не узнаем, зачем они залезли в этот шкаф.
Но в отличие от следователя, Лёха догадался, почему Дедрик Бронкхорст и кхэлийский адвокат Нэчээ Рохоо оказались в шкафу. Жаб сдержал слово, данное начальнику Олосской тюрьмы полковнику Гоку Тынху в спортзале — он убил виновных в гибели пассажиров спасательной капсулы, в том числе и соотечественников полковника. К тому же амфибос ещё в суде на Олосе сказал общественному защитнику, что убьёт его. То же самое он обещал Бронкхорсту в особняке, в случае побега предателя. А учитывая, что амфибосы всегда держат слово, если есть хоть малейшая возможность его сдержать, у предателя и его адвоката не было шансов покинуть кабинет господина Тонга живыми.
Следователь ещё раз поблагодарил Лёху и Жаба за героизм, пожелал им полного выздоровления и удачи, после чего отправился по своим делам, а комедианты покинули госпиталь.
Друзья шли по утреннему Тропос-сити и наслаждались воздухом свободы. С девяти вечера до девяти утра в столице Тропоса были запрещены полёты всех летательных аппаратов, кроме специальных служб, работал только подземный транспорт и электромобили. Это создавало ощущение почти пустого города, безмятежного, спокойного и безгранично прекрасного.
— Красота! — воскликнул Лёха, оглядываясь по сторонам, — Жаб, ты чувствуешь каков на вкус воздух свободы?
— Завтра почувствую, — ответил, как всегда, рассудительный амфибос. — Когда обвинения снимут.
— Жаб, ты зануда! — рассмеялся Ковалёв. — А я вот уже чувствую! И ещё я чувствую, как сильно хочу жрать! Мы же давно ничего не ели!
Амфибос пожал плечами, показывая, что еда его совершенно не интересует.
— Ну да, ты голода раньше, чем через неделю, не почувствуешь, а я хочу есть. И хоть знаменитых шорковских цыплят здесь не подают, а на кампуцианский трюфель мы не наработали, но блинчики с начинкой из боргосского лосося мы себе позволить можем! Что скажешь, Жаб, — Лёха хлопнул друга ладонью по плечу, — насчёт блинчиков да с начинкой из боргосского лосося? Или с черничным вареньем? А, Жаб? Поехали в блинную на проспекте командора Соколова! Она круглосуточная.
— Ну поехали, — согласился амфибос, есть я не хочу, но надо же чем-то время занять до десяти утра. Ещё только пять.
Комедианты поймали наземное такси и уже через полчаса сидели в блинной, наслаждались ранним завтраком. Правда, блинчиков с начинкой из боргосского лосося в обновлённом меню не оказалось, но Лёху устроили фаршированные перетёртыми в паштет куропатками и белыми грибами. Да и с черничным вареньем тоже были.
Доев очередной блинчик и запив его ароматным свежесваренным кофе, Лёха прищурился, посмотрел на Жаба и спросил:
— А скажи мне, друг мой, вот как на духу, как всё-таки Бронкхорст попал в шкаф?
— Не знаю, — ответил Жаб, для верности пожал плечами и принялся пить клюквенный кисель, показывая всем видом, что разговаривать о Бронкхорсте ему не хочется, а когда выпил половину стакана, сказал: — Меня намного больше волнует, как там Носок.
— Я ему звонил, телефон у него выключен. Но надеюсь, он живой и невредимый. Ну, или хотя бы просто живой.
— Да, не хотелось бы, чтобы он пострадал.
— И отправился вслед за Бронкхорстом! — Ковалёв вновь перевёл разговор не интересующую его тему. — Всё же, скажи мне, дружище, ты его что, вообще, не заметил в кабинете, когда всех спасал?
— Не заметил.
— Но не мог же он сам в шкаф залезть да ещё и тряпками всякими прикрыться! Он без сознания был! Я же его вырубил.
— Да что ты заладил: мог — не мог, сам — не сам, — недовольно пробурчал Жаб. — Тебе какая разница? Жалко его, что ли? Что есть уже, то есть. И по мне, очень даже хорошо всё вышло. Ну, судили бы его, могли срок дать, а могли и оправдать, тут неизвестно, насколько сильны его связи. А разве ты хотел бы, чтобы этот гад избежал наказания? Сколько народу из-за него погибло!
— Чтобы избежал наказания, точно не хотел бы, — ответил Лёха.
— Ну вот видишь. Удачно всё получилось.
— Да плевать мне на него, меня другое волнует, — сказал Ковалёв и посмотрел другу прямо в глаза. — Ты вот, прям, уверяешь, что это не ты его туда засунул?
— Не я! — отрезал амфибос и решил перевести разговор на другую тему. — Пей, Лёха, кисель! Здесь замечательный кисель подают. Надо будет ещё сюда зайти.
— Эх, Жаб! Друг ты мой зеленощёкий! Тут не кисель, тут водку пить надо! Такой повод! — улыбаясь во весь рот, объявил Лёха. — Всего ничего мы с тобой дружим, а ты уже научился врать! Не скажу, что это лучшее, чего мог набраться амфибос от человека, но это невероятный прогресс! Ещё годик, и я тебя шутить научу! Обязательно научу, дружище! Глядишь, и без операции обойдёмся! И всё-таки жаль, что у тебя нет сестры! Пробовать надо все варианты!
Ковалёв не раз шутил, говоря, что если бы у Жаба была сестра, то Лёха обязательно бы на ней женился. И помимо того, что друзья могли бы породниться, в результате этого уникального межрасового брака на свет мог появиться первый в истории амфибос с чувством юмора. Жаб всегда принимал эти шутки за чистую монету, вот и сейчас ответил другу на полном серьёзе:
— Я уже не раз тебе говорил, что не владею информацией, есть ли у меня сестра. Сам же теперь знаешь, как хранятся личные дела рекрутов. Да и никакой это не вариант вовсе. Не может быть совместных детей у людей и амфибосов.
— Не факт, — рассмеявшись, возразил Лёха. — Мы бы очень старались! Ради первого на свете амфибоса с чувством юмора можно пойти на многое.
— А откуда у тебя уверенность, что в результате подобного брака не появился бы первый на свете человек без чувства юмора? — неожиданно спросил Жаб.
— Тоже мне, нашёл чем удивить — человеком без чувства юмора, — ответил Ковалёв. — Такие встречаются сплошь и рядом. Ярчайший пример — мой ротный в училище. Он мало того что начисто лишён чувства юмора, так ещё и туп, как пробка из коры далуворского дуба. Но, между прочим, это всё не помешало ему сделать неплохую карьеру — он дослужился в итоге до начальника училища.
— А я тебе всегда говорил, что чувство юмора — не такая уж и нужная штука, особенно в армии, — ответил, не оценивший