, с улыбкой глядя на брата. — У Томаса настоящий мужской характер. Когда мы были детьми, я была его рабой.
— У вас была необычная жизнь, — сказала Пенелопа.
— Да, мы жили, как в Эдеме. Нам даже удавалось как-то избегать столкновений с нашим непреклонным отцом и отлично проводить время.
— У меня нет служанки, — вспомнила вдруг Пенелопа.
Джул не знала, что и ответить. Она постаралась придать своему голосу и улыбке как можно больше теплоты:
— Пенелопа, огромное тебе спасибо за то, что согласилась переехать к нам. Я понимаю, что ты совсем не привыкла к такой жизни, но все же надеюсь, что ты не будешь чувствовать себя у нас несчастной, тем более что твой муж рядом.
Пенелопа рассеянно кивнула в ответ, и Джул стало немного не по себе. «Пожалуй, это была не лучшая идея, братик», — решила она.
Утром Томас отправился к Делу Сэкстону, сказав Джул, что собирается поднять Сиднейских уток на розыски Уилкса. Поцеловав сестру в щеку, Томас ушел. Сент принимал пациента с какими-то личными неприятностями, так что присутствие Джул не требовалось.
Она отправилась наверх узнать, не нужно ли чего Пенелопе. Остановившись перед закрытой дверью спальни, она поняла, что Пенелопа плачет.
«Господи, — подумала она. — Неужели они с Томасом поссорились? Что делать?»
Тихо постучав, она открыла дверь. Пенелопа лежала в постели, накрытая одеялом.
— Пенелопа, что случилось? Тебе нехорошо? Пенелопа онемела, почувствовав себя униженной.
— Что тебе нужно? — спросила она, не глядя в сторону свояченицы.
— Пенелопа, в чем дело? — Джул старалась не обращать внимания на холодный тон. — Расскажи, ведь мы с тобой теперь сестры!
— Это все твой отвратительный брат! — закричала вдруг Пенелопа, не в силах владеть собой. — Он зверь, животное, он…
— Что?!
— Он заставлял меня делать… разные вещи, я ненавижу их. Мама предупреждала, что так и будет, но я ей не верила!
Джул смотрела на красное от гнева лицо Пенелопы.