Из глубины внутренности Алистера поднялось сверхъестественное понимание того, где именно лежит его меч. Он сделал три больших шага назад и шаг вправо, столп света двигался вместе с ним. Не сводя глаз с жуткого духа Богини, он присел на корточки и схватил рукоять своего меча.
Чёрная энергия уже практически разорвала завесу и Алистер чувствовал это; физическое давление на нагрудник начало стремительно возрастать. Он взмахнул клинком, пытаясь перерубить толстые нити силы. Получилось.
Чёрный поток моментально оборвался, резко убирая давление с паладина, из–за чего он качнулся вперёд, едва не упав.
Богиня издала новый визг, вызывая помутнение в глазах. Она понимала, что остался последний мощный рывок, чтобы сломить божественную защиту паладина.
Пространство вокруг Морены искривилось, она словно увеличилась в размерах.
Не имея вменяемых способов защититься, Алистер поднял меч над головой, готовясь ударить Богиню, когда та приблизится.
Издав оглушительный визг, Морена ринулась к арию, намереваясь пройти его тело насквозь, вышибая из него дух.
Паладин нанёс упреждающий удар и остриё клинка погрузилось в чёрную бестелесную форму. В этот момент вся тьма озарилась холодным бело–голубым светом, ослепляя Алистера. Следом за вспышкой раздался оглушительный хлопок и гудящий треск.
Широкая молния ударила в точку контакта меча и бестелесного духа, сжигая саму сущность Богини.
От ударной волны паладин упал на землю, судороги в руках заставили выронить меч.
Алистер щурил глаза от сильной рези и практически ничего не видел. Приподнявшись на локтях, он лишь чудом смог разглядеть сквозь глазную щель забрала, как сгусток тьмы начал по–настоящему тлеть, весь покрываясь маленькими огненными очагами. Бестелесные чёрные руки держались за голову, которая оказалась расколота ударом молнии. Невероятный визг пробивался сквозь громкий звон в ушах.
— Перун!!! Будь ты проклят!!! — визжала Богиня.
Паладин ощущал сильное головокружение, глаза отказывались раскрываться, усы стремительно намокли, отяжелив верхнюю губу.
В один момент чёрный туманный сгусток перестал издавать звуки и замер в воздухе, медленно превращаясь в дым и улетучиваясь вверх.
Алистер закрыл глаза и рухнул на землю, страдая от сильной головной боли. Пролежав так несколько минут, он открыл забрало и посмотрел наверх. Тьма рассеялась и голубая небесная гладь теплотой отозвалась в его душе, словно глоток настоящей свободы. Тяжёлые серые тучи обходили поляну стороной, оставляя небо кристально чистым.
Паладин медленно поднялся и огляделся по сторонам, вокруг не было ни души. Он кинул взгляд в то место, где оставлял Тихомира, но ни его, ни других людей не было видно; ни единого звука, как будто в окружающем лесу вообще никого нет.
Арий коснулся верхней губы и увидел на пальцах кровь, усы полностью пропитались ею.
Превозмогая сильное головокружение, звон в ушах и рвотные позывы, паладин поднял свой меч и, шатаясь, направился в сторону ребёнка, что лежал в траве неподалёку и закрывал голову руками.
Арий подошёл к дитя и поднял его за шкирку рубахи, ставя на ноги.
Иссиня–чёрный цвет волос чётко указывал на его происхождение по матери, но вот ясные голубые глаза отозвались в сердце паладина болью.
— Так ты мальчик! — воскликнул паладин, слыша свой голос как бы издалека.
Ребёнок смотрел в глаза страшного, закованного в металл человека, который только что убил его мать. Он дрожал как осиновый лист, из его глаз лились слёзы.
— Ты и есть то самое дитя зла? Но ты же не похож на свою мать! — голос Алистера звучал озлобленно, он и сам не понимал, на что именно злится.
Наполненные страхом глаза ребёнка сокрушали душу могучего воина. Абсолютно безмолвный мальчик говорил своим взглядом больше, чем тысячи людей со всеми их словами.
— И как мне тебя убить? Почему я вообще должен убивать тебя? — Алистер задавал вопросы себе. Головная боль мешала свободно рассуждать, мысли сбивались в кучу.
