— Какая тебе разница, где теперь игла?
— Значит, да. Ты променял шило на мыло и остался в дураках. — женщина ухмыльнулась, оголяя зубы. — Держу пари, что она уже вонзила в кого–то иглу Кощея, преумножая свои лета.
— Её интересует только смерть твоего ублюдка, Морена. Ты не попадаешь ни одним своим предположением. — Алистер пошёл на блеф.
— Смерть моего дитя? Хм… — женщина взяла паузу и приподняла нос, словно принюхиваясь к воздуху. — К тебе привязана духовная нить, но не началом, а концом. Она связала тебя с иглой? Зачем? Я бы сказала, что ты полный дурак и она сожрёт тебя также, как сжирался великий князь, но не зваться ей дочерью Велеса, поступи она так. Вместо этого она привязала тебя к игле… Где же тогда игла?.. — последний вопрос черноволосая адресовала самой себе; собеседница нахмурила брови и приложила указательный палец к нижней губе.
— Твои суждения пусты, твои слова слабы, женщина. Я уничтожу то зло, что ты изрыгнула в наш мир. — Алистеру казалось, что он говорит в пустоту, ибо черноволосая совсем не слушала его, углубившись в свои мысли.
Паладин взял на изготовку меч, готовясь быстро сблизиться с врагом и нанести молниеносный удар в голову.
— Ты спал с ней?! — резко воскликнула женщина, вонзаясь чёрными глазами в ария.
— Что?! — неожиданный вопрос выбил Алистера из колеи.
— Ты трахал её?!
— Что за бред?! Нет!
— Ты лжёшь, червь! — впервые за весь разговор, лицо женщины сменилось с уверенного на взволнованное.
— Мне нет нужды тебе лгать! Я чист!
— Ты лжёшь, смертный! Эта стерва решила украсть моего ребёнка ‒ вот в чём заключается гениальность её плана! Она послала тебя убить моё дитя и поглотить его дух, но дух уйдёт по нити к ней в младенца, что ты зачал! Тогда дух моего ребёнка уничтожит дух твоего ребёнка, но чадо вновь останется в плотском плену, от матери другой родившись!
— Ты несёшь какую–то околесицу, безумная! — вся внутренность паладина ходила ходуном, таких поворотов он совсем не ожидал.
— И ты пришёл сюда точно палач, убить дитя невинное?! Ты пришёл сюда, дабы отнять его у матери и преда́ть в руки ведьмы?! Ты знаешь, зачем ей нужен мой ребёнок, человек?! Родив моё дитя, она пожрёт его дух, обретая долголетие и нескончаемую молодость сродни вечной жизни на земле, глупец! Ты решил отдать моего ребёнка, которого я жажду уже тысячу лет, какой–то смертной девке, что не хочет чахнуть–умирать?! Ты ничтожество! Ты маленькая кукла в большой игре! Ты разменная монета, паладин!
— Я тебе не верю. — дрожащим голосом ответил арий; аргументы черноволосой оказались слишком сильными, они надломили его уверенность в своей миссии.
— Надо же таким тупым родиться, чтобы не видеть очевидное! Даждьбог стыдится пред Богами яви, взирая на тебя! Ты позоришь отца, и он скрывает свой взор от такой грязи, как ты!
— Земного я не знаю, а где небесный ‒ мне неведомо! Ты зря пытаешься меня устыдить! — Алистер отчаянно старался защититься, пытаясь парировать убедительными аргументами.
— До чего же вы, паладины, слабы и глупы, мерзость! Теперь не удивляюсь я тому, что вся твоя братия на поле полегла, как плакался Всеволод. И ведь смешно до боли от того, что какая–то дикарка смогла развести этого напыщенного индюка на меч, представившись моей посланницей. Я так полагаю, что той дикаркой и была твоя ведьма?
— Чего?! О чём ты говоришь? — Алистер сморщил лицо, пытаясь спрятать эмоции, ибо он понимал, о чём говорит черноволосая.
— Значит, эта она подсказала, как сжечь тысячу элитных воинов Славизема? Она нашла способ ухватить за бороду Сема́ргла?
— Кого?!
— Уже не важно, паладин. Ты последний в своём роде и тебя ведут за нос, обернув сначала против своих же, а затем использовав против меня. Этой стерве нужен только мой ребёнок и она идёт по головам, обрекая тысячи людей на смерть, лишь бы добиться своего, и ты её сподвижник!
— Твои слова мне словно яд, но мои уши залиты воском!