Кровавые подтёки на уголках губ говорили о том, что мальчик на самом деле испил крови Всеволода, но слёзы на поразительных глазах ребёнка растопили суровое сердце паладина. Арий почувствовал невероятную слабость в руках, не позволяющую поднять меч.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет! Дети не должны отвечать за грехи родителей. Я не буду убивать тебя.
Паладин повернулся спиной к ребёнку и отошёл на два шага, как в голове раздался женский голос:
— Убей ребёнка!
— Я не буду его убивать, он ничего не сделал! — паладин отвечал вслух, остановившись на месте.
— Ты должен убить его, ибо он принесёт в мир много бед. Убей ребёнка!
— Стать кровожадным палачом? Нет, я не буду убивать невиновного!
— Он виновен, Алистер! Из–за него и началось всё то зло, с которым ты борешься!
— Он не виноват в злодеяниях своей матери! — злобно проговорил арий.
— Он есть дух от духа матери своей. Ты изгнал Морену, и она вернётся за своим чадом. Ты должен убить ребёнка, иначе всё, что ты сделал, все твои усилия и старания пойдут насмарку!
— Я не могу поднять меч на беззащитного!
— Он не беззащитен, Алистер! Тот страх и жалость, с которыми он взирает на тебя, и есть его единственная защита! Убей его, не дай ему тебя победить!
— Это не может быть правдой, он всего лишь ребёнок! — теперь Алистер уже боролся с голосом в голове, пытаясь отстоять жизнь маленького человека.
— Он взрослее, чем ты думаешь; скован лишь собственной плотью. Алистер, ты должен уничтожить зло, пока оно в зачатке, иначе потеряешь всё, что имеешь или мог бы иметь!
— Почему опять моими руками? Приди и сама сделай это!
— Я не могу, ибо это твой путь, паладин. Если ты сейчас отпустишь этого ребёнка, то больше никогда его не увидишь, но весь мир содрогнётся от твоей роковой ошибки.
Алистер чувствовал, как его колени начали подкашиваться, жуткая слабость поразила всё тело.
— Чувствуешь, как ты слабеешь? — нежный голос разливался в голове тёплым елеем, сокрушая душевное сопротивление. — Он тебя одолевает, Алистер. Ты начинаешь терять себя, ты теряешь Славизем!
— Я не буду проливать кровь ребёнка! — ком подкатил к его горлу.
— Если ты этого не сделаешь, то потеряешь всё! Все, кто умер ‒ погибли зря, все, кто умрёт ‒ погибнут из–за тебя; ты должен убить этого ребёнка!
Алистер крепко стиснул зубы, сдерживая крик. Из его глаз брызнули слёзы.
— Нет, я не палач. — процедил сквозь сжатые зубы паладин.
— Ты не палач, но защитник Славизема! Защити Славизем — убей ребёнка!
— Он ничего не сделал!
— Убей ребёнка! Иначе Завид погиб зря, иначе Станислав погиб зря, иначе Вацлав и Духовлад погибли зря! Все те тысячи славиземцев погибли зря, ибо ты предашь их, пощадив ребёнка!
— Я не предатель! — что есть мочи закричал арий, слёзы застилали его глаза.
— Убей ребёнка!
— Я не могу!
— Убей ребёнка! Иначе напрасно был уничтожен твой орден и разрушен замок, иначе сотни скорбящих по своим мужьям и сыновьям вдовы и матеря́ рыдают зря! Убей ребёнка, убей источник зла на земле!
— Нет! Я не буду убивать его! — Алистер не мог сдерживать стук зубов.
— Убей его! Иначе мы все погибнем, ибо он сотрёт с лица земли и тебя, и меня, и весь Славизем!
— У меня нет сил!
— Он будет мстить за смерть матери! Убей ребёнка!
— Я не хочу!
— Убей ребёнка!
— Нет!!!
— Убей!
— Не могу!
— Ты должен!
— Я не убью его!!! — паладин завопил во всю глотку, раздирая её до хрипоты и со всей силы сжимая рукоять меча.
— Он убьёт меня!
— Не убьёт!!!
Паладин издал душераздирающий клич и развернулся на месте, направляя клинок по широкой дуге сверху вниз в то место, где стоял мальчик.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Холодное лезвие разрубило мягкое тельце от плеча до поясницы, разделяя его на две части.
Внезапно из раскрывшихся половинок вырвался огромный кровавый сгусток, издавая жуткий рёв и разбрызгивая во все стороны тучные красные капли.