— Неужели? Отчего ж в твоих глазах я вижу смесь гнева и боли? — женщина выбросила руку в сторону паладина. — Ты ведь понимаешь, что тебя ловко обвела вокруг пальца дикая и неотёсанная баба. Ты думал, что борешься против великого зла, спасая свой разваливающийся Славизем, когда на самом деле стал мальчиком на побегушках, что спину гнёт на госпожу. Ей чхать на тебя и твою страну, она пришла лишь за своим!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хватит болтать, покончим с этим! — арий не мог удержать свой гнев.
Паладин разбежался, заводя клинок в зенит, спустя мгновение меч нанёс сокрушительный рубящий удар в голову женщины. Всё вспыхнуло белым светом, раздался хлопок.
Внезапно Алистер почувствовал сильный толчок в грудь и состояние невесомости, а затем удар спиной о землю; расслабленная шея не смогла удержать затылок от столкновения с почвой. Справляясь с головокружением, он поспешил подняться и обнаружил себя в трёх шагах от женщины; меч вылетел из рук в неизвестном направлении.
— Ты решил напасть на безоружную женщину, паладин? Такова ваша храбрость и доблесть? Грош тебе цена, ничтожество. — черноволосая стояла на том же месте. Половина её лица освещалась костром, вторая зловеще находилась в тени.
— Ты чудовище! — прокричал паладин, чувствуя, как теряет душевное равновесие.
— Хоть и люта я, и страшна, но не чудовище отнюдь. Поверь, и похуже есть создания. Ты впечатлил меня своею силою, паладин, но опечалил глупостью. Я хочу предложить тебе сделку. — взволнованное выражение лица вновь сменилось высокомерным.
— Что ты можешь предложить, когда именно из–за тебя я всё потерял?!
— Из–за меня ли? — женщина сопроводила провокационный вопрос поднятой бровью.
Очередной острый вопрос стал ударом под дых для Алистера.
— Из–за твоего дитя стал расти этот чёртов лес! — арий выбросил руку в сторону ребёнка, что лежал на земле; видимо, он испугался, когда произошла вспышка, поэтому упал на землю, ища укрытие в траве.
— Да, но я ли провела тебя тем путём, на котором ты всего лишился?
— Нет, но из–за тебя я им пошёл!
— Из–за меня? Или ты повёлся как в аркане за женщиной коварной? Ответь мне, паладин, заключал ли ты с ней кровный договор?
Алистер не решился сразу отвечать, пытаясь отыскать сильный аргумент.
— Скорее всего, да. Видишь? — женщина презрительно свела брови и оскалила зубы. — Ты ничего знаешь, а ведь дочери Велеса всегда заключают кровные договоры. А знаешь для чего?
— Чтобы он не был нарушен! — злобно выпалил паладин.
— Глупец! Впитав твоей крови́, она взяла тебя в узду духовную, играя твоими чувствами, подбрасывая тебе мысли; ты уже давно себе не принадлежишь. И потому ты так легко готов броситься даже в самое жаркое пекло с улыбкой на лице.
— Ты лжёшь!
— Я предлагаю тебе сделку. В тебе воистину есть сила, мне ею можешь послужить. Я избавлю тебя от кровного завета с этой чудовищной женщиной, и ты поможешь мне найти её, дабы предать суду честному и справедливому. Взамен я обещаю поставить тебя во главе всей земли, что останется после нашего вознесения. Само собой, я гарантирую, что сохранится жизнь твоя, вопреки той страшной лжи, коей опутали тебя.
— Так же, как ты сохранила жизнь ему? — паладин кивнул на труп Всеволода.
— О жизни с ним не договаривалась, зато все обещания, что ему дала, выполнила. Казнила же потому, что он не выполнил своих. Я своё слово сдержала, он — нет.
— Даже если и так, ты предлагаешь что? Поставить меня великим князем выжженной земли? Царём над пепелищем? Что–то маловаты ставки, она мне больше предложила.
— Ты смеешь сравнивать дары Богини с обещаниями человека? Довольно глупости, арий! Ты получишь славу, почёт, богатство и любые блага, что возжелает душа твоя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты собираешься уничтожить Славизем! О чём мы вообще с тобой говорим?!
— Кто тебе сказал такую ложь? — женщина свела брови домиком. — Разве лес ‒ это огонь или вода? Его защита вечна, а дары прекрасны. Твоя страна преобразится, но не сгинет! Вы все молиться на меня должны за то, что вашу пустынную равнину я превращаю в землю плодородную, на которой не нужно проливать пот, в ожидании плодов. Спроси у дикарей, много ли они гнут спину, дабы насытить своё чрево?